– Еще раз повторю – это лишь ваша версия этой истории.
– Это не версия. – Его бездушие довело Дженну до белого каления. Он понятия не имеет, чем она рискует! Для него – это лишь сенсационный репортаж, для нее – вопрос жизни и смерти.
– Я бы не советовала вам ввязываться в это дело, – заявила она. – Порой истина только вредит невинному человеку.
– Ложь тоже вредит, – безжалостно возразил Рид. – Так же, как обман и предательство. Вы не первая, кто пытается мне лгать, заискивающе глядя печальными глазами, но при этом обманывая в каждом слове.
В его голосе прозвучала неподдельная горечь. Нечто трагически-мрачное, что она уже заметила в нем, вернулось, причем с большей силой.
– Это вы о ком? – спросила она.
– Неважно, – ответил Рид и резко встал.
Дженна вскочила на ноги. Что он собрался сделать? Чего она сама ждет от него? Трудно сказать.
Она положила руку ему на локоть.
– Не надо. Прошу вас.
– Не надо чего?
– Не говорите никому. Я не мать Лекси. Не пишите обо мне, прошу вас. Оставьте меня в покое и забудьте о том, что сегодня вечером услышали от Лекси. Уходите. Прошу вас.
Рид пристально смотрел на нее, вместо того чтобы уйти, шагнул ближе. Его глаза оставались в тени, и ей было трудно понять, о чем он сейчас думает.
– Я бы хотел уйти, – произнес он, немного помолчав. – Я целый час пытался отговорить себя и не приходить к вам. Я бросил писать сенсационные статьи примерно год назад. Сказал себе, что с меня хватит. Мне надоело ковыряться в жизнях других людей. Надоело докапываться до истины. И вот я встретил вас – ту, что прыгнула в воду, чтобы спасти жизнь незнакомого человека, рискуя при этом не только собственной жизнью, но и своими секретами.
Рид покачал головой.
– Я думал, что смогу уйти от вас и Лекси, сделать вид, будто ничего не произошло, будто это меня не касается. Но, оказывается, я не могу.
С этими словами он протянул руку и прикоснулся к ее щеке. От неожиданности у нее перехватило дыхание. Всего один миг – и они перестали быть чужими людьми.
– Кстати, это не имеет ничего общего с моими журналистскими амбициями, – продолжил он. – Я постоянно думаю о вас. Я понятия не имею, кто вы такая на самом деле – законченная лгунья или отчаявшаяся женщина, действительно попавшая в большую беду.
Его палец прикоснулся к ее губам. Затем Рид приподнял ей подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. Внутри нее тотчас закипела кровь. Соски отвердели и напряглись. Тело захлестнула волна бесстыдного желания. Она прикусила нижнюю губу, зная, что должна отстраниться, ведь между ними ничего нет и быть не может.
Увы, стоило его взгляду скользнуть по ее губам, как они затрепетали от вожделения. Рид наклонился к ней, наклонился медленно, так что ей ничто не мешало отстраниться, отойти в сторону, но она была не в силах сделать и шага.
Внезапно ей захотелось почувствовать на своих губах вкус его губ. Захотелось оказаться в объятиях его сильных рук, прижаться к его крепкому телу, хотя бы на минуту раствориться в нем. Хотя бы минуту перестать быть сильной, готовой яростно защищать и защищаться.
Она подалась навстречу поцелую. Ее губы раскрылись навстречу его губам, его язык проник в ее рот. Руки Рида легли на ее талию. Он привлек ее к себе, и ее грудь прижалась к его груди. Искра, вспыхнувшая при первой их встрече, разгорелась в бушующее пламя.
Никогда в жизни ею не владело столь необузданное желание. Ее руки скользнули ему под рубашку; ладони тотчас ощутили твердость его мускулов и тепло кожи. Казалось, еще мгновение – и она сорвет с себя одежду, и с него тоже, и они сольются в любовных объятиях. Впрочем, о чем она? Как это глупо, опрометчиво, опасно. Невозможно.
В конце концов первым отстранился Рид и посмотрел на нее с высоты своего роста. Дыхание его было надрывным и частым. Его пальцы жгли ее обнаженную кожу между блузкой и джинсами. Казалось, он хочет отпустить ее, но не может. То же самое можно было сказать и о ней. Впрочем, нет, он не тот, кто ей нужен, да и момент тоже не тот. Она не имеет права впустить его в свою жизнь.
– Отпустите, – прошептала она.
– Я пытаюсь, – охрипшим голосом ответил Рид. – Что это, черт побери, было?
– Безумие. – Она отвела от себя его руки. – Наверно, мы это зря. Обычно я не позволяю себе таких вольностей.
– Зачем тогда начинать сейчас?
– Вы притягиваете меня к себе, – честно призналась Дженна. – Вот только зачем мне это?
– Кстати, я тоже не в восторге.
Дженна вздохнула. На какой-то миг воцарилось молчание. Она нарушила его первой:
– И что теперь? Что вы собираетесь делать?
Рид испытующе посмотрел на нее. Было невозможно понять, о чем он сейчас думает, но с каждой секундой его взгляд делался все отчужденнее и холоднее.
– Вы что, рассчитывали поцелуем перетянуть меня на свою сторону? – наконец спросил он. – Думали, что я перестану задавать вопросы? Что не обращусь в полицию? Признайтесь честно. Это был очередной ход в игре, в которую вы играете?
Его слова привели в ярость.
– Я ни во что не играю! Может, мне стоит задать вам тот же вопрос. Вы что, рассчитывали, что я растаю и начну изливать перед вами душу? Что я все вам расскажу? Неужели вы надеялись выведать мои самые страшные тайны?
Рид не ответил. Он стоял перед ней, задыхаясь в такт ее собственному бешеному пульсу. Затем, не говоря ни слова, развернулся и вышел.
Примерно с минуту Дженна стояла, не двигаясь, как будто приросла к месту. Как же он поступит дальше? Неужели отправится в полицию? Начнет копаться в ее жизни? Или все-таки не станет? Она изо всех сил боролась с искушением броситься вдогонку. Нет. Она не может взять и уйти из дома, бросить Лекси одну. Тем более ночью.
Дженна опустилась на диван и кончиками пальцев потрогала губы. Его поцелуя ей явно было мало. Она не могла вспомнить, когда в последний раз теряла голову. И вот теперь его прикосновение, его поцелуй заставили ее забыть обо всем на свете. Причем поцелуй того, кому она не доверяла и кто не доверял ей. Что за глупый порыв с ее стороны! Но что же ей делать? Нужно срочно что-то придумать, но что именно? Рид напомнил ей пса, впившегося зубами в кость. Он точно не отступится.
На миг ее посетила безумная мысль: может, оно даже к лучшему? Впрочем, нет. Инструкции Келли были предельно ясными. Сестра умоляла никому ничего не говорить, никому не верить, – даже тем, кто клянется в дружбе. Келли имела все основания быть недоверчивой. Она знала, что ей грозило. Чего не скажешь о ней самой. Знала она лишь одно: следует поступать в точности так, как просила сестра.
В следующий миг, шлепая босыми ногами и протирая сонные глаза, в комнату вошла Лекси. Дженна с удивлением посмотрела на нее.
