Кэтрин старалась не думать о лорде Грэнби, но вскоре поняла, что ей это никак не удается – она снова и снова о нем вспоминала. Видимо, через день-другой он должен был встать с постели и покинуть их дом. Что ж, очень хорошо. Разумеется, ей ни в коем случае не следовало встречаться с ним. Не следовало встречаться даже с его слугой.
Тяжко вздохнув, Кэтрин закрыла книгу, которую уже давно не читала, и подошла к окну. Услышав, что в комнату кто-то вошел, девушка обернулась и увидела слугу лорда Грэнби.
– Извините, мисс, – сказал он, – я ищу мистера Гэбса.
– Они с миссис Гибсон уехали в город и вернутся не скоро. А что случилось? Может, я могу вам чем-нибудь помочь?
– Мне нужна мазь для растирания, которой обычно пользуют лошадей, – ответил Пек. – Граф жалуется на недомогание, а доктор Хокинз рекомендовал именно эту мазь.
– В кладовой есть бутылка, – сказала Кэтрин. – Мой отец часто пользуется этим снадобьем. Я сейчас принесу...
– Благодарю, – кивнул Пек. – Граф непременно оценит вашу любезность. Он надеется спуститься сегодня к ужину.
Кэтрин с невозмутимым видом проговорила:
– Что ж, пойдемте.
Они прошли по коридору, и Кэтрин вынесла из кладовой темно-желтую бутыль. Протянув ее Пеку, сказала:
– Мазь полезно бы подогреть. Мой отец говорит, что так она действует гораздо лучше.
– Тогда я так и поступлю. Благодарю вас, мисс.
– А вы не знаете, когда граф собирается покинуть нас? – неожиданно спросила Кэтрин.
Пожилой камердинер пожал плечами:
– Точно не знаю, мисс. Мне кажется, милорд говорил, что через день, но думаю, все будет зависеть от доктора Хокинза. Последнее слово за ним.
– Да, конечно.
Слуга откланялся и пошел к своему хозяину. Кэтрин же еще немного постояла в коридоре, а затем решила навестить тетю. Она уже подошла к тетушкиной двери, но в последний момент передумала – ведь на самом деле ей вовсе не хотелось беседовать с леди Форбс-Хаммонд.
«Чем же заняться? – думала Кэтрин. – Может, ответить на письма Сары и Вероники? Ведь я им не писала несколько недель». Но писать письма ей тоже не хотелось. Вернее, не хотелось рассказывать подругам про графа. Конечно, она непременно о нем напишет, но только после того, как он уедет.
В конце концов, Кэтрин решила, что у себя в спальне можно скучать с таким же успехом, как и в любой комнате. Она направилась к себе и в коридоре встретила Пека. Тот улыбнулся и сообщил:
– У милорда закончились сигары, и он сказал, чтобы я немедленно отправился в город и купил их.
– У моего отца есть сигары, – сказала Кэтрин. – Они хранятся в специальной коробке в библиотеке.
Пек покачал головой и пробормотал:
– Граф особенно настаивал, чтобы я не злоупотреблял гостеприимством сэра Хардвика и не брал его сигары. В общем, я еду в Уинчком.
Кэтрин улыбнулась, впервые за последние дни.
– Вы уже давно служите у графа, не так ли?
– Я находился в услужении у его отца. Когда я поступил на службу к старому графу, нынешний граф еще лежал в колыбели. С тех пор прошло много лет.
Кэтрин не хотела думать о детстве Грэнби. Ей вообще не хотелось о нем думать. Немного помолчав, она сказала:
– Я уверена, что вы найдете все, что вам надо, в табачном магазине Молбейна. Он находится на той же улице, что и гостиница «Белый лев», недалеко от парка.
– Благодарю вас, мисс. – Пек в очередной раз откланялся и направился к лестнице.
Кэтрин снова зашагала по коридору. Проходя мимо двери лорда Грэнби, она услышала его голос.
– Черт побери, – ворчал граф, – проклятые бинты.
Кэтрин в растерянности остановилась. Она поняла, что графу требовалась помощь, но ей не хотелось заходить – слишком свежа еще была в памяти их последняя встреча. Грэнби снова разразился проклятиями – было очевидно, что он ужасно нервничал. В конце концо, в Кэтрин не выдержала и тихонько вошла в комнату. Граф сидел на кровати и пытался освободиться от бинтов.
– Нет-нет, позволь мне, – сказала Кэтрин. – Перестань размахивать рукой, так ты делаешь только хуже.
– Вряд ли может быть еще хуже, – пробурчал Грэнби. – Я не хочу обидеть твоего отца, но меня уже мутит от этой комнаты.
– В этом нет ничего обидного, – ответила Кэтрин. – Сиди спокойно. Я должна найти ножницы. Ты все запутал, узел стал еще туже:
Кэтрин направилась к шкафу; граф внимательно наблюдал за ней. Сегодня на ней было зеленое платье, и она выглядела в нем очень мило. Волосы же, как и в прошлый раз, были собраны на затылке, только теперь они были перетянуты зеленой лентой, в тон платью. Грэнби невольно улыбнулся: ему вдруг пришло в голову, что если повезет, то он пополнит свою коллекцию зеленой лентой. Синяя лежала в одном ящике с его запонками – этот сувенир он решил сохранить на память о своей необычной поездке в Стоунбридж.
Тут Кэтрин подошла к нему с ножницами и чистыми бинтами в руках.
– Ты избегала меня? – спросил Грэнби.
– А ты ожидал другого? – ответила она вопросом на вопрос. – У меня были достаточно веские основания, чтобы избегать тебя. Ты злишься, поскольку Ураган принадлежит мне, и ты не можешь купить его ни за какие деньги.
– Ты обманула меня.
– Да, обманула, но я прошу у тебя прощения. Я понимаю, что поступила не очень хорошо, но тогда мне казалось, что я все делаю правильно.
Кэтрин покосилась на окно. За окном сияло солнце, и мелодично пели птицы. Стоял чудесный летний день.
– Лучше бы ты лежал у окна, – пробормотала девушка. – На солнце ты быстрее бы поправился.
Грэнби мысленно усмехнулся. Ему подумалось, что для выздоровления лучше всего помогли бы объятия, но, увы, он не мог себе этого позволить. Все последние дни граф постоянно думал об этой девушке и находил тысячи причин, по которым ему следовало от нее отказаться. Впрочем, это не означало, что он должен был отказываться от мести.
Разумеется, он обдумывал план отмщения, но пока что не пришел к какому-либо окончательному решению. Что ж, если здесь, в Стоунбридже, ему не представится подходящий случай, он вполне может дождаться начала лондонского сезона. Граф был уверен, что непременно встретит там Кэтрин.
Думая об этом, Грэнби постарался не обращать внимания на то, как участился его пульс, когда девушка склонилась над ним. Осмотрев его плечо и руку, она вдруг спросила:
– Почему ты снимал повязку?
– Хотел втереть мазь, – проворчал граф. Он покосился на столик – на нем стоял таз с теплой водой, а в тазу лежала желтая бутылка. – Пек собирался это сделать, но мне пришлось отправить его за сигарами.
– Только сиди спокойно, – предупредила его Кэтрин. – Я сейчас разрежу бинты.
Грэнби молча кивнул.
На нем не было ни рубашки, ни обуви, только штаны и чулки. Кэтрин старалась не замечать, как дьявольски привлекательно он выглядел, но это было невозможно. Опухоль на левой руке уменьшилась, и синяки начали сходить. Изменения к лучшему сделали ее пребывание в комнате еще более опасным. Полуобнаженный, Грэнби представлял собой замечательный образец мужской красоты, а Кэтрин уже поняла, что не может противостоять подобному соблазну. Но с другой стороны, ему требовалась помощь.
