напрягся, он был вынужден признать, что собеседник был прав. Самому ему до владыки не добраться. Сначала нужно было обрисовать всё, что он видел своему попу, который в свою очередь доложит, если сочтет, нужным, владыке на первом же празднике, когда священники поздравляют владыку. Ранее Рождества никак не получается. Пелгусий молчал, обдумывая своё положение. Положение было-то не ахти, какое хорошее, это ведь сейчас князь ему поверил, а вот в Новгороде как? Если вдруг у владыки Спиридона сомнения возникнут, то Пелгусию грозил допрос со всеми вытекающими последствиями, а точнее свиданием с посадскими детьми – дознавателями – людьми, как известно не очень добрыми. Василий терпеливо ждал.
–Так помоги, – попросил Пелгусий.
–Хорошо, к владыке, вне очереди, проведу, но помоги и ты нам. Мы вино Владыке несем, люди нужны, дай своих сыновей, и наследующий день после возвращения владыку увидишь. Слово даю, на кресте клянусь.
Пелгусий, выслушав Василия, на слово ему не поверил, лишь, после того как Арсений подтвердил крепость клятв, позвал своих людей, приказал им бочки нести, под присмотром людей княжьих.
Сытые и довольные друзья не спеша, заняли свои места в середине полка и не торопясь, пошли вместе с войском в сторону Новгорода. С князем они встречались только на роздыхе, травили ему байки,– Чтоб князь от одиночества не озверел,– пояснял Василий. Так и шли спокойно, и размеренно до самого Волхова.
Подойдя к Волхову войско, было встречено детьми посадскими во главе с посадником Озарием Феофелактовичем, который в первой же беседе с князем осведомился, какая будет его доля, за то, что он долю новгородской казны в Новгород привезёт. Александр Ярославич отправил его выяснять этот вопрос к Гавриле Олексичу, Сбыславу Якуновичу и Миши Прушанину– знатным новгородцам, чем сильно огорчил посадника. После краткого совещания с гражданами Новгорода посадник, не солоно хлебавши, отбыл в Новгород готовить праздничную встречу войску. Перед прощанием он попросил князя, чтобы тот взял на день или два к себе в дружину его маленького сына, – «пусть малой потешится». Князь дал добро, а ватажники Миши Прушанина быстро взявши под мышки посадника, посадили его в челн и дружно оттолкнули от берега. Попутный ветер наполнил парус, и было видно, как посадник на палубе стал устраивать себе место для отдыха.
23 июля 674862 года от сотворения мира, в воскресенье, в день Мироносицы равноапостольной Марии Магдалины, победоносное новгородское войско, отягощённое добычей и вразумлениями княжескими, молча стояло на тожественном молебне, на площади возле храма во имя святой Софии Премудрости Божьей, внимая словам Владыки Спиридона, о добродетели и призрении к страждущим, больным, и нищим. Там не было только дружины Никиты Захарьевича, что из Кучковичей, как и когда он вернулся в Новгород никому доподлинно не известно. Известно лишь то, что на следующий день он пришёл к Владыке за благословлением и с просьбой, все-таки выделить ему вдовью часть добычи.
После благословления воины чинно разошлось по домам, где их ждали с добычей, богатыми подарками, близкие и родные. Новгород казалось, вымер, улицы опустели, на Торгу закрылись лавки, лишь ближе к вечере неясный гул с Прусской улице возвестил Владыку и князя о том, что началось гуляние. Прусский конец пошёл на Славну за своей, честно награбленной у шведов, долей хабара.
Владыка приказал закрыть ворота своего двора, что бы не в меру ретивые правдоискатели не беспокоили его и князя. Друзья, справедливо рассудили, что возвращение домой через буйный Новгород может негативно сказаться на их здоровье, поэтому решили остаться. Тем более, что владыка уже распорядился готовить мыленку. Несколько омрачило их радостное возвращение распоряжение владыки о передаче половины добычи в пользу софийского дома. Отворив окно, они с грустью наблюдали как владычьи отроки, суетясь и мешая друг другу, толкали перед собой бочку с драгоценным вином. Их грусть длилась не долго, владыка всё-таки был человеком и поэтому любопытен, ему, как и нашим друзьям не терпелось узнать вкус вина из далёкого города Кагор, как только бочка оказалась на его кухне, он приказал её вскрыть. Вино подали в шести кувшинах по кувшину на душу. Получив благословление от Спиридона, все чинно расселись за столом в ожидании горячего, потом, немного заморив червячка, вся компания отправилась в мыленку, где и задержалась часа на три. Отрок купаться отказался, он объяснил свой отказ тем, что не по чину ему слуге, оруженосцу принимать омовение в компании сеньоров – рыцарей. В ответ князь махнул рукой, давая понять,– делай, что хочешь. Снял исподнее, он поднялся на верхний полок, там, где было пожарче. Вся троица, последовала его примеру, ворча от удовольствия, расположилась на полках и отказалась сходить вниз даже за квасом. Отроки владычьи совсем выбились из сил, обслуживая привередливых гостей требующих: то кваса, то воды, то мёда с сухарями, то киселя ягодного. После бани, праздник души и тела был продолжен в светелке владычьего терема, где на столе томились в ожидании дорогих гостей горячие блюда. Измученные походной жизнью друзья молча ели и ели, лишь через два часа, напряжённого труда утомлённые отодвинулись от стола и на нетвёрдых ногах отправились спать. На беседы и байки сил не осталось. Утром, после службы, когда друзья собирались отправиться, наконец-то, по домам владыка неожиданно попросил их остаться.
–Сегодня делёж будет, ваши руки нужны будут, может вразумлять, кого придётся,– пояснил Владыка.
Так как народу должно придти много, то князь решил провести делёж, не в тереме епископа Никиты, а на паперти святой Софии. Кроме того, выбирая место для проведения дележа добычи, князь и владыка Спиридон учитывали, что на вечевую площадь, расположенную возле Николы захотят придти все. И собираться новгородцы на вече будут по старинному новгородскому обычаю дня два или три. Ведь гражданам надо, представителей от улицы на вече послать. С кончанским представителем, выбранным годом ранее, представлявшим интересы улицы на вечевом собрании, разобраться. Как он там, на вече интересы улицы в течение года отстаивал? За грешки прошлогодние, связанные с очисткой улиц от снега и их ремонтом. Кое-где новых представителей выбрать, а старым путь указать. Посаднику наказ дать и конечно с уличанскими попами согласовать новые выборные кандидатуры. Безусловно, политическая жизнь без главного аргумента новгородской демократии – грубой силы, выраженной в здоровых детях посадсничьих, которые всегда готовы заехать кулаком в ухо всякому политическому противнику была бы пресна, и неинтересна. Поэтому совершенно естественно, что после сборов на вече многие граждане шли на правёж к епископу или к лекарю, наиболее активных свозили на Петрово кладбище, что на Синичьей горе,
