— Да, вот уже полгода стоит, не знаю, что с ним делать. Компании подходящей не было, — честно соврала я.
— Так что же ты мне сразу не сказала?
— Вау, ты пьешь абсент? А как же здоровый образ жизни?
— После всего того, что с нами сегодня произошло, мучительно хочется выпить и покурить.
— И не только, — мрачно добавила я по-русски.
Правая бровь вопросительно изогнулась, он ждал перевода. Перебьешься.
— Что тебе надо для приготовления этого божественного пойла? — как ни в чем не бывало проворковала я на доступном ему языке.
Билл обиженно приподнял вторую бровь и забавно скривился. Мимика у парня потрясающая. Я настырно молчала, загадочно улыбаясь, — вот мучайся теперь.
— Ну и не надо, — буркнул он. Нехотя добавил: — Два пузатых фужера, сахар и зажигалка. Если я только помню, как оно делается…
— Так ты ни разу этого не делал?
— Зато два раза видел.
— Черт с ним! Тут его столько, что ты можешь поупражняться!
Мы степенно вернулись на кухню. Особенно степенно шествовал Билл, обнимая бутылку King of Spirits Gold. Да, батенька, вы алкогольный гурман — выбрали самый дорогой напиток из всего разнообразия моего бара.
Билл намочил фужеры и, второпях рассыпав сахар по столу, засыпал им внутренние стенки. Вытряхнул излишки. Я, конечно, видела, как делают абсент, но что бы такое… Он аккуратно налил зеленую жидкость в бокал, стараясь не смыть сахар со стенок. Намочив кончик пальчика в капле абсента, я принялась собирать сладкие крупинки и слизывать их. Билл покосился на меня, улыбнулся. Я сделала самый невинный вид, какой смогла. Медленно наклонив бокал практически на 90 градусов, он чиркнул зажигалкой и поджег. Жидкость занялась синим пламенем с красноватыми всполыхами. Красиво. Даже мне понравилось.
— Секундочку! — подпрыгнула я. — Мы сейчас сделаем это офигенным!
Я достала с полки приправы для креветок. Порылась в пакетиках в поисках гвоздики. Где же она? Вот!
Абсент прогорал. Мы как завороженные нос к носу склонились над бокалом, я еще держала наготове одну гвоздичинку и зажигалку. Когда пламя почти потухло, подожгла пахучую веточку и бросила в фужер. Она заискрилась как маленький бенгальский огонек, отчего зеленый напиток заиграл желтыми и серебристыми бликами.
— Ух ты! Круто! — одобрил мое дополнение гость.
Он взболтал напиток и накрыл его маленькой бамбуковой подставкой под чашку.
— Сейчас я открою стакан, ты возьмешь и быстро выпьешь, а потом занюхнешь, — инструктировал он.
— Билл, я не знаю! Я такое не пью! Давай ты первый! — замотала я головой.
— Я для кого делал?
— Ну, пожалуйста! — взмолилась я.
Он обиженно засопел. Взял фужер, еще раз взболтал абсент, а потом одним махом ухнул без всякой предварительной подготовки! У меня аж дыхание перехватило! У него тоже. Из глаз брызнули слезы. Он беспомощно распахнул рот, стараясь вдохнуть воздух. Я не растерялась, тут же к носу пододвинула руку с пустым бокалом:
— Нюхай! Нюхай, а то весь кайф пропустишь!
Билл упал на стул с блаженным лицом и краснющими от слез глазами. Еще раз с удовольствием втянул пары.
— Хорошо так, тепло по телу разливается, — он от души потянулся, словно растягивая мифическое тепло. — Мир такой прекрасный вокруг. Жить-то как хорошо!
— А хорошо жить, как говорится, еще лучше! — улыбнулась я, заметив, как его щеки приобрели приятный розоватый оттенок. — Предлагаю мне тоже доставить удовольствие. Или ты на бис это не повторишь?
— Аааа, — мурлыкнул бисёнен, томно поведя плечами и удовлетворенно затягиваясь сигаретой. — Я тебе предлагал. Сейчас, секундочку подожди, покурю.
Но я решила, что надо сделать что-то более традиционное. Не люблю пить теплые напитки. Тем более такие крепкие и горькие.
— Сиди уж, тащись, как удав по стекловате — махнула я на него.
Несколько кубиков льда во второй бокал, немного абсента и много колы. Вот так вкусно. Я тоже почувствовала, как в желудке растекается обжигающее тепло. Билл недовольно скривился:
— Вот алкоголь у тебя хороший, а пить ты не умеешь. Зачем продукт испортила? Его же надо как хорошее вино употреблять, с умом.
— Я не люблю горькое.
— Это вкусно.
— Это горько.
— Вкусно!
Он отобрал у меня фужер и в два глотка осушил содержимое под мои отчаянные протестующие вопли.
— Отвратительно! — изрекло это чудо. — Фу, дрянь!
— Билл! Ты спятил? Я что с тобой тут пьяным буду делать? — возмутилась я.
Он хитро хихикнул и снова изящно затянулся. Выпустил дым колечками.
— Сейчас тебе тоже будет хорошо, — многообещающе заявил парень.
Я недовольно закатила глаза: малолетний алкоголик.
Он повторил коктейль. Пришлось пить. Такого я действительно никогда еще не пробовала! Пищевод обожгло. В глазах заискрилось. В нос ударило что-то терпкое и безумно крепкое, вышибая мозги напрочь. Билл хохотал, наблюдая за эффектом, совал под нос бокал, но мне хотелось только одного — вдохнуть немного воздуха. Простого, человеческого воздуха! Он оказался прав: абсент подействовал сразу же, расслабил меня, сделал похожей на конфитюр в свежевыпеченной булочке. Мир изменился, наполнился розовым воздухом и оранжевыми бабочками. Билл стал каким-то необыкновенным эльфом, невесомым, нереальным. Я пялилась на него и сама себе завидовала: ну надо же какой клевый пацан сидит на моей кухне и пьет мой абсент!
А потом мы болтали! Обо всем! Сначала на кухне. Потом перебрались в гостиную на мягкий пушистый ковер. Он без умолку рассказывал какие-то смешные случаи из их богатой жизни. Как хулиганили в школе, доставая учителей и одноклассников. Как однажды ему на сцену кто-то бросил тампон. Настроение было хорошее, публика принимала замечательно, и Билл решил приколоться, поднял его и спросил: «Неужели вы думаете, что это мне пригодится?» Ржали все, включая самих ребят и охранников, а ролик с тем тампоном долго держал рейтинг в Интернете. Как однажды к гитаре Тома прилип… презерватив. И бедный брезгливый Том полпесни пытался его безуспешно скинуть, сгорая от стыда и отвращения. А они с Георгом едва сдерживались, чтобы не начать гоготать прямо на сцене, потому что лицо Тома в тот момент надо было видеть: он разве что не рыдал от отчаянья! Потом гитару долго дезинфицировали, но парень так и не смог заставить себя на ней играть, пришлось уничтожать инструмент на съемках очередного клипа. Или как за колки баса Георга зацепился чей-то брошенный на сцену лифчик неимоверных размеров, который Георгу пришлось не просто полпесни таскать по сцене, но и выносить на поклон, потому что самостоятельно сниматься лифчик отказался. А Билл с братом и Густавом еще долго издевались над другом, подкалывая «этой шапочкой для сиамских близнецов».
