Это — вневременное, это на все времена. «Роза ветров» на старинных картах, «алхимическая роза», — символ Солнца и символ звезды.
Хотя герметизм сочетал планету Венеру с вербеной и миртом, цветком Венеры — богини любви и красоты — была все-таки роза, что дало жизнь блистательной веренице женских имен: Роза, Розалинда, Розамунда, Розина, Розетта, Розалия, Розабланка. Впрочем, и мужчины не остались за бортом, о чем свидетельствует популярное в Испании имя Розарио.
Четки тоже называются по латыни «розарий», как и соответствующая католическая молитва. Скромный цветок шиповника — Праматерь садовой розы — хранил в себе идею единства и означал на языке каббалы цифру «пять». Две пятерки давали совершенное число «десять»: пять скорбных и пять славных таинств девы Марии. Поэтому в символике эзотеризма роза — это еще и смерть, тогда как лотос — цветок грядущей жизни и воскрешения.
Подобная противоречивость, всеохватность характерна и для других растительных эмблем. Бузина, которая наряду с осиной и корнем мандрагоры издревле «зналась» с нечистым, считается современными «вики» носительницей полярного свойства. До сих пор в Англии и Америке многие люди верят, что прибитая к забору в канун рождества ветка бузины предохраняет дом от колдовства и всевозможных дьявольских козней. Точно так же магическая традиция приписывает чесноку силу против вампиров и прочих нечистых духов, герани — защиту от змей, клеверу — от колдунов и чертей. Базилик — трава дьявола — также считается верным средством от злых волхвований, а распознавать болезнь и черную магию помогает розмарин. Наилучшее время для сбора трав отводилось на Иоаннову ночь, а в другие месяцы — на последние фазы Луны. Для каждого растения был разработан соответствующий церемониал. Вербену, например, разрешалось срывать лишь во время сбора винограда (отголоски Дионисовых оргий), а корень мандрагоры нельзя было вырыть, «не начертив предварительно три концентрических круга и не поместившись под ветром». В старинных рукописях мандрагора, якобы жалобно кричавшая, когда ее вырывали, изображалась в человеческом облике. Она могла, если не были соблюдены требуемые процедуры, покарать невежественного обидчика или уйти глубоко под землю, исчезнуть, подобно колдовскому цветку папоротника. Деревья рисовались не просто атрибутами или даже представителями божественного начала, они и сами были богами, причем более древними, чем светила. Реликты этого некогда мощного культа сохранились повсеместно.
В Индии и Шри Ланке мне приходилось видеть трогательный обряд обручения мужчин и женщин с деревьями. Поклонение священному дереву бодхи можно наблюдать во всех странах распространения буддизма, а прекрасный обычай сажать «деревья дружбы», утратив религиозные черты, сделался элементом дипломатического протокола.
Заканчивая краткий обзор магических свойств растительного царства, задержимся на современном, преимущественно англоамериканском, толковании древесных символов. Дуб — священное дерево друидов, скандинавов, греков и римлян — дает защиту от колдовства; кладбищенский тисе символизирует плодородие и «жизнь после смерти»; яблоня и боярышник тоже олицетворяют загробное существование; ясень охраняет от змей и колдунов; рябина помогает распознавать колдовство и предохраняет от дьявола; ива — традиционная эмблема печали и покинутой любви; ель — эталон постоянства. Она же выражает идею грядущего бытия и дает защиту от молний. Набор, как мы видим, довольно унылый и однообразный.
Береза в этом заупокойном поминальнике замечательна лишь тем, что из нее делают метлы, на которых летают ведьмы, хотя согласно ирландской версии для этой цели лучше всего подходит бузинный прутик. Ветки ивы помогают девушкам распознать будущих женихов.
Здесь все смешалось: библейская символика и средневековое чернокнижие, реликты античных верований, друидизм и современная знахарская практика. Оно и понятно, потому что с помощью растений, которые давали сильнейшие яды и уже забытые нами целительные средства, магические действия обретали наглядную силу.
Специалисты считают, что еще в глубокой древности «чародейные травы» выращивали в специальных садах. «Орфическая Аргонавтика» (IV–V вв. н. э.) рассказывает о том, как собирала колдовские растения и вырывала «ядовитые клубни» прекрасная волшебница Медея, подарившая леверному Язону золотое руно.
Яд и здоровье. Исцеление через смерть. Здесь тот же принцип всеобщей симпатической связи. Змея Эскулапа, склонившаяся над чашей, готова замкнуть алхимическое кольцо. Дряхлому свинцу, металлу Сатурна, чтобы возродиться в сверкании злата для жизни вечной, предстояло умереть в запечатанной реторте.
Очевидно, практика добывания ядов, в чем особенно преуспел царь Митридат, наложила отпечаток и на оккультные представления. Вопреки универсальному принципу, магическими свойствами наделялось не только растение в целом, но и его плоды, семена, корни. Если в яблоне видели намек на загробную жизнь, то яблоко — символ первородного греха и непременный атрибут сказок — означало непреодолимый мирской соблазн. Желтый цветок горчицы занимал в символическом списке скромное место, но горчичное зернышко воплощало мистическое всеведение.
В базельском (1581) издании поэмы Макра «О свойствах трав» есть поразительное по экспрессии описание неизвестного колдовского цветка:
Женщиной эта трава справедливо, читатель, зовется, —Как у виперы язык, губы — змеиным чета.Черный же корень ее источает запах козлиный,Ассафетиду затмить запах способен такой.Блещет листвы белизной, прикрывается крепкой повязкой,Черный рождает цветок трижды, четырежды там.Мрачные дарит плоды с семенами зловредного свойства,Многим достойным они могут беду причинить,Гнев распаляя, они разрывают и братские узы,Дружбу умеют разбить наглым своим языком:Делают так, что своих ненавидят родителей дети,И на погибель острят зубы они без конца.Сеют раздоры, растущие вечно, и сладостью порчиЛожь и коварство вокруг сеют, как змеи, они.Степень шестая у ней теплоты и степень седьмаяСухости, — значит она ядов жестоких сильней.Вырыть ее из земли, — ты поверь мне, — нелегкое дело,Мужество в деле таком должен явить человек…
Этот отрывок в переводе Ю. Ф. Шульца помещен в комментарии к изданной на русском языке книге Одо из Мена «О свойствах трав».
«Идентификация этого растения с каким-либо современным видом остается неясной», — лаконично комментируют специалисты эти дышащие гневом и страстью поэтические строки. Не берусь судить насчет идентификации, но то, что мы видим перед собой исчерпывающий мрачный образ всей черной магии, для меня несомненно.
Вспомним: «энвольтовать злобу и ненависть», «сеять вражду». Обратим внимание: «черный же корень ее источает запах козлиный»! Яснее не скажешь… Сатана средневековых шабашей принимал обычно образ черного козла, которого гости именовали «мессиром Леонардом». «Козел отпущения» древних евреев, предназначавшийся истребительному Духу пустыни Азазелю. Кстати сказать, в штаты «другого ведомства» были автоматически зачислены все «нечистые», упомянутые в Ветхом завете звери и гады: травоядные животные, кроме жвачных, кролики, зайцы, крысы и прочие грызуны; свиньи; Моллюски и все обитатели вод, кроме рыб, имеющих чешую; хищники; страусы; летучие мыши; обезьяны; ящерицы, крокодилы, змеи, лягушки и жабы. Все это, но в самых химерических сочетаниях, можно увидеть в адской толпе на полотнах Босха и Брейгеля. Наиболее одиозные представители «живого уголка» составляют, вспомним, свиту астрологического Сатурна: козел, летучая мышь и моллюск. Поговорим поэтому о животных — спутниках дьявола и воплощениях адской мощи. Больше всего не повезло в этом смысле котам, особенно черным. В средние века они слыли главной ипостасью нечистого. Кошка, ворон, сова и летучая мышь были непременными конфидентами чародеев. Библейский змей, соблазнивший праматерь Еву, испортил и без того неважную репутацию рептилии, обвивающей целительную чашу. Одним словом, козел, кошка, змея и летучая мышь — последняя знаменовала смертоносные силы тьмы — находились на подозрении. Собака, наоборот, считалась в полном смысле слова другом человека и врагом нечистой силы, хотя Мефистофель, как мы знаем, впервые явился Фаусту в виде черного пуделя. Роль остальных представителей животного мира в оккультных радениях была переменного свойства.
Павлин — птица астрологического Юпитера — считался врагом змей, но в синих глазках на роскошном его хвосте видели сатанинские очи. Голубь — посланец Венеры — повсеместно использовался в любовной магии, ворон приносили в жертву при тайных заклятиях смерти. В культах кандомбле и воду главное место предназначается петуху. Петушиная кровь, перья, разрываемое доведенными до экстаза танцорами трепещущее мясо питают алчущих духов, доводят сексомагический накал толпы до разрядки. Мне приходилось видеть документальные фильмы о тайных водуистских обрядах с разрытием свежих могил, кровавыми инициациями девочек и мальчиков, патологическими спазмами, сотрясающими тела. Жуткие, отвратительные эпизоды, бросающие вызов всему тому, что мы зовем человеческими ценностями. Но, вспоминая увиденного на экране голого фанатика, который, исступленно визжа, кашляя кровью и пухом, рвал зубами кудахчущих птиц, я думал о сатанистах и «вики». Право, их дикие ритуалы выглядели ничуть не лучше, но куда более омерзительным было сознательное растление духа, нисхождение во мрак, возврат к первобытной дикости.
