— Откуда вам это известно?
— А почему бы мне и не умереть от воспаления легких? — спросил Вождь Белый Овес и с удовольствием разлегся в грязи в обнимку с бутылкой виски.
— Нет, вы только посмотрите, что он делает! — рассердился Клевинджер. — Может быть, вы соблаговолите встать и сесть в машину? Надо возвращаться в эскадрилью.
— Все мы вернуться не можем. Кому-то придется остаться здесь и помочь Вождю привести в порядок машину. Ему выдали джип в гараже под расписку.
Вождь Белый Овес, довольно посмеиваясь, уселся в штабную машину.
— Это джип капитана Блэка, — торжественно объявил он. — Я свистнул его только что у офицерского клуба. Блэк думает, что потерял связку ключей, а ключики-то вот они.
— Может быть, хватит? — снова рассердился Клевинджер, когда машина тронулась. — Посмотрите на себя. Неужели вы не боитесь, что когда-нибудь, нализавшись до смерти, утонете в кювете?
— Главное, не налетаться до смерти.
— Эй, откупорь-ка, откупорь-ка, — упрашивал Макуотта Вождь Белый Овес, — и включи фары. Иначе ничего не получится.
— Доктор Дейника прав, — продолжал Клевинджер, — люди недостаточно образованны, чтобы заботиться о себе. На вас смотреть противно.
— Ладно, ты, губошлепый, вытряхивайся из машины, — приказал Вождь Белый Овес. — И вообще все вытряхивайтесь из машины, кроме Йоссариана. Йоссариан, ты где?
— Отстань от меня, — засмеялся Йоссариан, отпихивая Вождя. — Ты весь в грязи.
Клевинджер взялся за Нейтли.
— А вот вы действительно меня удивляете. От вас разит виски. Вместо того чтобы уберечь Йоссариана от беды, вы напились с ним заодно. Ну а представьте себе, если бы он снова затеял драку с Эпплби? — Йоссариан хихикнул, и Клевинджер спросил тревожно: — Надеюсь, на этот раз он не подрался с Эпплби?
— На этот раз нет, — сказал Данбэр.
— Нет, на этот раз нет. На этот раз я устроил кое-что почище.
— На этот раз он подрался с подполковником Корном.
— Не может быть! — ахнул Клевинджер.
— Неужели с Корном? — восторженно воскликнул Вождь Белый Овес. — По этому поводу надо выпить.
— Но это ужасно, — с чувством произнес Клевинджер. — Скажи на милость, зачем тебе понадобилось связываться с подполковником Корном? Послушайте, что там со светом? Почему такая темень?
— Я выключил, — ответил Макуотт, — Ты знаешь, Белый Овес прав: без света лучше.
— Вы что, с ума сошли? — взвизгнул Клевинджер и подался вперед, чтобы включить фары. Он был близок к истерике. — Видишь, что ты натворил? Они стали брать пример с тебя. А что, если дождь кончится и нам завтра придется лететь на Болонью? В хорошеньком же вы будете состоянии!
— Дождь никогда не кончится. Нет, сэр, такие дождички идут до скончания века.
— Дождь кончился! — сказал кто-то, и в машине сразу же стало тихо.
— Эх, подонки мы несчастные, — проговорил жалостно Вождь Белый Овес.
— Неужели и правда перестал? — спросил Йоссариан слабым голосом. Макуотт выключил «дворники».
Да, дождь прекратился. Небо прояснилось. Острый серп луны проглядывал сквозь редкий туман.
— Как я рад, как я рад, мы попали прямо в ад! — невесело пропел Макуотт.
— Не беспокойтесь, ребятки, — сказал Вождь Белый Овес. — Взлетную полосу так расквасило, что она завтра еще будет непригодна. А пока поле высохнет, может, глядишь, и снова дождь зарядит.
— У, проклятый, вонючий сукин сын! — вопил в своей палатке Заморыш Джо, когда они въехали в расположение эскадрильи.
— Господи Иисусе, он вернулся! А я-то думал, что он еще в Риме со связным самолетом.
— У! У-у-у-у! Уууууууу! — исходил воплями Заморыш Джо.
Вождя Белый Овес передернуло.
— Этот малый вгоняет меня в дрожь, — прошипел он. — Слушай-ка, а что случилось с капитаном Флюмом?
— О, Флюм — тот действительно заставит кого хочешь дрожать. На той неделе я встретил его в лесу. Он жрал дикую вишню. Он вовсе перестал ночевать в трейлере и стал похож на черта.
— Заморыш Джо боится, что ему придется заменить кого-нибудь из больных, хотя, правда, освобождать по болезни запрещено. Ты бы видел его в ту ночь, когда он пытался убить Хэвермейера и свалился в канаву около палатки Йоссариана!
— Уууу! — завывал Заморыш Джо. — Уууу! Уууууу!
— А это, пожалуй, хорошо, что капитан Флюм перестал ходить в столовую. Теперь мы больше не услышим его надоевшее: «Подайте мне соль, пожалуйста, Поль».
— Или «Фред, почему нет котлет?»
— Или «Пилот, передай компот».
— Убирайся вон, вон, вон! — завывал Заморыш Джо. — Говорю тебе, убирайся вон, проклятый, вонючий, паршивый сукин сын!
— Наконец-то мы узнали, что ему снится, — с кривой усмешкой заметил Данбэр. — Ему снятся проклятые, вонючие, паршивые сукины дети.
Прошло несколько часов, и той же ночью Заморышу Джо приснилось, будто кот Хьюпла спит у него на лице и душит его, а когда Заморыш Джо проснулся, он обнаружил, что кот Хьюпла и в самом деле устроился у него на лице. Заморыш Джо забился в чудовищной истерике, пронзительный нечеловеческий вопль разорвал тишину и, подобно взрывной волне, прокатился по залитым лунным светом окрестностям. Наступила мертвая тишина, и вскоре из палатки донесся дикий грохот.
Одним из первых на шум прибежал Йоссариан. Когда он ворвался в палатку. Заморыш Джо держал в руках пистолет, пытаясь высвободиться из рук Хьюпла и пристрелить кота, который хищно фыркал и осуществлял серию блистательных отвлекающих маневров, стараясь вызвать огонь на себя и тем самым спасти Хьюпла от неминуемой смерти. Оба двуногих демонстрировали свои солдатские подштанники, а четвероногое прыгало в чем мать родила. Лампочка без абажура металась, как безумная, на длинном проводе, а черные тени скакали, кружились и плясали по стенам, отчего казалось, что вся палатка ходит ходуном. В первую секунду у Йоссариана все поплыло перед глазами, и он с трудом сохранил равновесие. Затем он одним невероятным прыжком достиг поля боя и поверг наземь всех троих участников схватки. Потом Йоссариан вышел из палатки, держа одной рукой за шиворот Заморыша Джо, а другой, за шкирку, — кота. Заморыш Джо и кот испепеляли друг друга свирепыми взглядами. Кот осатанело фыркал на Заморыша Джо, а тот норовил нокаутировать кота прямым в челюсть.
— Леди и джентльмены, сейчас вы станете свидетелями честного спортивного поединка, — торжественно возвестил Йоссариан, и перепуганные летчики, прибежавшие на шум, с облегчением перевели дух.
— Попрошу вести бой честно, — обратился Йоссариан к Заморышу Джо и коту. — Разрешается применять кулаки, клыки и когти. Все — кроме пистолетов, — предупредил он Заморыша Джо. — И не фыркать, — сурово предупредил он кота. — Как только я вас обоих отпущу, можно начинать. В случае клинча — быстро расходиться и продолжать бой. Начали!
Толпа развеселившихся зрителей стояла вокруг, предвкушая развлечение, но едва Йоссариан отпустил кота, тот струхнул и, как последняя дворняжка, позорно бежал с поля боя. Заморыш Джо был объявлен победителем. Счастливый, с гордой улыбкой чемпиона на устах, он удалился важной походкой, выпятив хилую грудь и высоко подняв свою похожую на печеное яблоко головку. С победоносным видом он залез под одеяло, и ему снова приснилось, будто он задыхается оттого, что на его лице свернулся клубочком кот Хьюпла.
13. Майор де Каверли
Передвижка на карте линии фронта одурачила не противника, а майора де Каверли, который упаковал свой рюкзак, взял самолет и, полагая, что Флоренция уже захвачена союзниками, направился туда, намереваясь снять две квартиры для отпускников. К тому времени, когда Йоссариан выпрыгнул из окошка кабинета майора Майора и размышлял, к кому бы обратиться за помощью, майор де Каверли еще не вернулся из Флоренции.
Майор де Каверли, блистательный старец с суровой внешностью, вызывал у окружающих благоговейный трепет. У него была массивная львиная голова и внушительная седая грива, которая, подобно снежной метели, бушевала вокруг его строгого патриаршего лица. Его обязанности как начальника штаба эскадрильи, по мнению доктора Дейники и майора Майора, ограничивались метанием подков, похищением итальянских официантов и наймом квартир для отпускников. Со всеми тремя обязанностями он справлялся превосходно.
Когда падение таких городов, как Неаполь, Рим или Флоренция, казалось неминуемым, майор де Каверли складывал свой рюкзак, брал самолет с пилотом и улетал, не произнося при этом ни единого слова: достаточно было одного его внушительного, властного вида и мановения сморщенного пальца. Через день или два после занятия города он возвращался обратно с договорами на аренду двух просторных шикарных квартир, одна из которых предназначалась для офицеров, другая — для рядовых, причем обе были уже укомплектованы опытными поварами и разбитными горничными.
