Бэрон осмотрелся: вокруг него тянулась бесконечная белизна. Сугробы, в которые вступил Зверь, выйдя из портала, достигали колен, хлесткие порывы ветра, несущие в себе жесткие и колючие, точно осколки стекла, снежинки, плеткой хлобыстали по лицу. Из-за пурги нельзя было увидеть ничего дальше трех метров. Латы антихриста отяжелели от холода, воздух забивал легкие, врываясь в обугленные отверстия полумаски шлема.
"Был бы смертным - давно околел бы", - усмехнулся про себя Император. Вынув правую ногу из сугроба, Зверь сделал шаг, провалившись еще глубже. - "Нет, так дело не пойдет", решил он. Подняв одну руку к небу, а другую - направив перед собой, Император теней прорычал заклинание и из протянутой ладони вырвался красный плавящийся луч. Пролетев над холмиками сугробов луч, проел в снегу тропу, по которой, довольный своим достижением, направился Бэрон. Пока он шел, осматривал окрестности, чтобы не сбиться с пути, намеченного и переданного ему Сатаниилом перед отправлением. Вокруг торчали одинокие сосны и ели, заметенные снегом, а спустя несколько метров ходьбы на обочинах проделанного прохода начали попадаться мечи, вонзенные в тонкую ледяную корку на снегу, щиты и потонувшие в рыхлой холодной массе окоченевшие тела дварфов.
"Хм, на этом месте разразилась серьезная битва, и, судя по еще неостывшему следу вознесшихся душ, совсем недавно", - мысленно предположил Бэрон. - "Стало быть, я на верном пути, где-то тут должны остаться отпечатки ног ушедших победителями воинов".
Император остановился и, прищурив глаза, пригляделся к полю битвы. Помощи это не оказало, буран разошелся не на шутку, белые вихри перекрыли весь окружающий мир снежной ширмой. Вдобавок оборвался канал, прорезанный лучом, и Зверь уперся в стену снега. Злобно оскалившись на неудачу, Бэрон поднял голову к небу, сразу получив удар комка снега, принесенного сильным порывом ветра, в лицо. Снег растаял, обратившись в воду. Стоило живительной влаге коснуться серой кожи антихриста, тот взревел, а щека его задымилась. Обхватив лицо обеими ладонями, Бэрон постарался скорее стереть своего "главного врага", и, лишь когда боль успокоилась, смог сообразить, что делать дальше. Он протянул руку к лежащему в двух метрах от него валуну, точнее туда, где ложилась его плохо различимая тень, и произвел движение, словно притягивал к себе большой лоскут тяжелой ткани. После третьего такого движения из тени выскользнуло существо темно-серого, почти, что черного цвета, с голым черепом вместо головы и худым телом из рваных лохмотьев плоти, если можно было это так назвать, и тряпья. Перемещалось оно по воздуху, а вместо ног у него болтался позвоночный столб. Дух гнева подлетел к своему господину и завис напротив него, вопрошающе глядя в его змеиные глаза.
- Здесь проходила армия дварфов, - отрывисто проговорил Бэрон. - Выйди на их след и указывай мне дорогу. Их злость не утихла так скоро.
Дух кивнул, тряхнув отвисшей челюстью, усеянной острыми зубами, и, сверкнув красным огнем глаз, полетел над снежным полем, растопырив руки с длинными когтями. Словно ищейка, идущая по следу лисицы, он подлетал к каждому дереву, камню и телу, водя по сторонам черепом, неестественно вытянутым и узким, замирая, затем срываясь в противоположную сторону. Император шел за ним, продираясь через сугробы и костеря Асгисл, на чем свет стоит. Два черных силуэта пошли бродить по ледяному безмолвию средь павших воинов единого народа, ставших жертвой безумия своего короля. Метель заметала их следы, а снежный туман сокрыл мутные очертания в пучине холода.
* * *
Крепость Асгисл, названная в честь родной земли дварфов, ныне ставшей лишь столичной областью огромного королевства, была оплотом рода Сребробородых, рода великих королей и воинов, веками правящего дварфами. Асгисл с древних времен чтился в народе священным местом, а его правитель - наместником богов на земле. В нем живут знатнейшие рода воителей, не покинувшие сферу в эпоху переселения. Никогда ранее не ставилась под сомнение власть Сребробородых, пока Гуннар, последний король, не впал в безумие, рожденное алчностью и паранойей, и не развязал кровопролитную войну меж своего народа. Теперь его горная крепость стала символом мрачного одиночества, тьмы сумасшествия и безысходности. Иные народы, обитавшие в этих краях, сторонились ее, обходя за несколько миль и считая проклятой, а дварфы, верные царскому роду, держали данную клятву и стерегли опустевшую цитадель. Все, кто противился воле Гуннара, и вовсе подлежали убиению. Бывшее великим государство работяг и воинов треснуло на части, погрузившись в хаос. Никто не хотел уступать позиции, понимая, что причина, по которой разразилась гражданская война, была лишь предлогом для разрешения других разногласий. Но Гуннар еще не знал, что уготовано его племени, а война - только начало куда более губительной катастрофы. Великий Зверь нес ему больше, чем просто оружие, он нес смерть всему народу дварфов.
На высоком троне, склонив голову и обхватив ее руками, сидел Гуннар. Его седая борода водопадом спадала ниже пояса, лицо накрыли выпадающие из-под рогатого шлема волосы. Лицо короля было серым, словно небеса за прямоугольными окнами, а глаза с расширенными зрачками застыли, точно скованные льдом. Сложно было угадать, какие думы посещали в этот момент короля: возможно, он осознавал, сколь много горя принес он своему народу и корил себя, а может статься, просто продумывал план истребления повстанцев.
Зал королей пустовал, погрузившись в полумрак. Казалось и он, и лишившийся рассудка Гуннар застыли в ледяных оковах, брошенные всеми на произвол судьбы. Через ничем не прикрытые окна врывался ветер, забрасывая плиты пола с изображениями рун и статуи королей, выстроившиеся вдоль противоположной стены, снегом. Зал словно впал в анабиоз, а крепость вымерла и опустела, однако это было не так. Просто король велел не тревожить его, выгнал стражу за дверь и остался наедине со своими мыслями. Подумать ему было о чем. С каждым новым днем войны уважение к нему стремительно падало во всех провинциях дварфов на всех сферах, до которых они добрались. Мало того, что он развязал эту войну, так еще и не смог найти из нее выхода, а ведь бессмысленная бойня тянулась почти год. Вдобавок повстанцы начали искать поддержки у людских вождей, тем самым, ставя под угрозу исход борьбы.
Ворота зала королей осторожно приоткрылись, в щель просунулась лохматая седая голова. Затем в помещение проскользнул дварф в толстой исписанной рунами накидке из красной материи, повязанной обитым железными пластинками ремнем, шкурой горного барана на плечах и с рунным посохом в руке. Поправив массивные очки с добавочными линзами по бокам, сползшие на нос, старец нерешительно заковылял к трону, боязливо поглядывая на закрывающуюся с легким скрипом дверь. Вскоре светящаяся щель совсем сузилась и исчезла, и придворный маг, советник и чтец рун остался один на один со своим господином. Вопреки опасениям чтеца рун, Гуннар даже не поднял головы. Со стороны король походил на покойника, но маг чувствовал прерывистое дыхание жизни.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
