Ребятам из контрразведки начхать на ключевую фразу, запирающую память компа. Высокочастотный дистанционный сканнер считывает информацию с любого компьютера на расстоянии полуметра. В том числе и ключевую фразу.
- Приму-ка я ванну, - буркнул Гюнтер, чтобы его расслышали. - Устал, как собака...
Он прошёл в ванную комнату, повесил на вешалку сумку и открыл пасти обоих грифонов. Затем посмотрел на себя в зеркало, потрогал щёку и неожиданно вспомнил, что зеркало может служить прекрасным отражателем для лазерной видеосъемки. Тогда он закрыл пасть грифона с холодной водой и вышел, чтобы раздеться.
Когда Гюнтер голый, в одних шлёпанцах, вернулся, то увидел, что клубы пара, поднимаясь из ванной, активно всасываются вытяжной вентиляцией.
- Чёрт, - снова буркнул он для "клопов", - хотел попариться...
Он взял губку, стал на край ванны и тщательно закупорил отдушник. Затем достал из сумки приёмник, настроил его на первую попавшуюся станцию, передававшую жёсткий ритмичный джаз, больше похожий на рок, и включил звук на всю мощность.
Когда пар непроницаемым туманом заполнил комнату, и на зеркале осела мутная роса, Гюнтер переключил воспроизведение кристаллозаписи на наушники, сел на ванну и стал слушать. Вначале он перебрал "клопов" бургомистра, но они, как Гюнтер и ожидал, молчали. Только "клоп" из-под ручки портфеля передал двухминутный разговор между доктором Бурхе и фру Шемметт. Бургомистр просил, чтобы ему принесли в кабинет дров для камина - сегодня ночью он собирался работать. Зато работы с пятым "клопом" оказалось предостаточно. Запись была сплошная - комп абсолютно ничего не мог отсечь. Просто удивительно, как женщины могут так много говорить.
Всё утро, пока Гюнтер в своём номере знакомился с подробностями частной жизни бургомистра, Линда провела в комнате прислуги на первом этаже в обществе трёх подруг. Все четверо без умолку тараторили, так, что порой трудно было разобрать, о чём они говорят. Добрую половину времени Линда подробно, со знанием дела, с ошеломляющими примерами в сравнении с другими постояльцами "Короны", живописала сегодняшнюю ночь, проведённую ею в двадцать шестом номере. Гюнтеру никогда не приходилось слышать о себе такое, он краснел, бледнел, приходил в бешенство, несколько раз пропускал куски записи. В 10.22 подружки покинули комнату прислуги и на площади сели на мотоциклы. Гюнтер так и не разобрал, кто вёл мотоциклы, то ли сами девушки, то ли ребята, которые приехали за ними. Исходя из того, что он видел вчера у "Звезды Соломона", вернее было первое, а ребята только привели мотоциклы к гостинице.
Через полчаса, в 10.56, мотоциклы, судя по рёву моторов, съехали с трассы и минут двадцать пробирались по бездорожью. Наконец, в 11.19, моторы заглохли. Некоторое время была тишина, доносились приглушенные звуки шагов по траве, звяканье чего-то, снимаемого с мотоциклов. Затем Линда проговорила:
- Да, это подходящая местность...
И тут же грянула музыка. Сумочку Линда, очевидно, положила рядом с магнитофоном, потому что орал он немилосердно. Ребята в чёрных комбинезонах хоть и побили в городе все музыкальные автоматы, музыки не чурались. Впрочем, подбор репертуара - Гюнтер узнал рок-группы "Трон Вельзевула", "Сатана и его братья", "Мистическая пентаграмма" - говорил сам за себя. Гюнтер долго пытался, следя по компу, как по индикатору записи, поймать в перерывах между песнями обрывки разговоров, но ничего существенного не услышал. В 15.07 запись резко оборвалась, и дальше шла полная тишина.
Он вынул из приёмника кварцевую кювету и увиден что псевдожидкий наполнитель полностью закристаллизовался. Кристаллозапись была более ёмкой, чем магнитная, но, если запись на магнитной ленте точно регламентировалась метражом ленты, то кристалл рос в зависимости от силы звука: чем сильнее звук, тем стремительнее рост кристалла. Обычно одной кюветы хватало чуть ли не на двое суток, но Линда ухитрилась закристаллизовать её за восемь часов. Впрочем, он вспомнил, что в этой кювете находилась и запись его вчерашних бесед в городе. Так что сам виноват, что не заменил кювету утром.
Гюнтер вынул из ушей тампоны наушников и услышал, что приёмник шипит и трещит, пытаясь в узком диапазоне, выставленном на шкале, самонастроиться на какую-нибудь станцию. Он посмотрел на часы. 23.22. Ничего себе поработал! Пять часов прослушивал "клопа", но ничего интересного так и не выловил. Не удивительно, что станция, передававшая джаз, давно закончила свою работу.
Он громко зевнул, потянулся.
-Эх, вздремнул маленько! - сказал он для "клопов" Моримерди и перевёл настройку на круглосуточную станцию Брюкленда. Затем достал из сумки новую кювету, вставил её в приёмник и включил прямое прослушивание.
- ... сломал челюсть, - услышал чей-то женский голос.
- Так... - протянул голос Линды. - И чем же ещё интересуется мой разлюбезный гирр Шлей?
- Как сама понимаешь, Мейстро, от инккуба Петера в его положении добиться вразумительного ответа было трудно. Но насчёт книг - это точно.
- Хорошо. Значит так. Заберёте Шлея в полночь к козлу. Лучше всего через окно. И не опаздывайте. Я прибуду в час ночи. Все ясно?
- Да, Мейстро.
Послышался звук открываемой двери и всё стихло.
Голос говорившей показался Гюнтеру знакомым. Он опять поставил на воспроизведение закристаллизованную кювету, нашёл запись вчерашнего шабаша суккуб при сожжении уборочной машины и провёл идентификацию.
Голос принадлежал суккубе Мерте.
Гюнтер посмотрел на часы. 23.36. Оказаться в положении пострадавшего от ведьм полицейского, ему не улыбалось.
Глава девятая
Над крышей гостиницы вставала полная луна, заливая пепельным светом пустую площадь. Без единого огонька город выглядел мёртвым, покинутым и заброшенным - холодные лучи ночного светила пылью тлена покрывали стены домов, булыжник мостовой, обезличивая цвета машин на стоянке.
Притаившись на сиденье "бьюика" Гюнтер наблюдал за окном своего номера. Поднимавшаяся из-за гостиницы луна мешала, слепила глаза, но менять точку наблюдения было поздно. Когда часы на башне стали приглушенно бить полночь (звукоизоляция салона "бьюика", к сожалению, была превосходной), Гюнтер хотел опустить стекло, но, передумав, покопался в сумке и прилепил на присоске к боковому стеклу микрофон-усилитель. Последние удары часов могильным звоном кладбищенской часовни ворвались в салон автомобиля.
Ждать долго не пришлось. Но и различить что-нибудь определённое из-за слепящего полукруга луны, срезанного коньком крыши гостиницы, не удалось. Чёрный проём окна практически сливался со стеной, и Гюнтер пожалел, что в его "джентльменском" наборе промышленного шпиона нет бинокуляров для ночного видения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});