— Тащи помаленьку! Аккуратно!!! Ты не инкуб, ты …!
Она удивилась: не думала, что Вильгельм умеет материться и так метко подбирать эпитеты! Левую ее ногу попытались тоже перехватить.
— Почему, Флаф? Почему?! — Клавдия не узнала собственный голос, как будто кто-то другой выкрикнул через ее горло.
Она неудачно дернулась, засветила левой пяткой во что-то или куда-то, вернее, в кого-то. Неприятные тиски на правой щиколотке ослабли, туфля соскользнула с ноги. И снова — свобода невесомости.
Большая часть ее разума было словно под гипнозом: ее затягивал, как в водоворот, растянувшийся момент последнего падения Михаэля. Он падал, падал — и земля не желала приближаться. Или ее собственный мозг зациклил картинку и не пропускал окончание этого воспоминания, настолько оно было ужасным. Только отдаляющееся лицо того, кто остался на башне с протянутыми руками, свисая по пояс через ограждение. Четко, ясно, очень резко и контрастно — огромные глаза, не верящие в происходящее, открытый в крике рот, стоящие дыбом от ветра и ужаса волосы.
Ее встряхнуло. Клава наконец-то опомнилась, вернулась сознанием к реальности.
Она подняла голову — и картинки наложились одна на другую. Лицо на лицо, глаза на глаза. Только сейчас Флаф закрыл рот, поняв, что в этот раз смерть пронеслась мимо, лишь задев тенью ни в чем не повинную девушку.
«Держу тебя! Всё хорошо!» — знакомый голос Вильгельма прозвучал непривычно испуганно.
Клава осознала себя висящей в воздухе. Внизу под ногами маячил и раскачивался город. Ах нет, это она раскачивается. Ее держат сзади за воротник платья. Вот спасибо тетушке Бетси за крепкую добротную ткань! Ворот трещит, врезается больно в горло, швы натянулись под мышками, но не рвутся. Клава постаралась сохранить спокойствие. Лишь бы не начать дергаться. Лучше всего в ее положении продолжать висеть куклой. Вот, можно полюбоваться на городок с высоты птичьего… то есть вампирского полета. Когда еще представится такая возможность? Да никогда больше в жизни! Хватит с нее и одного раза. Внизу красота: домики, как игрушечные, деревца, фонари на столбах-спичках… Лишь бы не замутило с непривычки.
К счастью, всё закончилось в считанные секунды, пусть для самой Клавы мгновения растянулись в резиновые длинные минуты. Стоило ступням ощутить твердую землю, вернее булыжники мостовой, как время вернуло свой обычный быстрый бег.
— Что?.. это?.. было?! — выдохнула-выкрикнула она, без сил просто сев на мостовую, так как ноги бессовестно тряслись и подламывались в коленях.
— Тсс, кругом люди спят, — напомнил в полголоса Вильгельм.
Клава обернулась: вампир стоял у нее за спиной, невозмутимый и лишь слегка запыхавшийся. Голый в том самом смысле «в чем мама родила» — и при этом великолепный и ослепительно совершенный в рельефности стопроцентно мужского тела.
— Ты?.. почему? — сбивчиво уточнила Клава, всё еще с трудом воспринимая случившееся.
— Ты вдруг перевалилась спиной через ограждение. Тебе стало дурно? Флаф успел схватить тебя за ногу, но ему не хватило сил удержать тебя из-за разницы в весе. Ты полетела вниз, я обернулся нетопырем и бросился тебя догонять, — пояснил Вильгельм, ничуть не смущенный собственным видом. Будто бы вспомнил о мелочи, развел руками: — А, из одежды я выпал. Всё-таки нетопырь гораздо мельче человека, одежда сразу становится велика и слетает махом.
Клава понятливо покивала. Обернулась на топот: Флаф, наверное, кубарем скатившись по лестнице башни, спешил к ним, размахивая ее туфлями. На полпути он сбавил скорость, увидев, что оба живы и в относительном порядке. Поставив перед Клавдией туфли, кивнул Вильгельму на цветник за оградой:
— Минутку, я подберу твои шмотки, а то замерзнешь.
Сказано это было не просто сбивчиво от нехватки дыхания после бега по лестнице, но с каким-то отчетливым виноватым выражением, так что Клава мигом вспомнила своё видение. Стон разочарования и отчаяния вырвался из груди сам собой, она уронила гудящую голову в холодные от испуга ладони.
— Что? Где-то болит? — озаботился вампир, присел рядом на корточки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Клава, не отрывая рук от лица, помотала головой и, не вставая, развернулась к нему спиной, что вышло неуклюже и не возымело успеха — с другой стороны возник взбудораженный Флавиан:
— Ты ушиблась? Он тебя поцарапал?
— Я?! Пальцем не тронул! — до глубины души оскорбился вампир. В доказательство рванул на Клаве ворот платья, едва не порвал в порыве, она только пискнула, схватившись за подпрыгнувший лиф.
Флавиан осмотрел не поцарапанную спину и плечи, осторожно провел по коже подушечками пальцев. Вздохнув с облегчением, инкуб швырнул в Вильгельма брюки, которые успел подобрать с клумбы. Обиженно фыркнув, вампир натянул штаны и ушел искать обувь. Подняв глаза, сквозь растрепанные волосы Клава увидела, как он вороватым движением сорвал с пик ограды зацепившиеся трусы.
— Ты как? Нормально? — тихо спросил Флавиан. Поправил платье на спине, пригладил ее волосы, всклокоченные после полета.
— Вроде бы, — буркнула Клавдия, отводя глаза.
— Ты… — еще тише спросил инкуб. — Что-нибудь разобрала? В видениях?
— Да, кое-что, — вздохнула Клава. И посмотрела ему в лицо: — Почему? Флаф, почему? Это был несчастный случай. Но почему ты был там?
Инкуб побледнел еще больше. Возможно, слегка посинел, но ночное скудное освещение не позволяло быть уверенным в тонких нюансах оттенков.
— Ты расскажешь? — уточнил он.
Клава помотала головой:
— Это был несчастный случай. Я всё видела! То есть, не всё, но главное. Ты не хотел его смерти.
— Не хотел, — кивнул потерянно Флаф. — Это получилось случайно. Мне правда очень жаль, что так вышло.
— Почему? Флаф, как так? — не оставляла попыток допытаться она. Если виной всему была ревность, это было самое глупое убийство, какое может быть на свете.
Однако инкуб не спешил раскрыть причину трагедии. Он поднялся с колен, вздохнул:
— Можешь говорить что угодно кому угодно. Я не стану отпираться.
Клава тоже вскочила на ноги:
— Это был несчастный случай! — упрямо повторила она.
Флавиан промолчал. И отошел на шаг, словно уступая ей во всём.
— Ну? — подошел к ним вампир, на ходу закатывая рукава рубашки, чтобы был незаметен порванный манжет. — И какой вывод мы сделаем из сего эксперимента? Клавдия?
— Такой, что развернуть крылья при неожиданном падении невозможно, даже если они у меня есть, — буркнула суккуба.
Поежившись, она зябко обхватила себя за плечи руками — и снова получила китель вампира, с застрявшей в пагончике на плече оборванной веточкой незабудки.
Флавиан вдруг схватился за свой коммуникатор:
— Сирена?
— Ты где и с кем? — кратко поинтересовалась вместо приветствия директриса. Услышав ответ, пояснила свой резкий тон: — Тело Михаэля пропало из морга.
— Может, Пума потащила показать его Основателю? — предположил Вильгельм.
— Нет, я уже проверила. Ни следов, ни свидетелей похищения. Не знаю, что и думать, некрофилов и любителей мертвечины, кроме Пумы, у нас в городе нет.
— Кто-нибудь еще знает? — спросил Флавиан.
— Нет, пока всё в тайне, только наш круг в курсе, — заверила Сирена. Голос ее заметно дрожал то ли от нервов, то ли от злости. — Для общественности заявим, будто мы провели поднятие и отправили бедолагу на лечение в труднодоступный внепространственный санаторий.
— Клавдия утверждает, что произошел несчастный случай, — коротко оглянувшись на суккубу, торопливо сказал Флавиан.
— Вот как? — вздохнула Сирена. — Хоть одна хорошая весть за сегодня. В таком случае сосредоточимся на поиске тела. Раз убийцы нет, его искать не придется.
Попрощавшись, она отключилась.
— Я поспрашиваю среди своих, ночных жителей города, — сказал Вильгельм, хмуря брови. — Пропажа мертвеца может кинуть тень на весь наш квартал.
Флавиан пожал плечами:
— Будем надеяться, что всё разрешится в ближайшем времени.
Сославшись на плотное расписание, он оставил Клавдию под опекой вампира и сбежал в ночь.
