— Да, Вася в этом деле понимает… — Витя встал из кресла и подошёл к окну, как будто хотел убедиться, что их никто не подслушивает. — Пошли себе с рюкзачком, сварганить ужин на отделение… А напоролись на такое количество провианта, что можно год кормить всю дивизию… В связи с этим вопрос, Сергей Петрович…
— Слушаю?
— А не подавимся?
— Гм… — Иванов, чтобы не выдать нечаянную радость, опустил взгляд на кончики ботинок и принялся чесать бровь. — Хороший вопрос…
Вопрос хороший не потому, что прозвучал. А потому, как прозвучал. «Не подавимся»! Если вдруг что — не вы одни будете давиться, а мы все вместе.
То есть Витя уже соучаствует. За время совместной работы Иванов изучил шефа вдоль и поперёк: теперь вопрос по поводу вовлеченности в процесс можно не задавать. Как и по факту существования самого процесса как такового.
В данном случае от Вити, товарища несколько взбалмошного и своенравного, но весьма дальновидного, практичного и досконально владеющего политической конъюнктурой, следовало ожидать лишь один из двух равновероятных ответов. Отработанная формула: «Займитесь этим, а я посмотрю, как у вас получится» — здесь не лезла ни в какие ворота. Тут или так: «Вы, хлопцы, от безделья совсем навернулись! Даже и не думайте об этом!!!» Или этак: «Вы, конечно, камикадзе… Но, раз уж замахнулись — засучивайте рукава, будем пробовать…»
Потому что замахнулись на такую гору, что смотреть со стороны, как обычно, и ждать положительных результатов просто не получится. Если вдруг что-то там не срастётся… лавина будет такая, что моментом накроет и бригаду первопроходимцев, и самого смотрителя — не убежишь, не спрячешься. Такой вот исключительный объект.
В общем, либо сразу сдавать назад, пока не поздно, либо с самого начала активно участвовать в процессе и управлять им. Первое, между прочим, во всех отношениях предпочтительнее второго хотя бы по соображениям личной безопасности.
Витя молодец — не подкачал. Отбросив все инсинуации и толкование особенностей поведения шефа, можно сказать одно: мужик! Не сдрейфил…
— А глотать его живьём пока никто не собирается, — хитро прищурившись, негромко сказал Иванов. — Сначала надо попробовать хотя бы малость разжевать…
— Интересная мысль, — одобрил Витя. — Разжевать… Ну, давайте работать. Озвучьте мне ещё разок вашу версию. Внятно и отчётливо.
— Это не моя, — заскромничал Иванов. — Это Костина.
— Я не про гипотезу. Мы собираемся работать в рамках версии, которую вы создали на основе этой самой гипотезы. Итак, я вас слушаю.
— Гхм-кхм…
«Вредный ты наш! — подумал Иванов, украдкой оглядывая панели кабинета. — Прекрасно понимает, что в этом деле, если вдруг что-то пойдёт не так, никакие ссылки на тупых подчинённых не помогут. Ну и зачем тогда страховаться?»
— Ну конечно, пишу, — по-своему истолковал заминку подчинённого Витя. — И не в одном экземпляре. Я всё слышал, понял: у нас есть агент, есть зацепки, есть направление. В общем, мы — в цитадели, как вы её называете. Это здорово, это прорыв! Ну а теперь давайте к рутине. Конкретнее, что мы имеем. Я хочу знать всё.
— Да тут пока никакой конкретики. Так — одни домыслы да предположения…
— Да ладно вам! Чего вы со мной церемонитесь? Давайте без манерничаний, вываливайте всё! Считайте, что просто есть желание послушать ещё разок, что называется, вживую. Когда вы излагали впервые, я был весь в эмоциях, трепетал. Теперь маленько остыл: может, подловлю на неубедительности или подтасовке. Уж доставьте удовольствие: не каждый день такое слышать приходится.
— Хорошо… Сначала гипотеза. Судя по обрывочным данным невысокой степени достоверности, примерно год назад у Сенковских произошло нечто экстраординарное. Об этом в первую очередь свидетельствует поведение Натальи Сенковской и её отношение к мужу, а также ряд личных наблюдений нашего агента, внедрённого…
— Ох, как это звучит! — Витя от удовольствия даже зажмурился, наподобие голодного бульдога при виде только что поджаренного аппетитного стейка. — Как звучит, а? «Нашего внедрённого агента»…
Иванов смущённо замолчал: не совсем понял, как реагировать. То ли искренне хвалит, то ли подначивает… У этого товарища такая своеобразная манера, что не всегда разберёшь: улыбнуться в ответ или состроить дежурно-виноватую рожицу.
Внедрение агента в любое сообщество, пусть даже какую-то мелкоуголовную шайку, — это всегда фундаментальная и кропотливая работа, требующая высочайшего профессионализма. Внедрение агента в святая святых могущественной корпорации с такой мощной системой безопасности — проще говоря, «в спальню» — это апогей профессионализма, венец оперативного мастерства. Если можно сравнивать, просто для лёгкости восприятия, это… Пожалуй, это золотая медаль. И даже не на чемпионате мира, а на Олимпийских играх.
Между тем никто из команды даже палец о палец не ударил в этом направлении — всё получилось как-то само собой, совершенно случайно. Повезло, одним словом. Ну и на что товарищ намекает?
— Давайте дальше.
— Дальше… Эмм…
— «…Нашего агента, внедрённого…»
— Внедрённого менее чем неделю назад совершенно случайно и вообще абсолютно без нашего участия…
— Ну, это вы зря, — Витя нахмурился и с неудовольствием покосился куда-то в угол — видимо, там камера. — Ростовский — друг Кости и Петрушина, восстановленный в процессе оперативной работы по обновлению старых связей. Случилась беда — побежал именно к ним. Мало у него других приятелей? Просто знает: Костя — гений, Петрушин — глыба и матёрый человечище… Если кто и поможет, так только они. Верно?
— Ну…
— Да можете не подтверждать, это и так понятно. А Костя и Петрушин — наши люди, родные. Ну и где бы мы взяли такого золотого агента, не будь у нас этих людей?
— Ну, не знаю…
— Зато я знаю. Вы все у меня — золото. Потому что я и сам малый не дурак, и подле себя держу таких же. Хе-хе… Но конкретно вы, золотой вы наш, — вы конченый пессимист и совершенно не умеете подать себя в ипостаси героя текущего момента. Или не желаете. Ну что это такое: «…судя по сплетням невысокой степени достоверности…», «…совершенно случайно и абсолютно без нашего участия…» Это что?! Разве так можно? Кто вас не знает, подумают: «Вот это растяпа!»… Впрочем, мне это не надо — я-то вас знаю… Ладно, продолжайте.
— Есть основания полагать, что в семье произошло нечто экстраординарное…
— Слышали уже. Давайте конкретнее. Что именно экстраординарное? Может, просто поймала мужа с какой-нибудь бабёнкой? Дело житейское — он ещё не старый…
— Это исключено.
— Ага… Это мы так считаем или это на самом деле исключено?
— Разумеется, в реальности это могло быть и так… Но Костя утверждает, что это исключено.
— Да, Косте можно доверять. Он, конечно, парень с подвывихом, но… Когда он выдвинул гипотезу насчёт того, что Ростовского намеренно берут «в спальню» на совершенно определённую роль, это, наверное, тоже звучало дико и абсурдно… Но так всё и оказалось. И вообще, голова у него на месте. Ну и почему это исключено?
— Потому что тривиальная супружеская измена не может вызвать такой каскад отклонений — как в отношении к самому близкому человеку, так и вообще в мировоззрении и самом образе жизни. За год женщина стала совершенно другим человеком.
— Здесь я с Костей не совсем согласен, — Витя с сомнением покачал головой. — Они на это реагируют по-разному. Некоторые, между прочим, травятся или вешаются. Всё от человека зависит.
— Есть эпизод семилетней давности…
— Травилась, вешалась?
— Неподтверждённый…
— Ну вот, опять сплетни!
— Сплетни были в прессе. Насчёт попытки суицида. Как именно — это так и не выяснено, причина достаточно спорная, но злые языки утверждали, что якобы Наталья пыталась покончить с собой.
— Что-то не припомню…
— Если надо, я скину вам тот материал.
— Секунду… Осень девяносто восьмого?
— Точно.
— Так дефолт же был!
— Верно. Сплетни как раз и утверждают, что её личный бизнес тогда здорово пострадал. Просто настоящий крах был. И хотя империи Сенковского дефолт совершенно не навредил — скорее, наоборот, — Наталья вроде бы восприняла крах своего бизнеса как огромную личную неудачу и в состоянии аффекта решила наложить на себя руки.
— Ну так, видите: опять же — «вроде бы» да «якобы».
— Ростовский этот факт подтверждает.
— Да неужели! Мы уже настолько близки, что щебечем о таких интимных вещах?!
— С ней каждый день работает психиатр. Профессор, светило и всё такое прочее… Вроде бы как просто в гости ездит, но она отчётливо понимает, для чего он ездит, и постоянно с ним дискутирует. Бабонька развитая, чешет деда в хвост и в гриву. Он только пыхтит и краснеет. Это у них уже давно стало вроде какого-то домашнего развлечения.
