— Сдавайтесь, — последний раз предупредил он, просчитывая, что потребуется. — Я не позволю причинить вред этому месту.
— Я не могу дать им жить, — сказала Астарте почти умоляюще, потянувшись к управлению детонатором. Было похоже, что по ее щекам текут слезы. — Я знаю, что они сделают. Они мои дети, но я не могу дать им жить.
— Не двигайтесь.
— Мы были так близки. Пусть это будет приговором истории — мы были так близки.
Платформа остановилась. Самонас бросил меч клинком вперед в прореху. С безупречной точностью острие проскочило сквозь узкую щель и резко вклинилось между цепями и шестернями. Пустотные щиты последовательно взорвались вдоль всей платформы. Астарте скрылась за потрескивающим статикой пламенем, бессвязно крича, но Самонас уже быстро карабкался по последним уровням стеллажей с сосудами. Он рванул через пробой, его пальцы вцепились за неустойчивую платформу, которая под его весом чуть не вырвалась из креплений. На мгновение он качнулся, повисая на пятидесятиметровой высоте, прежде чем подтянуться на качающуюся платформу.
Астарте стояла на коленях. Детонатор был выбит из её хватки и скользил по наклонной поверхности решетчатого металлического пола. Она поползла за ним.
Самонас был быстрее. Легко балансируя на наклонной поверхности, он прыгнул, ломая металлическую коробочку своей латной перчаткой и поворачиваясь к Астарте.
Она была ранена — потоки крови свободно бежали вниз по её опустошенному лицу — и выглядела так, будто не может подняться на ноги. Её одеяния были разорваны, обнажая истощённое тело — все эти рёбра, кости и серую обвисшую кожу.
Она мрачно рассмеялась, пытаясь встать.
— Рази воина, глупец, — фыркнула она, протягивая левую дрожащую руку, — А не оружие.
Слишком поздно Самонас увидел встроенную микросхему в её предплечье, спираль из мерцающего металла в плоти. Бесполезный детонатор, ныне раздавленный в труху — старейший трюк в истории.
Кустодий сделал выпад, совершив лезвием круговое движение, чтобы отсечь ей руку по локоть, но даже он, Самонас из Легио Кустодес, самый быстрый и искусный воин, ничего не мог сделать с такого расстояния. Как только его клинок вошел глубоко, он увидел вспышки энергии, бегущие по кабелям её руки и превращающие иссохшее тело Астарте в проводник разрушения.
Где–то внизу приемник получил сигнал.
Где–то внизу взорвались зажигательные заряды.
Где–то внизу прозвучал взрыв, словно удар в гигантский колокол, и родилось адское пламя, что навеки разрушит эти чертоги и все, что в них есть.
ПЯТНАДЦАТЬ
Вскоре это превратится в победу, в еще одно дополнение к череде длиной в десятки лет. Развертывание было проведено безупречно — беззвучное наступление под прикрытием постановщиков помех, отключающих сенсоры, и бушующей бури. Но всё же Вальдор продолжал сражаться в своей безупречной, несравненной манере, ощущая привкус пепла в воздухе.
Ушотан, верный своим принципам, не отступал ни на дюйм. Он с ревом нанес удар, и палаш, истекающий сырой плазмой расщепляющего поля, оставил на броне грязные полосы этой мерзости, а его энергоблок задымился. Остальные Громовые Воины сделали то же самое, врываясь во вражеские ряды и разряжая оружие, прежде чем взмахнуть потрескивающими клинками. С гребня горы быстро прибыло подкрепление, мчась вниз по склону, чтобы вступить в бой. Впереди неслось множество танков, бороздящих грязные сугробы и пронизывающих ночь сверкающим огнем спаренных лучевых пушек.
Это было так доблестно и так агрессивно, словно их кто–то попросил об этом. Именно такими их создал сам Император, и они никогда Его не подводили. Должно быть, они, как и Вальдор, в какой–то степени знали, что это будет концом для них — всего лишь одна из нескольких последних, долгих и грязных остановок перед тем, как их эра угаснет. Но даже несмотря на это они рьяно сражались, решив покинуть сцену так же, как и взошли на нее — необузданными, брызжущими слюной гончими Объединения, с чьих пастей стекала пена и кровь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Что же это за создания, а, Константин? — крикнул Ушотан, зарубив одного из них и переступив через испепеленный молниями труп. — Они дерутся так, как будто страдают от запора. Прямо как ты.
Вальдор понимал, что он имел в виду. Они все еще оставались зелеными и неопытными — их тела кровоточили от последних имплантов, а мышцы раздражающе противились первым отметинам силовой брони. Их мозги были изранены и инфантильны, опустошены несовершенной психической обработкой, а их оружие совсем недавно связали с духами машины и дублирующими системами в тактических шлемах. Так много суеты, так много потенциальных поражений, но всё же они собирались выиграть битву, поскольку, действуя сплоченно, они уже нагоняли ужас.
— Они — будущее, — мрачно ответил Вальдор, пронзая шатающегося Громового воина чередой ударов Аполлонического Копья, оставляя части органов и металлические пластины у своих ног дымящейся кучей. — Ангелы Смерти.
Генерал-капитан приближался к примарху. Взрывы боеприпасов расцвели в воздухе, покрывая броню обоих угольками, и две армии сцепились вокруг них со всех сторон. Танки, приведенные Ушотаном с таким трудом, отбивались, находясь в ловушке высоты и способности этих новых войск справиться с ними без посторонней помощи. Даже когда Вальдор повернулся лицом к следующему врагу, он мельком увидел, как один из Ангелов сорвал башню бронетранспортера типа «Змей» и швырнул осколочные заряды в зияющую дыру. К тому времени, когда бой возобновился, эта машина превратилась в очередной черный остов, а тот, кто ее взорвал, уже мчался к своей следующей цели.
— Надо же, — произнес Ушотан, тяжело дыша и размахивая своим широким палашом. — Мне они вообще не нравятся.
Вальдор поймал себя на том, что восхищается этим прямым как палка юмором. Ему всегда нравилась эта черта в Громовых Воинах — из них не вытянули человечность, чтобы превратить в то, чем они являлись. Их эмоции не были тусклыми, а их мечты не вырывали из сознания, оставляя увядать. Ему хотелось согласиться с этой мыслью — ответить чем–нибудь таким, что заставило бы их криво усмехнуться вместе, как и подобает воинам — но, как обычно, он не смог придумать ничего подходящего. Всё, чем он располагал — факты дела и артефакты долга.
— Да и мне они не очень–то нравятся, — признался Вальдор, пробивая латной перчаткой шлем имперского солдата[9], прежде чем наброситься на уже раненого Громового Воина. — Но тем не менее, они здесь. Я думаю, что ты должен был предвидеть их приближение.
— Ха! — ответил Ушотан, пронзая клинком очередного Ангела и отбрасывая его тело, бьющееся в конвульсиях, в сторону, — мы всегда знали, что происходит нечто важное. Он не считал нас за дураков. А может, и считал. Глупо было так долго с этим соглашаться.
Теперь, пошатываясь, он приближался к Вальдору, пробивая себе путь с привычным грубым упрямством. Несмотря на всё это, примарх получил повреждения. Эти противники, Ангелы, не были похожи на добычу в силовых доспехах, с которой он так презрительно расправлялся ранее — каждый из них сражался до конца. И в конце концов они бы схватили его, как стая волков медведя, но Вальдор не позволил этому произойти.
— У тебя не было выбора, — произнес Константин, пробиваясь к примарху, и величаво развернулся на месте, чтобы покончить с последним телохранителем Ушотана. Повсюду вокруг двух лидеров бушевала безудержная битва, хоть и безжалостный марш Ангелов в сером переламывал хребет вражескому контрнаступлению. — Ни у кого из нас не было.
— Ты так говоришь, словно об этом сожалеешь, — ответил Ушотан, неуклюже продвигаясь прямо на него, удерживая клинок двумя руками в своеобразной и прямолинейной манере. — Не говори, что передумал.
Впервые они скрестили оружие — острие меча заскрежетало о наконечник копья — и сила от столкновения размела дюжину бойцов вокруг них. После этого они яростно вцепились друг в друга, нанося удары, парируя, рубя и испытывая.
