— Ее выгнали?
— Да, ее выгнали. Когда она об этом узнала, пришла ко мне, сказала, что не желает меня знать, что я теперь ей не подруга, что, если бы не я, она бы как-нибудь справилась, перевелась бы на заочное, но продолжала бы учиться, а теперь… Я пыталась ей объяснить, помириться с ней, но она уехала. Я писала ей, но ни на одно из моих писем она не ответила, а через год я даже ездила к ней, но она меня и на порог не пустила. — В небольших зеленоватых Ольгиных глазах заблестели слезы. — Я была виновата перед ней и до сих пор виновата.
— Значит, все-таки это был его ребенок, — повторила я.
— А чей же еще? — горько спросила Ольга.
— Но его друг, Василий Бобрышев, сказал, что Игорь никогда даже мысли не допускал, что он мог быть отцом этого ребенка.
— Да уж, еще бы он ее допустил! — с той же горечью ответила Ольга. — Если бы допустил, то как смог жить дальше? Чем было бы себя оправдать?
— Да, вы, должно быть, правы, — задумчиво произнесла я, в который раз рассматривая фотографию Вики.
Мы ненадолго замолчали.
— Скажите, значит, вы знаете, где живет Вика?
— Да, — подтвердила Ольга. — А вы не могли бы мне дать адрес? Я ничего не хочу сказать и даже ни в чем не подозреваю вашу подругу, боже упаси, но мне бы хотелось убедиться, что с ней все в порядке, что она забыла все это и живет сейчас вполне счастливо… Словом, что она не имеет никакого отношения к смерти Игоря, понимаете?
— Чтобы Вика?.. — Ольга покачала головой. — Нет, если бы она и решила мстить, то в первую очередь отомстила бы мне. Месть была вообще не в ее характере.
— Но вы ведь сами сказали, что с возрастом женщины очень сильно меняются, — мягко возразила я. — И потом, обстоятельства, при которых умер Игорь, они, понимаете, очень странные, но Вику я ни в чем не подозреваю, я как раз и хочу убедиться, что она ни при чем.
— Хорошо, — согласилась Ольга. — Я дам вам адрес, — она помолчала. — Нет, я сама туда поеду.
— А мне можно с вами?
— Да, — ответила она коротко.
— Спасибо, — поблагодарила я. — Но у меня еще один вопрос… Среди ваших приятельниц того времени не было ли Ларисы?
— Ларисы? — подняла брови Ольга. — Нет, были кто угодно, но Ларисы… Я что-то не припомню. Может, кто-то из Ларис и учился тогда с Викой или со мной, но…
— Дело в том, что незадолго до своей смерти, буквально за сутки, Игорь встретился у своего партнера по бизнесу, Анатолия Яблочкина, с его женой, Ларисой, и эта встреча, по-видимому, произвела на него не самое приятное впечатление. Оба, и он, и она, сказали, что были знакомы раньше, во времена своего студенчества, но так ничего и никому не объяснили. Впрочем, не знаю, как эта самая Лариса, а Игорь точно никому ничего не говорил. Он вообще не любил вспоминать время университетской учебы.
— Надо же, — качнула Ольга головой. — Значит, совесть все же у него была. А Ларисы? Нет, не помню, может, она с ним училась?
— Но она примерно вашего с Викой возраста, помоложе Игоря, и потом, Василий Бобрышев ее тоже не помнит.
— Ну, мало ли у Игоря было подружек, — заметила Ольга. — Может, подобная история не единственная в его биографии…
— Возможно, — вздохнув, ответила я. — Когда мы с вами поедем?
Ольга посмотрела на часы.
— Сейчас начало третьего, на машине до Михайловки чуть больше часа езды, мы можем поехать сейчас же. Тем более что мне самой после разговора с вами очень захотелось узнать, что с Викой сейчас. Хорошо, наверное, — продолжала она, вздохнув, — что вы едете со мной, а то вдруг Вика все еще не хочет меня видеть. Но вы-то прямо сейчас можете отправиться?
— Да, — ответила я. — Конечно.
— Хорошо, тогда подождите минутку.
Ольга встала, вышла из комнаты, и я услышала, как она говорит кому-то, может, племяннице, что мы сейчас уедем, возможно, задержимся, чтобы папа… Нет, наверное, она разговаривала со своим ребенком. В правильности своей догадки я убедилась уже минут через десять, когда Ольга вернулась в комнату, сменив блузу на хлопчатобумажный свитер, в сопровождении девочки лет семи.
— Моя дочь, — сказала, улыбнувшись, Ольга, — Светлана.
— Здравствуйте, — поздоровалась светловолосая девчушка в джинсовом сарафанчике.
— Здравствуй, Света. — Я улыбнулась.
— Я вас знаю, — сказал мне ребенок, когда мы уже собирались выйти из квартиры, после того, как пристально рассматривала меня в течение какого-то времени. — Вы Ира Бебедева из телевизора?
— Это так, — подтвердила я, улыбнувшись мило исковерканной своей фамилии. — Ну, желаю тебе удачи. Пока.
Мы попрощались с Ольгиной племянницей и вышли из квартиры. Спустившись вниз, сели в синий «BMW» и поехали в сторону Девятой дачной, за которой начиналась дорога на Михайловку.
— Может, — заговорила Ольга после долгой паузы, — все-таки скажете, почему вы ввязались в это дело?
— Тут нет ничего секретного, Марина Белогурова, подруга Игоря, моя соседка и, можно сказать, мой друг. Когда все это случилось, между прочим, у меня на глазах, я уже оказалась втянутой в гущу событий. И потом, я просто не верю в Маринину причастность. Наверное, так же, как вы верите в честность и порядочность Вики.
— Понимаю, — слегка усмехнулась Ольга, — вы, стало быть, действуете по собственной инициативе?
— Стало быть, — подтвердила я. — Я просто хочу узнать правду, по-моему, в этом нет ничего особенного.
— Пожалуй, вы правы, — откликнулась Ольга. — Я бы на вашем месте тоже не смогла смотреть спокойно на то, как обвиняют близкого человека, не смогла бы не помочь хоть как-то.
— Что я и пытаюсь сделать, — сказала я.
Мы вполне поняли друг друга и улыбнулись друг другу уже теплее, искреннее: нас словно что-то объединило в этот момент, возможно, у нас и было что-то общее.
Оставшуюся дорогу мы проговорили о множестве вещей, но только все они, увы, не имели совершенно никакого отношения к цели нашего небольшого путешествия. Наверное, мы, не сговариваясь, не хотели трогать эту тему, вспоминать о Вике вслух, потому что обе все равно, я в этом уверена, думали о ней молча. Мы возлагали надежды на визит к ней, но подозреваю, что надежды эти были полярными. Ольга, конечно же, хотела убедиться, что Вика жива и живет в своей деревеньке, а я… У меня, к сожалению, уже выстроилась в голове цепочка, и я понимала, что если Вики сейчас там не окажется, то ее следует искать. В первую очередь. Бесполезно спрашивать, почему я так решила, возможно, подсказывала женская интуиция. Как бы ни нравилась мне эта красивая девушка с косой на фотографии, что-то подсказывало, что смерть Игоря могла быть и ее рук делом.
Глава 13
Деревня Михайловка, расположенная на берегу небольшой речушки, с разбросанными домами, стоящими довольно далеко друг от друга и практически вразнобой, имела одну дорогу, центральную, асфальтированную, идущую через деревню куда-то дальше. Что же касается улиц, то их как будто и не было здесь, по крайней мере, я бы точно заблудилась, потому что между домами, огороженными высокими заборами, петляли неширокие тропы, а как таковых улиц здесь и не было, ну, как мне показалось.
— Оля, — спросила я, когда наша машина остановилась у одного такого переулка и, рискуя не пройти между заборами, свернула направо, — это какая улица?
— Международная, — усмехнулась Ольга, ловко проезжая между деревянными заборами.
— А вы откуда это узнали? Разве тут есть указатели?
— Конечно, вон там. — Ольга кивнула на угол одного из домов, где, спрятавшись под самым козырьком, виднелась выгоревшая от времени табличка с названием улицы.
— Ну, надо же, — удивилась я и еще больше удивилась, когда машина, снова повернув направо, выехала на довольно сносную и широкую колею. По ней мы проехали еще метров триста и притормозили у славного, выкрашенного в зеленый цвет домика с резными наличниками на многочисленных окнах, спрятавшегося за невысоким забором, как видно, еще новым, светлым, не в пример остальным.
— А здесь дома выглядят приличнее, — заметила я, оглядываясь по сторонам. — И даже таблички новые висят. Теперь и я вижу, что это улица Докучаева.
— Да, почему-то тут так, — согласилась Ольга, — может, просто здесь дома поновее. Нам сюда. — Она показала на зеленый дом.
Мы вышли из машины, и, по тому, как Ольга вздохнула, как сжала руками сумочку, как долго смотрела на дом, я поняла, что она сильно волнуется. Я качнула головой и подошла к калитке. Едва я повернула ручку, как со двора донесся озлобленный собачий лай. Странно, но пес и звука не подал, когда мы остановились. Я помедлила, не зная, привязан ли он и какого нрава, в надежде на то, что хозяева сообразят и выйдут из дома. Ольга подошла ко мне, побледнев, и прятала глаза.
— Как же войти? — спросила я.
— Может, собака привязана? — откликнулась она.
— А если нет? — но я все же осторожно приоткрыла калитку, заглядывая в щелочку.
