нраве князя. Ведь если князь не прислушается к его советам, то быть беде и междукняжению. Где междукняжение, там и кровь. Истину-эту Спиридон осознал еще до принятия сана. Когда хоронил он своих друзей-товарищей, ушкуйников Степана да Серёгу, в безумном угаре вечевых споров, какому князю сидеть в Новгороде, убивших друг друга.
Видно было, как после этих слов князь расстроился. Хотя и молод Александр, но порядки новгородские он хорошо знал и буйство новгородское тоже. Он также хорошо понимал, что не зря владыка настаивает на роспуске дружины и изгнании посла. Но и полностью принять предложенное владыкой он не мог. Какой же он тогда князь? Кто его слушать будет? Кто за ним в бой пойдёт, жизни своею, рискуя, если тут он пьяни великоновгородской испугается? Он сделал над собой усилие, и приказал,
–Отрока снарядить и оправить в Торжок, оттуда до Суздаля, дальше пусть идёт куда хочет. Ковёр, один, в казну новгородскую продать, деньги дружине отдать, дружину по домам не распускать, но из Новгорода вывести. На Городище два новых терема для дружины срубить. Чтоб к Спасу готово всё было! Отдавая приказ, князь, осознавал, что это половинчатое решение принесёт больше вреда, чем пользы. Но оно давала надежду сохранить лицо Александрова княжения, в сравнении с княжением его отца Ярослава в Новгороде.
– Ты же, Владыка, больше не смущай меня советами, если новгородцы ещё чего просить будут, уйду из Новгорода и дружину с собой уведу. Придут за полками в Суздаль или Владимир в поруб посажу всех послов. Объясни им это. И главное, сам пойми, нет больше свободных полков на низовой Руси, – после этих слов князь повернулся и без благословления пошёл прочь.
Владыка не стал окликать князя, легонько тронув посохом Василия, он приказал всем следовать за собой. Печальная процессия прошла через Софию сразу в Райский сад епископа. Подле колодца епископа Никиты Владыка Спиридон остановил маленькую процессию.
– Вы трое до Липны проводите отрока и дотемна назад,– приказал владыка. Кристина поняла, что её прогоняют, и со спокойствием приняла это решение церковного иерарха. Она лишь попросила его благословления, получив, которое, стала терпеливо ждать дальнейшего развития событий. Она старалась не подать вида как ей страшно оставаться одной потому, что видела, как раздавлены друзья, подобным развитием событий, как тяжело им. Она жалела их.
В четырёхвесельную шнеку был положен скромный скарб посла, молчаливые слуги владыки поставили парус, вставив вёсла в уключины, дружно затянули прощальную песню. На Липне только Арсений осмелился посмотреть в глаза отроку, благословил его и, опустившись на колени, сказал по-гречески,
– Прости нас…………
Друзья исполнили приказ владыки, еще дотемна были на его дворе, где обнаружили в сохранности своё оставленное сокровище.
–Давай Сеня испробуем. Чего службу ждать?– предложил Вася, как наиболее пострадавший.
Арсений ответил согласием, друзья отнесли бочку в сад владыки, спрятали возле квасоварни среди других, но пустых, бочек, от охотников до чужого вина подальше. Разбудили повара и в двух словах растолковали ему, что им надо. Повар, быстро накрыл стол в квасоварне и удалился в свою светёлку досыпать. Оставшись одни, друзья, молча, стараясь не глядеть, друг на друга, выпили по первой без молитвы и благословления ……
Только по прошествии двух недель, беспрерывных, многочисленных жалоб, пострадавших от рукоприкладства новгородцев, объединенными усилиями посадничьих людей и епископских слуг, друзья были изловлены, связаны и посажены в поруб, трезветь.
Выпущенные из поруба на Медовый Спас, друзья молча разошлись по домам, что бы вновь встретится на Яблочный Спас и отметить его так же. Про Отрока – отроковицу никто больше из них не вспоминал, это был негласный обет, который друзья добровольно приняли.
Посольство!
Лестница, по которой поднимались друзья, была замечательно умно устроена, имея высоту около десяти саженей, то есть 11,2 метра, она ровно посередине имела площадку с углублением в восточной стене, в том направлении, что и апсида храма. Предназначено это хитроумное устройство, было вот для каких целей, пройдет преподобный к князю после службы и умается вдруг. Вот тут он на площадочке остановится, дух переведёт, помолится в апсидке и пойдёт далее. Вот, если на исповедь кто придёт тайную, то открывать весь собор не надо, башню как исповедальню использовать можно, и никто не догадается. Полезное место. И главное в крошечную апсидку можно было казну соборную прятать так, что никто и не догадается. Арсений случайно наткнулся на этот тайник, как-то ночью впотьмах не удержался, и локтем ударился, штукатурка, и отлетела, за дощатой перегородкой из тонкого обзола оказалась апсидка маленькая, но человеку соразмерная. Арсений на следующее утро расчистил её всю, побелил внутри, поставил рядом три бочонка и, полюбовавшись на место для симпозионов, сделанное им самим, пошёл к друзьям хвастаться. Друзья со всяким тщанием осмотрели новое место для встреч и оказались довольны. На площадочке было тихо, их никто не тревожил, можно было говорить во весь голос, не таясь. Закуску и питиё можно спрятать и долго хранить в апсидке, где всегда было прохладно.
Поднявшись до заветного места, Лёша с Васей с большим удовольствием открыли свои короба, словно хвастаясь друг перед другом кулинарными изысками. Леша вытащил: яблоки, печенные мёдом пролитые, яблоки в теплый мёд приспущенные, пироги яблочные, яблоки острые с перцем и гвоздикой, гуся в яблоках запеченного, и маленькую фляжку яблочного уксуса на опохмел. Вася вытащил: говядину вяленую, говядину, сушеную, говядину печёную в трех приправах, ну и рыбки немного фунтов пять нежной стерляди и хариуса. Арсений в ответ выставил бочонок со знаком Смоленских Рюриковичей и бур. Минут пять он сопел, возясь с буром, потом сказал с натугой,
– Кувшин давайте.
И янтарная, прозрачная струя, пахнувшая мёдом, летом, луговыми цветами, шипя, наполнила кувшин, сначала один, потом, другой и третий. Арсений краткой молитвой благословил вечерю. Все вначале ели и пили в молчание, не отвлекаясь на пустопорожнюю болтовню. Лишь после второй смены блюд и трёх кувшинов Василий спросил,
–Чего звал-то? Сеня?
– Железом хочу торговать, – ответил монах.
–И ты туда же, – не скрывая своего разочарования, сказал Лёша, наливая еще кувшин, чтобы крепким пивом залить горечь, в душе, вызванную меркантильным предложением друга.
– Тебе чего не хватает? Деньги-то тебе зачем? Ты же обеты давал? -ворчал Лёша.
–Нет, Леха молчи, смотри на рожу его хитрую, чего-то он лыбится. Говори Сеня правду, если дело правое, то до конца пойдем, – остановил волеизъявление друга Василий.
–Ладно, томить не стану. Отрока – отроковицу помните?
Друзья с удивлением посмотрели на монаха, посмелевшего нарушить обет, скреплявший их дружбу. Вася с Лешой удивлённо засопели, решая про
