Сэм прислушался. Через несколько минут фон Ритгофен причалит к берегу.
Он встал и посмотрел на Реку. На расстоянии полумили по Реке скользил небольшой бамбуковый катамаран, на котором Лотар фон Ритгофен отплыл десять дней назад с посольской миссией в Соул Сити. Сэм бросил взгляд на дворец короля Джона. В его воротах появилась плотная квадратная фигура с рыжеватыми волосами, окруженная телохранителями и приживалами. Король Джон хотел быть уверенным, что фон Ритгофен не передаст Клеменсу какого-либо секретного послания от Элвуда Хаскинга.
Экс-монарх Англии облачился в похожую на пончо тунику с красными и черными клетками и башмаки из кожи речного дракона. Его объемистую талию охватывал широкий кожаный пояс с ножнами для кинжалов, короткого меча и петлей для боевого топора. В руке он держал стальной жезл, символ своей королевской власти.
Сопровождаемый свитой, Джон двинулся по тропинке, огибавшей длинное низкое фабричное здание. Спустя несколько минут он подошел к жилищу Сэма. Один из королевских телохранителей, здоровенный детина по имени Шарки, дернул за веревку; раздалось звяканье колокольчика, висевшего над дверью дома.
Сэм высунулся в окно и крикнул:
— Подымайся на борт, Джон!
Джон посмотрел на него своими бледными голубыми глазами и жестом велел Шарки идти вперед. Джон опасался убийц и имел для этого основательные причины. Кроме того, он считал унижением собственного достоинства необходимость посещать Сэма. Однако он знал, что фон Ритгофен вначале доложит Сэму результаты своей миссии.
Шарки поднялся по лестнице, тщательно осмотрел «капитанскую рубку» и отправился инспектировать остальные комнаты. Сэм услышал низкий рев, подобный рычанию льва, раздавшийся из спальни Джо. Шарки поспешно вернулся обратно, осторожно прикрыв за собой дверь. Сэм иронически усмехнулся и сказал:
— Джо немного нездоровится, но даже сейчас он может справиться с десятком призовых борцов.
Шарки не ответил. Подойдя к окну, он подал Джону сигнал, что в доме все в порядке.
Катамаран подошел к берегу, и фон Ритгофен, держа в одной руке посольской жезл и чашу — в другой, прыгнул на причал. Через южный иллюминатор Сэм разглядел долговязую фигуру Бержерака, который во главе вооруженного отряда направлялся к южной стене. Ливи не было видно.
Хлопнула дверь, и в комнату вошел Джон. Сэм сказал:
— Бона матено, Джоно!
Джона раздражало, что Сэм наотрез отказался титуловать его как Виа Per Мосто — Ваше Величество. Конституционным обращением к правителям Пароландо являлось Ла Консуло — Консул, но и этот титул не часто срывался с губ Сэма. Сэм настаивал, чтобы граждане называли его Ла Эстро — Босс, Хозяин — что сердило Джона еще больше.
В ответ на приветствие Сэма, экс-король хрюкнул что-то неразборчивое и уселся за стол. Второй телохранитель, Закскромб, поднес огонь к огромной коричневой сигаре, зажатой в зубах
Джона. Этот темнолицый протомонгол с массивными костями и чудовищными мускулами, жил около тридцати тысяч лет до новой эры в Сибири. Зак, как его называли, считался сильнейшим человеком в Пароландо — исключая Джо Миллера. Правда, можно было бы отметить, что Джо не был человеком — или, по крайней мере, не относился к роду Гомо Сапиенс.
Сэм предпочел, чтобы Джо был рядом с ним. Этот Зак действовал ему на нервы. Но Джо дремал, одурманенный Жвачкой Сновидений. Два дня назад его задела каменная глыба, выскользнувшая из захватов подъемного крана, когда Джо проходил мимо. Машинист клялся, что это была случайность, но подозрения не оставляли Сэма. Его верный Джо мешал кому-то и нетрудно было догадаться — кому.
Сэм выпустил клуб дыма из своей сигары и спросил:
— Слышно что-нибудь новенькое о твоем племяннике?
Джон не шевельнулся, но его глаза слегка расширились. Он
бросил взгляд на Сэма, восседавшего на другом конце стола, и пробурчал:
— Нет, откуда?
— Я только спросил. Думаю, нам следовало бы договориться с Артуром. Не вижу причин, почему вы должны пытаться убить друг друга. Мы не на Земле, ты знаешь это. Почему вы не можете забыть старую вражду? Что с того, что когда-то ты бросил его труп в реку в грязном мешке? Пусть прошлое останется в прошлом. Мы могли бы использовать его лес и известняк, месторождение которого находится в Новой Британии. Думаю, он пойдет на это.
Джон снова бросил быстрый взгляд на Сэма, быстро спрятал глаза и улыбнулся. Хитрый Джон, подумал Сэм. Скользкий Джон. Подлый Джон.
— За поставки дерева и известняка нам придется платить стальным оружием, — сказал Джон. — Я не позволю моему дорогому племяннику получить в свои руки большое количество железа.
— И все же мне хотелось бы пригласить Артура на мирную конференцию. Полагаю, что после обсуждения с тобой я мог бы...
Джон замер, его глаза забегали.
— ...Мог бы поставить этот вопрос на голосование в Совете.
Джон оттаял, насмешливая улыбка скользнула по его губам.
«Ты полагаешь, что находишься в безопасности», — подумал
Сэм. — «Ты заполучил Педро Анзареца и Фредерика Рольфа на свою сторону, и теперь соотношение голосов в Совете пять к трем в твою пользу...»
Он снова подумал о необходимости приостановить действие Хартии, чтобы сделать то, что должно быть сделано. Но это означало гражданскую войну и, вполне возможно, конец его мечты.
Он прохаживался взад и вперед по комнате, почти не слушая Джона, который детально описывал свое последнее рандеву с очередной блондинкой. В Пароландо любая женщина, которая связалась с Джоном, могла винить в этом только себя. Тем не менее, бывший король не испытывал недостатка в любовницах.
Колокольчик над дверью снова звякнул, и Лотар фон Ритгофен вошел в комнату. Длинные белокурые волосы, падавшие на плечи, и мужественные черты красивого лица придавали его облику что-то славянское. Сэм много раз ловил себя на мысли, что фон Ритгофен и Геринг внешне были похожи. Они хорошо знали друг друга, так как во время Первой мировой войны служили под командой барона Манфреда фон Ритгофена, старшего брата Лотара.
— Плохие новости? — спросил Сэм.
Лотар опрокинул стакан бурбона, который протянул ему Сэм, и сказал:
— Синьор Хаскинг только что закончил строительство укреплений. Теперь Соул Сити со всех сторон окружают стены двенадцатифутовой высоты и десять футов толщины. Хаскинг скверно принял меня, очень скверно. Он называл меня офейо и хонки[3] — я не знаю смысла этих слов и не рискнул спросить у него объяснения.
— Офейо, возможно, происходит от английского офел[4], — сказал Сэм, — но я никогда не слышал второго слова. Хонки?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
