Алхимическая аллегория мироздания.
Особенно важную роль отводит соотношениям астрология, npeтендующая на точность «сверхастрономии» и музыкальную красоту непревзойденной гармонии мироздания. И в этом смысле астрология, основанная на пифагорейской «седмице», полностью подобна «пятеричной» системе махаяны.
Древний мир знал лишь семь подвижных светил: Солнце, Луну, Сатурн, Юпитер, Марс, Венеру и Меркурий. Каждой планете отвечал определенный день недели, часы суток и, уже в силу формальных соответствий, ноты и цвета радуги. Точно так же были расписаны по «планетным типам» человеческие чувства, качества и даже органы. Любопытен в этой связи уже сам заголовок одной оккультной брошюры, изданной в Петербурге в 1913 году: «О планетных типах», руководство по физиогномике составила Персефона под редакцией «Эмеш». Название удивительно характерно для «теории соотношений» И каковы псевдонимы Прелестные люди подвизались на ниве оккультизма! Подобный психологический тип с планетарно-божественными претензиями тоже неотделим от синдрома магизма.
«Семь светил проходят по дорогам Олимпа, и лучами их соткана вечность.
Солнце, дающее-смех, этот луч вдохновения.
Луна, создающая боязнь, молчание и память.
Сатурн, отец справедливости и рока.
Юпитер, дарующий удачи, мир и производительность.
Марс, отец порывов, борьбы и благородных инициатив.
Венера, подарившая людям желанье и наслажденье, от нее же они получили улыбку для смягчения их доли в мире падения.
Меркурий, который дав человеческой природе мудрости применяемость, слово и убеждение, он же послал им изобретательность.
Семь звезд проходят по дорогам Олимпа, и лучами их соткана вечность. Оттого мы черпаем из астрального флюида слезы, смех, гнев, слово, производительность, желанье и сон»
Гермес Трисмегист, «Дева Мира»
Каждой планете, таким образом, соответствуют знаки зодиака, степень теплоты и влажности, цвета, запахи, вкусы, металлы, растения, животные, дни недели, типы и темпераменты людей, части тела, болезни и, само собой, судьбы. Считалось, в частности, что Сатурн дает человеку сосредоточенность, серьезность, строгость в исполнении долга, некоторую мрачность и меланхолию; Юпитер — добродушие, честолюбие, способность к управлению, чувственность; Марс — воинственность, грубость, энергию; Солнце — возвышенность мыслей и чувств, способность к искусствам; Венера — страсть и чувственность; Меркурий — находчивость, сообразительность и практичность; Луна — воображение, склонность к фантазии и поэтичность.
Даже понаслышке знакомый с античной мифологией человек узнает в этом почти анекдотическом перечне олимпийских богов, приуроченных к соответствующим светилам: владыку Зевса — Юпитера, склонного к любовным авантюрам, закованного в Доспехи Марса, лучезарного Феба — Аполлона с лирой в руках, Афродиту — Венеру, мечтательную чародейку Диану… И на таком фундаменте возводились «теоретические» построения, писались всевозможные «руководства» и даже «научные» труды, вроде «Теории темпераментов» Польти и Гари. О стиле содержании подобной писанины можнo судить по нижеследующему образчику:
«Типы самообладания (речь идет о людях соответствующего «планетного типа». — Е. П.). Солнце принимает презрительно высокомерное выражение.
Луна собою плохо владеет или смиряется.
Венера старается казаться оживленной, ее выдает молчанье, т. к. лицо выразительно и настроение можно скрыть, только заменив его другим. Юпитер царственно спокоен. Марс управляет собою железной рукой.
Черная магическая книга, автор которой спрятался за псевдонимом папы Гонория, целиком состоит из фигур и заклинаний, обращенных к дьяволу.
Сатурн. Холодное, «закрытое» лицо, часто глаза опущены. Меркурий хитрит и увивается». Это из уже знакомой нам петербургской Персефоны.
Значит, «хитрит и увивается» наш Меркурий, быстрый, как ртуть… А вот как ведет он себя по отношению к другому полу: «Мужчина — льстиво и любезно; женщина применяется с тайной целью подцепить». Небезынтересно узнать, как следует той или иной планете «входить в незнакомое общество». Солнцу подобает «скромно и достойно», Луне — «рассеянно озираясь», Марсу — «шумно и нахально», а Меркурию — «вертляво». Как же иначе, если он только и делает, что «хитрит и увивается». Можно было бы не задерживаться на подобной чепухе, не будь она столь универсально показательна. Планетарный раж мистиков поистине не знает удержу. Вас интересует история? Пожалуйста:
«Иоанн Грозный.
Сатурн — Марс — Венера, причем все выражены резко и дурно. На его лице трудно найти следы Венеры, т. к. мы имеем только портреты его в старости, когда Сатурн очень затер мягкость Венеры… Марс с Сатурном — это мстительность, злоба, а затем долгие бессонные ночи в молитвах, в посте, с холодным потом, выступающим от ужасных видений суеверного Сатурна».
Астрологические аллегории. Луна. Италия XV век.
Попробуй разберись без посредства планет в метаниях царственного злодея. Или взять изящную словесность:
«Луна — Сатурн. Печаль, разочарованье, безнадежное одиночество, постоянное копание в своей душе… Достоевский, отчасти Гоголь последнего периода».
«Отчасти», «последнего периода» — к чему оговорки? Разве нельзя объять явление целиком? Отчего же, нет ничего проще:
«Луна — Меркурий. Планы без конца, выдумки, предприятия, но положиться на этого типа нельзя; всегда выскользнет, надует или забудет. Любовь к зверям, уменье приручать их и дрессировать; легкий оттенок хвастливости. Пример: Гоголь».
Подобные «пассажи» едва ли нуждаются в комментариях. Дальнейшее будет выдержано все в том же лапидарном стиле присяжных фельетонистов губернского масштаба.
«Типы работы. Солнце ровно, гармонично, без интереса к результатами
Меркурий непостоянно, бегая за мелочами».
«Типы услужливости. Солнце охотно, щедро, не ожидая благодарности И Венера мило и ласково…» Что же касается нашего пройдохи Меркурия, то, усвоив до крайности примитивный метод планетных соотношений, результат можно предсказать заранее. Конечно, вы угадали, читатель: «Меркурий всегда готов к услугам».
«Типы ухаживания… Марс забудет и в последнюю минуту купит в первом попавшемся магазине яркий и пестрый, большой букет».
Астрологические аллегории. Солнце. Италия XV век.
Да и что взять с него, солдафона, мужлана? Зато: «Юпитер — розы, так как роза — царица цветов», а меланхолик Сатурн вообще «цветов не дарит».
«Светила были названы богами из-за влияний, которые бог поручил им распространять», — сформулировал свое кредо Гермес Трисмегист. Поколения оккультистов довели этот теологический тезис до полного абсурда, соединив и уравняв явления, не имеющие ни малейшей причинной связи. Например, цвет загара и «типы религиозного чувства». Мистицизм, низведенный до уровня галантерейной пошлости, развенчал самого себя. Король, невзирая на загар, предстал голым.
«Солнце: созерцанье, молитва, пантеизм, бог светлый и далекий». Цвет загара — «золотистый, волосы кажутся светлее».
«Луна: суеверие, страх, фантазия; сумрачное, многообразное божество». На солнце она, как и следовало ожидать, «остается бледной».
«Венера: религия любви и нежности. Франциск Ассизский, говорящий проповеди птичкам». Цвет загара — «темный с румянцем».
«Юпитер: церемонии, пышность, культ, древность религии, вера отцов; торжественное и благообразное божество». На пляже мужчины и женщины указанного «планетного типа» не знают удержу и становятся кирпичными, уступая в этом отношении лишь огненно-красным «марсианам».
Как говорится, от великого до смешного — только один шаг. Он сделан, и на сем можно закончить сравнительный анализ несопоставимых вещей. Однако из-за невольной симпатии, возникшей в ходе нашего небольшого экскурса, мне захотелось реабилитировать ошельмованного Меркурия — Гермеса. Ловкий посланец богов, чем-то напоминающий Раблезианского Панурга, хоть и Не может похвастать красивым Загаром (желтоватый), но зато: проникает в тайны культа; старается приподнять завесу его
метафизической святая святых; делает это смело, но без цинизма; изучает, не отрицает». Подобная оценка, несомненно лестная для «вертлявого» бога, знаменует невольный отход от олимпийского клише и приближение к оккультному стереотипу Трисмегиста.
В магических действиях закон соответствия обретает овеществленное до мелочей воплощение.
Впрочем, в магии нет мелочей, ибо она проявляет себя через предельную полноту символических связей. Если маг собирается изготовить, например, любовный талисман, то он приступает к работе не иначе как в пятницу — день Венеры, и все его действия подчиняются ее планетным влияниям. Он надевает зеленый плащ — излюбленный цвет ветреной богини, венок из вербены — ее любострастный знак, приносит в жертву голубя, кадит розой, питает жертвенный огонь ветвями сосны или мирта. Все, как мы видим, начинается с планеты-покровительницы, ответственной за те или иные стороны человеческой жизни и обуславливающей всю дальнейшую символику.
