бормотание, а корни пытающиеся достать духа, успокоились и спрятались под землю.
Подошел к краю своей территории и посмотрел на насупившегося деда, в глазах которого начал угасать этот огонь, видимо невольно выдающий его чувства.
- Ну что, успокоился? – миролюбиво убирая дубину, спросил я.
- Убить бы тебя один раз или два, одного, наверное, будет мало, - пробурчал дед, но я видел, что он перегорел.
- Проходи, поговорим и пообедаем, только не вздумай пытаться исполнить то, что сейчас озвучил, убью и не посмотрю, что мы друзья.
- Друзья? - буркнул дед и пошел вслед за мной.
Выбив искры на размолоченную кору и щепки, раздул занимающееся пламя и спросил: - Чего пришел? Ты же сказал, что будешь занят, и несколько дней тебя не будет.
- Вас и на день оставить нельзя! Что ты наделал, зачем девочке голову задурил? Ты хоть понимаешь, что наделал?
- А тебе какое дело? Не ты ли говорил про шарм и… Она мне не безразлична и мне как-то все равно, что она не человек, а дух. Я никогда никого в своей жизни не любил, только брал, не отдавая ничего взамен, но сейчас все совсем по-другому. И вообще, тебе какое дело? Что ты можешь знать о любви и отношениях мужчины и женщины, – последнюю фразу я произнес, нависнув над дедом.
Меня взбесило, что он лезет не в свои сани и пытается учить меня жизни, словно я ребенок малый.
- Дед снизу вверх посмотрел на меня, но вопреки моим ожиданиям в его взгляде не было той злости, какая была, когда он пришел.
- Действительно, что может понимать старый дядюшка Феофан, прожив на этом свете три сотни лет. Что может понимать старый дух, проводивший в последний путь предыдущую владычицу озера Тиннию и любивший ее всю жизнь, но признавшийся ей в этом только перед ее уходом. Что может понимать старик, не справившийся с ее просьбой и не уберегший ее наследницу от этого бремени, несмотря на обещание. Сам пославший к ней этого глупого мальца, только вылупившегося, но уже грозно доказывающего свою состоятельность, - все это было сказано с апатией и грустью, а говоря это, дед спрятал свой взгляд, опустив голову.
- Прости Феофан, я погорячился, - остывая, отступил я и занялся приготовлением к готовке обеда.
Судя по солнцу, сейчас был полдень, и я проспал полдня. Дед молчит и смотрит в разгоревшийся костер, а мне нечего сказать, злость на деда как вспыхнула, та и прошла, осталась только досада. А еще возникло осознание, что я действительно в понимании этого трехсотлетнего деда, малое дите. Пришедшее в его красивый садик и вытоптавшее его цветущий и гармоничный сад. Что я мог сказать? Сожалею, не хотел? Хотел и не сожалею, не стоит врать ни ему, ни себе. Руки привычно готовят пищу, и над костром уже румянится мясо тетеревов, а в котелке подходит вода на взвар.
- Знаешь парень, а ведь я ее помню еще, когда она только начала осознавать себя как личность. Мы часто беседовали с Тиннией около ее хранителя, а эта ива слушала и шелестящие на ветру листья, словно вторили нашим беседам. Тинния была необыкновенной, красивой, неприступной, величественной и я боготворил ее и любил, но струсил. Не мог ей признаться и удовольствовался лишь местом друга, а когда признался, было уже поздно. Как сейчас помню, хотя прошло шестьдесят лет с той поры. Она стоит на берегу озера, заходящее солнце освещает ее, услышав мое признание, она улыбнулась, погладила меня по щеке и попросила присмотреть за Ликией. А после поцеловала и сказала, что тоже любила меня все жизнь и развоплотилась. Я струсил и упустил свой шанс на любовь, так что, может, ты и прав, спеша жить, - дед снова спрятал свой взгляд.
Я понимал, что возможно мой вопрос будет не к месту, но должен был его задать, потому что мне не только было любопытно, но и для того, чтобы отвлечь духа от того, что он только что рассказал.
- Феофан, я сожалею о твоей потере и обещаю, что не буду об этом никому рассказывать и сказанное тобой, останется только между нами двумя. Но, что ты имел в виду, говоря, - осознавала себя личностью и что-то о хранителе? Какое это отношение имеет к Ликии?
- Я же говорю, ты дите малое, сидишь тут довольный и даже не понимаешь, что натворил. Как ты думаешь, почему хранителей зовут хранителями? – спросил дед, немного посветлевший лицом, когда услышал о том, что сказанное им, останется только между нами.
- Наверное, потому, что они что-то хранят, - резонно ответил я, поправляя мясо и радуясь в душе, что дед начал отходить от воспоминаний и скользкой темы, могущей сделать нас врагами.
- Правильно, а хранят они зародыш разума, из которого может, появиться дух или не появиться, бывает, что хранитель так и остается полуразумным хранителем. Твой друг, как ты его называешь, ничем особо от таких спящих не выделялся, но когда ты устроил под ним свой лагерь, он по каким-то причинам начал пробуждаться. На своей земле хранители имеют большую силу, а обидеть хранителя среди духов, все равно, что обидеть беременную женщину или маленького ребенка. Есть и животные хранители, достигшие определенного уровня развития, но это немного другие хранители и духи. Эта информация не секрет для определенного круга людей просвещенных, но болтать об этом, где, ни попадя не стоит. Ты услышал меня Владимир?
- Я тебя услышал, дядюшка Феофан. И что, Ликия была этой ивой?
- Какой же ты глупый, - вздохнув, говорит дед, и нравоучительно подняв палец, добавил: - Она не была ивой, в ней дремало зерно ее разума и, пробудившись, это зерно, породило маленького духа, девочку Ликию. Духи не рождаются маленькими грудными детишками, как у людей, нет, это уже подростки пяти-шести лет с пытливым разумом и необходимым речевым набором. Образ во плоти они долго держать не могут, но чем больше познают мир и набираются сил, тем дольше могут быть в явном мире. В остальное же время растворяются в родной стихии и познают этот мир через нее.
- Получается, Ликия не русалка?
- Да, она не русалка, но в этой форме ей проще оставаться во плоти, потому что она находится в родной стихии и поддержание этой формы не требует больших усилий и затрат магии и духовной силы. Понимаешь? – дух раздраженно на меня посмотрел.
- Понимаю, - вздохнул я, вспомнив, как Ликия превращала свой хвост в ноги и дразнила меня, пытаясь произвести впечатление.
Я болван.
