— Одно проигранное сражение еще ничего не значит, — неуверенно возразил барон. — Насколько я знаю, Франц собрал другую армию.
— Наши дворяне отдали ему столько солдат, сколько положено по вассальным договорам, а на наемников нужны деньги, — сказал Клод. — У корвов уже сейчас в три раза больше бойцов, чем у нашего короля, а к весне их будет гораздо больше.
— Если наш король проиграет, можно будет принести клятву верности Адельрику.
— Не знаю, — сказал юноша. — Может быть, он у кого–то ее примет. Только подумайте о том, почему дворяне Корвы так охотно дают бойцов своему королю. Наверное, они рассчитывают получить что–то взамен. Просто земля никому не нужна, ее и в Корве много. Нужны пашни и крестьяне, которые на них трудятся. А все это можно получить, только отобрав у вас или других землевладельцев. Если вы помогли королю, и вам нужно пристраивать сыновей, вас сильно будет беспокоить то, что для этого нужно вырезать семью какого–то чужого барона?
— Ты меня озадачил, — уже без прежней веселости сказал барон. — Не хочу сказать, что я поверил в твои слова, но, пожалуй, нужно на пару дней задержаться в столице и узнать, как идут дела.
— У меня к вам будет просьба, — сказал Клод. — Если случится самое страшное, и не будет выхода, пошлите Сенту с надежным человеком в империю. Пусть попробуют меня найти. Даже если это не получится, пусть поможет ей там устроиться. Здесь нормальной жизни долго не будет.
— И ты на ней женишься? — спросил барон.
— Не знаю, — сказал он. — Может быть. Даже если не женюсь, помогу устроить судьбу. У меня есть сестра, будут две.
— Я подумаю, — сказал отец Сенты. — Сейчас дочь соберет вещи, и мы уедем. Наверное, она захочет проститься. Я не буду вам мешать и подожду внизу.
Он ушел, и почти тотчас зашла Сента.
— У меня все уже давно собрано, — сказала она Клоду. — Отец отпустил с тобой проститься. Ты мне что–то обещал?
Девушка подошла к нему, положила руки на плечи и поцеловала в губы, потом отстранилась и быстро вышла из комнаты. Когда он вышел в коридор, ее дверь оказалась запертой, а в коллегии было тихо и пусто. Наверное, во всем доме не было и двух десятков ребят.
«А я ведь не просижу здесь один целый месяц, — подумал он. — Без друзей здесь, как в могиле».
Пять следующих дней были один тяжелее другого, а на шестой в школу заявился граф Родней. Он прибыл в сопровождении мага Хрода и пяти дружинников. Они зашли в школу и поговорили с сержантом, который направил их в коллегию. Клод его появления не ожидал и в первый момент растерялся.
— Я приехал за тобой, — сказал ему Зерт. — Твой отец погиб, и теперь я опекун вашей семьи. Собирай вещи, мы возвращаемся в графство.
— Я самостоятельный и в опеке не нуждаюсь, — сказал он, доставая одну из копий грамоты. — Можете почитать.
— Копия, — сказал он. — А где оригинал?
— Какая вам разница? — спросил Клод. — Вы не верите канцелярии короля? У меня здесь еще есть дела, поэтому я с вами сейчас никуда не поеду. Да, не нужно беспокоиться о моих близких, я это сделаю сам.
— Я не знаю, чем вызвано твое отношение, — сказал граф. — Может быть, ты действительно не нуждаешься в моей помощи, но этого нельзя сказать о твоих сестре и брате. После нашего поражения в лесах скрываются дезертиры и мародеры, людей грабят и убивают. Корвы в двух днях езды от нас, а твоя семья живет без охраны. Долго ли до беды? В моем замке им будет безопасно.
— Алина маг и справится с любой шайкой, — сказал он. — А от короля Аделрика вы за стенами не отсидитесь. Я здесь надолго не задержусь и, когда вернусь, мы с вами продолжим этот разговор.
— Ты сильно изменился, — заметил граф. — Рассуждаешь, как взрослый. Надеюсь, ты и поступать будешь ответственно, а не как мальчишка. Твоя грамота — это только лист бумаги, для настоящей самостоятельности еще много чего нужно. Прощай. Приедешь — поговорим.
Он развернулся и вышел из комнаты. Следом за ним вышел маг, бросив на Клода удивленный взгляд. Послышался удаляющийся топот копыт нескольких лошадей, и наступила тишина. Клод постоял в коридоре и вернулся за теплым плащом. Одевшись, он спустился к выходу и пошел к школе. Возле входа юноша столкнулся с тепло одетым сержантом.
— Я к вам, Робер, — сказал он. — Как ваша нога?
— Рана после вашего лечения почти затянулась, — ответил Хазе. — Вы пришли не затем, чтобы узнать мое решение?
— Да, — кивнул Клод. — Друзья разъехались, и мне теперь тоже нечего здесь делать. Граф не посмел предъявить на меня права, но я не уверен, что он будет так же себя вести по отношении к моим родным.
— Если все так, как вы говорите, он обязательно что–нибудь придумает, чтобы вы не вернулись, — сказал сержант. — Я бы для этого поселил какого–нибудь ловкого человека в одном из придорожных трактиров. Есть такие, которые не минуешь, если не захочешь ночевать в лесу. А зимой в мороз…
— А дорога всего одна, — добавил Клод. — Есть и другая, но она в два раза длинней. Так что вы решили?
— Я поеду, — сказал Робер. — Но при условии, о котором уже говорил. Если вы будете откровенным, я сегодня же напишу рапорт и начну готовить поездку. Меньше трех дней такая подготовка не займет. И нам надо будет нанять еще хотя бы одного опытного человека. Сейчас в столице много увечных солдат. Многие из тех, у кого нет семей, будут рады уехать из королевства и хоть к кому–нибудь притулиться, и их услуги обойдутся дешево. Если вы такого подлечите, он и одной рукой завалит несколько разбойников или выпустит кишки слуге вашего графа. Нам придется долго ехать на морозе, и нужно будет сменяться на лошадях, поэтому вдвоем будет слишком трудно.
— Хорошо, я вам расскажу, — согласился Клод. — Мы не совершили ничего непорядочного. Все дело в моей сестре…
Глава 8
— Обуете это, — сказал Робер, отдавая Клоду обувь из войлока, подшитую снизу кожей. — В сапогах ноги замерзнут даже под мехом.
— Смешная обувь, — сказал он, обувая валенки. — Никогда такой раньше не видел.
— Может, и смешная, — пожал плечами бывший сержант. — Зато теплая. Дворяне такую не носят, предпочитая морозить ноги в сапогах, но нам с вами не до красоты. Шпагу возьмите в руку, а то вы с ней нормально не сядете.
— Жалко ребят, — сказал Клод. — В школе, кроме ваших солдат и повара, вообще никого не осталось. Они даже печь в коллегии топят сами.
— Всех жалеть — никакой жалости не хватит, — ответил Робер. — Пусть скажут спасибо за то, что для пятерых оставили повара. Через шесть дней истекает срок, и здесь все закроют. Давайте, я возьму сумку.
— Я не без рук, — отказался он. — Вы идите, Робер, я сейчас подойду.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
