– Что случилось? – Терстону стало страшно.
Внезапно он припомнил, с каким ужасом встретил когда-то известие о том, что Дженни умирает от гриппа. Встретив пристальный взгляд Ханны, он почувствовал, что земля уходит из-под ног.
– Я про Мэри-Эллен...
Сердце Иеремии защемило от предчувствия беды.
– Она больна?
Ханна медленно покачала головой:
– Она ждет ребенка... Твоего ребенка...
У Терстона перехватило дыхание, как от сильного удара под ложечку.
– Не может быть... Ей же нельзя...
– Когда я увидела ее в Калистоге, то сказала, что она сошла с ума. Она чуть не умерла во время двух последних родов. Да и лет ей уже немало. Иеремия, она заставила меня поклясться, что я ничего не скажу тебе...
Терстон кивнул. На мгновение его затошнило, а потом он принялся за подсчеты. Скорее всего это случилось в апреле, во время их последней встречи. Ему почему-то казалось, что Мэри-Эллен сделала это нарочно. Тогда Мэри-Эллен сказала, что готова родить, если ему хочется иметь детей. Еще несколько лет назад врач предупредил Мэри-Эллен, что она может умереть, если снова попробует рожать. Почему же сейчас, именно сейчас она решилась на это? Не говоря ни слова, Иеремия с силой ударил кулаком по столу. Ханна следила за ним. Терстон резко выпрямился и направился к двери.
– Что ты собираешься делать?
– Хочу поговорить с ней. Только и всего. Дура чертова! А ты еще глупее ее. Неужели ты думала, что я буду сидеть сложа руки? – Ему надоела ее упрямая, глупая гордость!
Она была его любовницей семь лет. Конечно, он поможет ей. Но это будет только помощь, не больше. Ни за что на свете он не откажется от своего решения. Оно останется неизменным.
Терстон вышел из дома, оседлал Большого Джо и поскакал в Калистогу, горя жаждой мщения. Вскоре он остановил коня у знакомого крыльца, неожиданно вынырнув из облака пыли и напугав детей, широко распахнутыми глазами смотревших, как он входит в дом.
– Мамы нет дома! – крикнул ему самый старший.
Иеремия и сам видел, что дом пуст.
– Где она?
– На работе, в санатории. Вернется не скоро.
Он мог бы дождаться Мэри-Эллен здесь, но сейчас у него было не то настроение. Иеремия вновь вскочил на Большого Джо и помчался по главной улице, ведущей в сторону санатория. Чертова баба! В городе, наверное, уже все знали, что она решила рожать от него ребенка. Иеремия всю дорогу клял себя на чем свет стоит, что в тот вечер согласился лечь с ней в постель. Он не собирался этого делать, но Мэри-Эллен была убита горем, и, как всегда, ему захотелось ее. Ах, какого он свалял дурака... Какого дурака... Иеремия не мог избавиться от мысли, что Камилла когда-нибудь узнает о его незаконнорожденном ребенке. Нервничавший Иеремия привязал Большого Джо у ворот санатория. По правде говоря, все это пустяки. Главное сейчас – Мэри-Эллен...
Иеремия нашел ее за стойкой. Она старательно записывала поручения отдыхающих. Фигуру ее скрывал стол, за которым она сидела. Что ж, по крайней мере эта работа не слишком тяжела для женщины, решившей стать матерью. Заметив Терстона, Мэри-Эллен вздрогнула и отпрянула, но он протянул руку и схватил ее за запястье.
– Выйдем отсюда. Сейчас же. – Глаза Терстона горели от гнева.
Он с досадой понял, что обрадовался, снова увидев Мэри-Эллен. Казалось, она похорошела со времени их последней встречи.
– Иеремия... Перестань... Я... Пожалуйста... – Она опасалась скандала и не хотела, чтобы он увидел ее фигуру.
Мэри-Эллен еще не догадалась, что Ханна обо всем рассказала. Она казалась такой несчастной, что работавший вместе с ней мужчина приготовился дать Иеремии отпор.
– Тебе помочь, Мэри-Эллен? – Он сжал кулаки.
Мэри-Эллен взглядом умоляла Иеремию уйти.
– Прошу тебя... Будет лучше, если ты... Я не хочу...
– Мало ли чего ты хочешь. Если понадобится, я просто унесу тебя. Живо поднимайся и идем на улицу, а не то я возьму тебя на руки.
Густо покраснев, Мэри-Эллен беспомощно огляделась по сторонам, потом сняла со спинки стула шаль, небрежно накинула ее на плечи и направилась к выходу вслед за Терстоном. Мужчина, собиравшийся помочь, обещал посидеть на ее месте. Она предупредила, что это ненадолго.
– Иеремия... Прошу тебя...
Он потащил ее на другую сторону улицы, где стояла окруженная деревьями скамейка.
– Я не хочу, чтобы...
Терстон чуть ли не силой заставил Мэри-Эллен сесть и повернул лицом к себе.
– Мне наплевать на твои желания. Почему ты ничего мне не сказала?
– О чем? – Она сделала вид, что ничего не понимает, но смертельно побледнела. – Я не знаю, о чем ты говоришь... – Однако смертельная бледность и страх уличали ее во лжи.
– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. – Иеремия устремил взгляд на ее талию, а потом осторожно откинул шаль.
То, что он увидел, говорило само за себя.
– Как же ты могла, Мэри-Эллен?
Она тихо заплакала, утирая слезы кружевным платком, его давним подарком, и от этого Иеремии стало совсем скверно.
– Значит, Ханна тебе рассказала... Она же обещала... – Мэри-Эллен горько зарыдала.
Иеремия сел рядом и обнял ее на виду у всех. Он никогда не стыдился своих отношений с Мэри-Эллен, просто не хотел на ней жениться и не собирался ничего менять. Им обоим этого не хотелось. Но теперь, когда она решила родить ребенка, все становилось гораздо сложнее.
– Мэри-Эллен, глупышка, что ты натворила...
– Я хотела родить от тебя ребенка, раз уж не сумела удержать тебя... Я хотела... – Рыдания не дали ей договорить.
– Но ведь тебе нельзя. Ты и сама это знаешь. – Иеремия подозревал, что Мэри-Эллен таким образом хочет женить его на себе, но слова женщины не оставили от этого подозрения камня на камне.
Итак, она хочет от него ребенка и больше ничего... Терстон вскипел.
– Мне надоело слушать этот вздор, Мэри-Эллен! Ты слишком часто говорила об этом. Надо было давным-давно перестать тебя слушать. С сегодняшнего дня ты больше не работаешь. Будь проклята твоя гордость! Я позабочусь о тебе и о ребенке. Буду помогать деньгами, поскольку ничего другого мне не остается. Уж это-то я могу сделать, а если это тебе не нравится, тем хуже. Я хочу что-нибудь сделать для своего ребенка, ясно?
Его гневные слова бросили ее в дрожь.
– Мне надо растить еще троих, Иеремия. – В голосе Мэри-Эллен прозвучала гордость. – Я никогда не забывала об этом.
– И слышать не желаю! – Обеспокоенный Иеремия снова опустился на скамейку. – Ты была у врача, Мэри-Эллен? – Она кивнула, стараясь заглянуть ему в глаза.
Ясно было, что она до сих пор любит его... Глядя на женщину, он изо всех сил старался не дать воли чувствам. Он должен думать о Камилле. Они поженятся через два месяца... раньше, чем этот ребенок появится на свет. Ах, как несправедлива жизнь! Все могло бы сложиться иначе, если бы Мэри-Эллен надумала раньше.
