Последние слова я кричала, не в силах совладать с эмоциями. Руки дернулись сами собой, и запястья снова пронзила острая боль от порезов проволокой.
— Я понимаю, что ты чувствуешь…
— Черта с два! И не говори мне, что ты потерял Лиру и горевал все двести лет пока она гнила в могиле. Ты знал, что ее можно вернуть! У тебя всегда была надежда. Но я никогда бы не воскресила Криса ценой невинной жизни! Да и он не хотел бы этого, я точно знаю. Так что ни хрена ты не понимаешь, Марк Палмер!
— Всё сказала? — рявкнул он. Я попыталась вставить еще пару слов, но он грубо меня перебил. Серые глаза сверкнули сталью и Марк впервые за время, проведенное наедине, стал по-настоящему похож на вампира. — А теперь заткнись и слушай! Я тоже когда-то любил… По-настоящему…
— И что? — ничуть не смутилась я, — теперь ты думаешь, что я стану тебе сопереживать?
Марк зарычал на меня, так натурально по-звериному, отчего я сильно прикусила язык в самом прямом смысле. Вампир, очевидно, принял моё молчание за долгожданное согласие слушать, а я просто тихо страдала от боли.
— Мы познакомились в пятьдесят девятом году. И я и Нейт тогда были на грани. Мы не могли найти место силы, у нас не было подходящей жертвы для ритуала. Казалось бы, способ вернуть Лиру реален, но нужных ингредиентов нет, и не предвидится. Тогда мы с ним разделились. Он отправился на юг, просто старался жить и получать удовольствие от процесса. А я — на север. Скитался по разным городам, без цели, без смысла жизни. Просто существовал. Пока не встретил Мелани. Она была официанткой в придорожной забегаловке. Я пришел ночью, хотел есть. Но вместо крови она угостила меня кофе и яблочным пирогом. И она не боялась меня. Странно, правда. Как только жертва понимает, кто в действительности перед ней, за несколько секунд до укуса можно почувствовать их страх. Такой первобытный ужас перед хищником, который присущ всем животным и людям. Но Мелани была другой.
Он сделал паузу, а мне явно вспомнилось, как Крис говорил мне в ночь после маскарада: “Не такая уж ты и страшная”. Тогда его слова показались мне забавными, романтичными. Но сейчас я с горечью понимала, что союз хищника и жертвы заведомо обречен на провал. Это больно, но это правда. Никаких “долго и счастливо” в нашей истории быть не могло. Даже если бы Нейтан и Марк не нашли меня, на горизонте уже маячила семья Като, которые тоже, если верить Акио, далеко не ангелы во плоти.
— Наше счастье длилось всего три года, но я верил, что мы будем вместе всегда. Меня даже не пугало то, что Мелани однажды постареет, потому что это было не важно. Мы были единым целым. Смеялись над одними и теми же шутками, вместе плакали над грустными фильмами. Мы просто жили, как обычные люди…
— И что же случилось? — я и не заметила, как начала вслушиваться в его слова.
Марк не смотрел мне в глаза. Он был поглощен разглядыванием высохшей крови, смешанной с пылью у себя под ногами.
— В наш город пришел вампир. Какой-то новообращенный, а они зачастую чертовски озлобленные, вечно голодные и не знающие границ. Я заметил этого парня возле кафе, где работала Мелани. Час был поздний, я пришёл встретить ее после смены, а он кормился какой-то девчонкой и даже не скрывался. Мне пришлось осадить его, потому что сложно представить себе нормальную тихую жизнь по соседству с вечно жаждущим крови социопатом — убийцей. Я применил силу. Показал, кто здесь старше и сильнее, он должен был испугаться и убраться подальше, а он…
Вампир хватал ртом воздух, пытаясь справиться с болью, терзающей только лишь его. Пытался произнести то, что хотел, но слова не шли. Долгие минуты он молчал, а я не знала, что мне делать.
— Марк…
И тут он посмотрел мне в глаза, а я будто физически ощутила всю его боль. Он хотел похоронить эти воспоминания, ведь не мог с ними жить.
— Я думал, что он послушался и уехал. Думал, что смог вбить в его голову, что со мной лучше не связываться. Новообращенных легко убить, даже солнечный свет справится. Достаточно было лишь взять цепь потолще и обвязать его ею возле дерева, и восход сделал бы своё дело. Но я пожалел его. Просто отпустил на все четыре стороны, не догадываясь, что мне придется жить с этим решением много лет. — Голос Марка охрип, но он продолжил. — На следующую ночь этот вампир пришел в мой дом, пока я был на смене. Он решил бросить мне вызов, долбаный урод! И он… Кровь была всюду. На полу, занавесках, на ковре. А тело Мелани… Это было послание. Вызов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Чувствуя, как ему тяжело продолжать рассказ, я предположила:
— Ты убил его за то, что он сделал с Мелани?
— Убил ли я его? — он ухмыльнулся, но вышла, скорее, гримаса. — Не сразу. Я был изобретательным. Верил, что каждый крик этого адского отродья заберет частичку моей боли. Я пытал его в своем же доме. На том самом месте, где он убил Мелани. Много дней и ночей. Ведь я прекрасно знал, что нужно делать, чтобы убить, а что — чтобы жизнь стала хуже смерти. Но в конце концов он умер. Я забыл запахнуть шторы, и когда вернулся утром, то увидел поджаренный на солнце труп. Забавно, правда? Будто вселенная решила, что с этого ублюдка хватит. Бессердечная дрянь!
— Тебе стало легче? Боль ушла, когда он умер?
— А, по-твоему, мне стало легче?! Месть — это не путь к облегчению. Это путь в безысходность. Во мрак, из которого уже не выбраться, как бы ты ни старался. Я поклялся себе, что больше не пойду на поводу у жалости. Прошло более шестидесяти лет, но я всё еще во тьме. Да, я увидел свет, когда мы с Нейтом поняли, что теперь нам по силам вернуть Лиру. Но когда всё закончилось, и ты умерла, свет снова померк.
Он молчал, и молчание длилось долго. В тишине слышалось лишь его тяжелое дыхание, да стук наших сердец.
— Почему ты здесь? Кто эта психичка, и что ей от тебя нужно?
— Она глава одной очень могущественной семьи ведуний. Ее имя Селия, дочь Сатинэи. Когда-то мы с Нейтаном убили почти всех ее родственников, но годы идут, как видишь. Они набрались сил и решили отомстить. Хотят, чтобы я сказал им, где Нейт.
— Так скажи им! — воскликнула я, подаваясь вперед. — Он заслужил парочку спятивших ведьм на свою голову. А я убью тебя быстро, обещаю. Никаких пыток.
— Они не любят, когда их называют ведьмами, — Марк слабо улыбнулся. — Просто не выносят. Лучше не говори этого, если не хочешь новой порции боли. А что до их требований — они убьют меня сразу, как только получат желаемое. Я буду молчать, и ничто на свете не заставит меня предать друга.
— И что, сейчас ты просто тянешь время? Терпишь пытки, пока твой дружок развлекается с твоей сестричкой?
— Я надеюсь, что он сможет убраться подальше от этого города. И да, я тяну время. По правде говоря, я заслужил боль, и ты это знаешь.
— А как ты думаешь, — зашипела я, словно змея, — Нейтан пошел бы на такое ради тебя? Стал бы рисковать своей бесценной шкуркой?
— Непременно, — ответил Марк, тоном, не терпящим возражений.
— Чтож, раз ты так уверен, у меня остался последний вопрос. Как мы будем отсюда выбираться?
— Забавно, что ты использовала слово “мы”.
Я пожала плечами.
— Я хочу убить тебя, это правда. И после твоей грустной истории любви решимости во мне не убавилось. Но у меня теперь нет Когтя, а и гнить в этой пещере я не собираюсь.
— В таком состоянии из меня хреновый помощник, — вздохнул вампир, хмуро глядя на меня. — Мне нужна кровь. Я здесь уже, кажется, четыре или пять ночей. Она приходит периодически, задает одни и те же вопросы, пытает, и не добиваясь результата уходит. Но теперь здесь ты, и пытать теперь будут тебя. Отсюда нет выхода, Эвелин. Только вперед ногами…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я лихорадочно соображала. Руки связаны, ноги тоже. Попробовала разогнуть колени и поднять стул, может получиться его опрокинуть, но он был чертовски тяжелым. На столе за моей спиной были разложены разные пыточные инструменты, но и они казались бесполезными игрушками, пока руки крепко обмотаны проволокой.
Я зашевелила запястьями, медленно, превозмогая боль, но ничего не получалось. Нет уж, я здесь не умру! Снова подвигала руками. Вот бы освободить хоть одну руку… Расслабить путы, тогда я смогла бы…
