в доме, где никто не говорил о Маргерит Дюрас и вьетнамских беженцах, но прекрасно усвоила, что девушки, выбирающие творческие профессии, презренны и безнравственны. Помню, я смутно понимала, что в этом также нашли отражение различия Великобритании и Франции, существовавшие в то время. Французы снимали красивое артхаусное кино с Катрин Денёв (позже она снялась в великолепном фильме «Индокитай»). Мы же выпускали на экраны ситком «Алло! Алло!» о Второй мировой, в котором герои говорили с сильным французским и немецким акцентом и упоминали картину с названием «падшая Мадонна с большими сиськами». (Вообще-то это было очень смешно, но вместе с тем ужасно.)
Прозвище Пиннерская грешница тоже имело значение. Именно тогда я поняла, что британцы увлеклись L’Amant лишь по одной причине (по крайней мере, другие интерпретации в то время не приходили мне в голову) – рассказанная в нем история позволяла им продвинуть мысль, что «неправильно», «дурно» и «грешно» быть иностранцем, испытывать чувства и особенно заниматься сексом. Я догадывалась, что существует и другой способ жить. Из французских журналов мне было известно, что во Франции фильм приняли совершенно иначе: отношение к нему было благоговейным. Я все лучше понимала, что в мире есть и другие места, где иначе устроено всё. Люди там не смеются над чувствами и над нашим отчаянным стремлением к счастью, там эти вещи и правда принимают всерьез.
Если помнить об этом, то эффект от чтения L’Amant будет ошеломительным. История, лежащая в основе фильма, особенно в изложении британских таблоидов, кажется на первый взгляд дешевой и безвкусной. Роман производит совершенно иное впечатление. С первого же предложения это откровенная, волнующая, мучительная и прекрасная история, в которой размывается граница между автобиографией и вымыслом. Это явно беллетризованные мемуары, и возникает ощущение, что можно услышать хрипловатое дыхание стареющей Дюрас, которая пишет их, вспоминая о травме прошлых лет и хаосе, возникшем в ее жизни из-за алкоголизма и обострившемся, когда в памяти писательницы снова всплыли картины из детства.
История L’Amant сложна и непонятна, как и многие сюжеты, которые любила сочинять Дюрас. Вариантов у ее рассказов бывало несколько, и они оказывались, как я подозреваю, авторскими версиями одних и тех же автобиографических воспоминаний. В статье о Маргерит Дюрас, вышедшей в 1991 году в The New York Times, писали, что она «более сорока лет восхищала и сводила с ума французскую общественность». Однажды в конце 1980-х годов она четыре часа давала интервью на телевидении, что, на мой взгляд, больше говорит о странности французских телепродюсеров, чем о самой Дюрас, но это неважно. Несомненно, немногие из рассказанных ею историй сходились друг с другом и вообще имели смысл, и за ней закрепилась репутация человека, сломленного алкоголем. Спиртное играло такую важную роль в ее жизни и работе, что вышло даже несколько научных статей об алкоголе в мире Дюрас.
Я склонна согласиться с ученым, который дал интервью для легендарной статьи в The New York Times и сказал, что Дюрас не стоило давать говорить о своем творчестве. Ей следовало просто продолжать писать. Проблема в том, что всякий раз, когда она рассказывает о своих произведениях, ясности становится не больше, а меньше. Однако на письме ее язык оказывается пьянящим, неприкрашенным, поэтическим. Мне сложно читать Дюрас без слез. Ее язык напрочь лишен пафоса, сложности и академизма. Порой кажется, что он взят прямиком из чьего-то неотредактированного дневника, – и это идет ему в плюс.
В истории о публикации романа Маргерит Дюрас L’Amant есть нечто трагичное, но вместе с тем вдохновляющее. Эта книга по-настоящему прославила ее и до сих пор остается самой знаменитой работой писательницы. Но она написала ее лишь в семьдесят, уже выпустив более тридцати других книг. Несомненно, у нее была успешная карьера – «Модерато кантабиле», «Хиросима, любовь моя» (сценарий, номинированный на «Оскар»), «Восхищение Лол Стайн», – но закрепил ее успех именно L’Amant. Это также, пожалуй, самое автобиографическое ее произведение, и, возможно, она просто не была готова написать его, пока не дожила до семидесяти лет.
Роман изящно оформлен в виде длинного письма или автобиографического очерка (возможно, письма к самой себе?), перемежаемого подробностями о встрече с «любовником». Пересказать его и очень сложно, и очень легко. Роман невелик, и происходит в нем немного. Рассказ ведется от лица юной девушки (ее имени мы так и не узнаем), которая живет с матерью, директором школы, в городе Шадек в дельте Меконга и учится в пансионате в Сайгоне. Ее отца давно нет рядом: он заболел и вернулся во Францию. Однажды, ожидая паром, девушка замечает, что за ней наблюдает мужчина, сидящий в автомобиле. Возникает симпатия. Ему двадцать семь. Ей пятнадцать. Оба явно одиноки. Она ищет способ вырваться из дома. Он – наследник целого состояния: скучающий, богатый, стремящийся угодить отцу. Продолжая повествование в неторопливом описательном стиле, рассказчица попеременно вспоминает о домашней жизни и времени, проведенном с любовником. Мужчина добр к девушке и позволяет ей почувствовать себя желанной, в то время как дома у нее такого чувства не возникает. Она не уверена, что испытывает по отношению к нему, и держится на расстоянии. С самого начала над героями висит грозовая туча, сулящая неприятности. В конце концов ему приходится бросить ее, поскольку его отец не одобряет их отношения.
Если роман и напоминает адресованное другу личное письмо о случившемся пятьдесят лет назад, то это потому, что перед нами именно оно. Маргерит Дюрас родилась во Вьетнаме, в городе Сайгон, которым в то время управляли французы. Тогда она носила фамилию Доннадьё и жила в Шадеке в 1928–1932 годах. Ее родители были учителями и приехали во Вьетнам в рамках французской просветительской программы по привлечению работников сферы образования в колонии. Вскоре после приезда отец заболел и вернулся во Францию, где и умер. Мать решила остаться во Вьетнаме с дочерью и двумя сыновьями. Школа, где она была директором, существует по сей день. Позже Дюрас напишет, что в то время ее мать вложила почти все деньги в покупку участка земли, но он оказался затопленным и ни на что не годным. Из-за этого семья жила довольно бедно. В интервью Дюрас часто – и некорректно – говорила, что ее мать решила заняться фермерством, потому что выросла в семье фермеров и ей казалось, будто она знает, что делает. Но, судя по всему, при заключении сделки ее обманули. Кроме того, младший брат Дюрас был, как она выражалась, «умственно отсталым», и все это наложило неизгладимый отпечаток на ее детство.
Едва ли не каждый аспект жизни
