её источник всегда был на виду – Кира. Это к ней меня тянуло, пронимая временами до зубного скрежета.
Глава 15
Кира
– Антон, есть ещё кое-что, что ты должен знать... – я хочу рассказать ему о Егоре, но гулянка внизу набирает обороты и очередная песня, громкость которой выкручивают на всю катушку, поглощает мои слова.
Я понимаю, что совершила ошибку, когда нехитрым жестом заставила парня молчать, потому что его губы дразнящим поцелуем вдруг касаются кончиков моих пальцев, заставая врасплох. Они немного шершавые, но при этом очень мягкие и от их жара ликующе заходится сердце. То, что со мной творится волнующе и полностью бесконтрольно. Мятежно, как россыпь ответных поцелуев, которыми я обжигаю его ключицы, срывая встречный хрипловато-тягучий стон.
Антон словно каменеет, его руки напрягаются на моих лопатках, чтобы рвано опустившись за спину, к краям футболки, одним движением стянуть её через голову. Я и понять ничего не успеваю, как чужие ладони уверенно ложатся на мою грудь, поглаживая, исследуя, сминая, и внизу живота горячим сгустком сворачивается незнакомое мне раньше томление, снедая желанием гораздо большего. Рассудительный, выдержанный Антон исчезает. Растворяется в нашем сбивающемся дыхании. Вместо него с хриплым рыком к моему уху склоняется Бес.
– Значит... тебя, Кира... тебя я хотел все эти чёртовы годы.
Я собираюсь спросить, о чём это он, но пальцы брюнета уже проворно расстёгивают пуговицы на моих джинсах, чтоб резко спустить их вместе с нижним бельём. И голос этот его, хриплый, срывающийся, возбуждённый, все мысли рвёт в бесполезные клочья. Всё потом. Сейчас только он, только дрожь от касаний к его мышцам, таким упругим, пружинистым, горячим, только гулкий, лихорадочный стук наших сердец.
На парне одни шорты, влажные как после купания в реке и, наплевав на скромность, ладонями робко скольжу вдоль дорожки жёстких волос, спускающейся от его пупка, под тугую резинку. Бес бормочет что-то не особо цензурное, что теряется в громком припеве и, отстранившись, сам стягивает с себя шорты.
– Люблю, – признание, годами хранимое за семью печатями, бездумно срывается с губ и бесследно тает в надрывных аккордах, пока Бес легко подхватывает меня под ягодицы и усаживает на ещё не остывший от дневного зноя парапет.
Его прикосновения жадные, горячие, беспокойные и я цепляюсь пальцами за твёрдую мужскую спину, с каждой секундой всё больше теряя рассудок. Всё меркнет перед первобытным, жестоким влечением двух человеческих тел друг к другу: Митя, Егор, компания, орущая песни у озера. Весь мир. Мне уже совсем нет дела, насколько это всё безумно, когда он льнёт к моим губам, утягивая в горький от никотина на своих губах поцелуй.
– Держись за меня крепче, – властно шепчет на ухо Бес, и я слегка откидываюсь, послушно обнимая руками его поблескивающий в лунном свете торс. Сам он тоже меня придерживает, но одной рукой. Невероятно, однако, меня сейчас ничуть не волнует зияющая за спиной чёрная бездна. Для меня существует лишь отражение звёзд в его затянутых тьмой глазах и чувство полёта, срывающее все тормоза, когда он снова находит мои губы. Его требовательный язык почти сразу перехватывает инициативу, кружит голову, заставляя внутренне кричать от раздирающего счастья. Он мой. Здесь. Сейчас. Только мой.
Бес особенный. Для меня особенный. Он перерождает моё тело в совершенно новое – настоящее, живое, чувственноё. Его свободная рука бесстыдно гуляет по моей полыхающей наслаждением коже, провожаемая пьяной россыпью мурашек, и от этого так жарко, так волнительно, что я подаюсь ближе, инстинктивно обхватывая ногами его бёдра. Одно резкое движение мне навстречу и я теряюсь в короткой вспышке боли. Бес вжимается в меня так жёстко, так остервенело, словно хочет вплавиться. Его мышцы дрожат под моими руками от неимоверного напряжения, но он всё-таки замирает.
– Почему не сказала? – шепчет, склонившись к уху, и в его голосе слышится неприкрытый укор.
– Тогда бы ты ко мне не притронулся? – отрывисто спрашиваю, путаясь пальцами в его волосах, и внимательно прислушиваюсь к новым для себя ощущениям. Бес только что овладел не только моим телом, он проник в каждую клеточку моего существа, будто всегда был его частью.
– И не мечтай, – жарко шепчет, прикусывая мочку уха. – Всего лишь сделал бы всё более... достойно.
"Более достойно это чуть не произошло несколько десятков раз!", усмехаюсь про себя, вынужденно признавая, что при всём при том, ни один из них так и не вызвал желания продолжить. А с Бесом неважно где, неважно как. С ним всё иначе и без ненужных прикрас. По-настоящему идеально.
– Не сдерживайся со мной, – прошу, улетая от его возобновившихся, осторожных движений, от чувства собственной наполненности, от короткого, частого дыхания, щекочущего кожу.
Парень охотно подчиняется моей просьбе. Сдержанность никогда не была его сильной стороной. Он с облегчением выдыхает, будто разрывая сковывающую цепь и напористый, интенсивный ритм его движений чистым наслаждением отдаётся в моём затуманенном страстью мозгу. Я выгибаюсь, подставляя тело его жарким губам. Умираю, ощущая его в себе, толчок за толчком. Всё быстрее. Острее.
Мои рваные стоны и всхлипы переплетаются со словами звучащей с реки песни:
"...Как части паззла, двое стали одним целым
И это не просто метафора постельных сцен."*
– "Одно сердце на двоих..." – эхом повторяет Бес, обдавая горячим, сбивающимся дыханием моё ухо.
И в это мгновение я рассыпаюсь от сладкой судороги раз за разом пронзающей тело тысячами дрожащих осколков, словно отделяясь от измотанного напряжением тела.
Люди действительно умеют летать...
Бес ускоряясь, сжимает в стальных объятьях, до помутнения в глазах и боли в рёбрах, чтоб грубо толкнувшись в последний раз, глухо простонать моё имя. А, затихнув, не отстраняется, медлит, тщательно убирая с моего лица налипшие пряди и касается губ мимолётным поцелуем.
– Никогда больше не затыкай мне рот.
Оставив на моих губах ещё один поцелуй, Бес подхватывает за талию, помогая спуститься с парапета, и беззастенчиво принимается искать свои шорты. А я одеваюсь, торопливо, пряча пылающее от смущения лицо. В темноте таких мелочей не видно, но от самой себя при всём желании не спрятаться. Мгновения внезапного помешательства позади, и реальность бьёт так, что я вздрагиваю. Эти чёткие, уверенные движения, этот тон – грубоватый и категоричный. Всё вдруг напоминает о случившемся в его квартире, о сохранившейся между нами недосказанности. Дело даже не в том, что я умолчала об истории с Егором, пусть это и немаловажно, дело в дальнейшем развитии событий. Необходима ли я
