Если Людендорф служил прототипом ярого германского милитариста, одержимого манией победы, то Грёнер представлял тех военных, которые осознавали ограниченные возможности Германии и потому считали целесообразным частично отказаться от кое-каких целей и проводить более гибкую политику. Поэтому Грёнер уже в 1915 г. выступил против магнатов тяжелой промышленности и пангерманцев, упорно не желавших считаться ни с какими реальностями. Особенно хорошо осознал он тогда, со своей точки зрения, важную функцию социал-демократии, имевшей влияние на массы.
Когда началась революция, Грёнер счел необходимым, чтобы Верховное командование заключило союз с социал-демократией большинства. Совместные действия с людьми, которых реакция поносила, обзывая «красными», и которые сами называли себя «рабочими вождями», в конце концов создали Грёнеру репутацию демократа.
7 ноября он провел совещание с правыми социал-демократическими и профсоюзными лидерами Эбертом, Зюдекумом, Давидом, Легином. И хотя обсуждался вопрос об отречении кайзера, в действительности речь шла уже не о судьбе монархии, а о методах совместной борьбы против революции. Теперь, когда правительство было готово прикрыть своим именем соглашение о перемирии, Верховное командование собиралось вернуть себе ту руководящую политическую роль, которую оно в конце сентября — начале октября временно уступило гражданскому имперскому руководству. Поэтому Грёнер счел полезным в вопросе об отречении кайзера наглядно показать Эберту и его соратникам, что воля Верховного командования, как и прежде, остается высшим законом.
Пока Грёнер и лидеры СДПГ вели дискуссию об отречении кайзера, в комнату вбежал Шейдеман с криком: «Отречение — больше не предмет дискуссии, революция идет. Кильские матросы захватили в свои руки государственную власть также в Гамбурге и Ганновере. Господа, теперь не время дискутировать, теперь надо действовать! Мы не знаем, будем ли завтра еще сидеть на этих стульях».
Грёнер знал Шейдемана как искусного в тактике политика и явно подозревал, что его эффектное появление было инсценировано с целью ошеломить партнера. И все же он предпочел ориентироваться на рейхсканцлера Макса Баденского, поскольку считал, что тот как прусский генерал скорее подчинится Верховному командованию.
Возвратившись в ставку, Грёнер в телеграмме дал канцлеру рекомендации к действию. В ней говорилось, что «всей Германии грозит опасность насилия со стороны большевизма. Необходимы помощь и сплочение всех выступающих за порядок частей населения. С внешним врагом идут переговоры. Следует объединить теперь все национальные силы для обеспечения правопорядка». Далее Гинденбург и Грёнер пообещали как можно скорее перебросить с фронта в Германию все находящиеся в их распоряжении свободные войска. Рано утром 8 ноября, когда этот документ представили Максу Баденскому, часы его пребывания на посту рейхсканцлера были уже сочтены. Революция охватила все порты Северного моря, индустриальные центры Рура, среднегерманские промышленные города Магдебург, Галле, Лейпциг, Хемниц, Франкфурт-на-Майне и Кобленц, Нюрнберг и Аугсбург.
Находившийся в Берлине Макс Баденский понял, что революция не минует столицу и что при помощи только армии с ней не справиться. Когда 8 ноября Эберт, сказав, что ненавидит социальную революцию, «как смертный грех», предложил Максу Баденскому союз, тот решил согласиться на остававшееся неизменным требование Эберта — отречение кайзера. «Я верил, — признал Макс Баденский в мемуарах, — что заключил не только договор как временную меру на несколько дней, а союз, за которым стояла совместная решимость спасти страну от переворота».
Грёнер, узнав одновременно о требовании Макса Баденского об отречении кайзера и о последних событиях, отказался от мысли о подавлении революции вооруженной силой. Однако для того чтобы и в дальнейшем обеспечить командованию роль руководящего центра, он решил сам сорвать кайзеровский план военного похода против тыла, а также не предоставлять инициативу разработки нового плана борьбы с революцией Эберту и Шейдеману. Поэтому он распорядился вызвать 8 ноября вечером в Спа несколько десятков командиров тех полков групп, которые предназначались кайзером для введения в Германию, чтобы Вильгельм II услышал от них самих, что армия против революции не выступит. Одновременно он предупредил Гин-денбурга, что завтра фельдмаршалу придется потребовать отречения императора. А в том, что совет отказаться от трона может быть дан императору только самым высшим по чину офицером, т. е. фельдмаршалом, были единодушно убеждены и Макс Баденский, и Грёнер, и другие. Когда Вильгельм не последовал совету, Макс Баденский 9 ноября объявил о своей отставке и передал пост рейхсканцлера Эберту. С тех пор принц жил в своем замке Салем близ Констанца.
Макс Баденский, последний рейхсканцлер Вильгельма II, не был политиком. Он оказался утопистом с его верой в третий путь, в либеральную альтернативу между консервативно-монархическим государством и современной партийно-парламентарной демократией, на вершине которой может стоять, как в Англии, наследный монарх. Но не шло и речи о принципиальном изменении системы.
Либеральное чиновничье государство являлось образцом для принца. То, что эта система могла бы стать «стальным панцирем», который породил бы новое угнетение и мог бы привести к катастрофе, — эта мысль Макса Вебера была совершенно чужда последнему имперскому канцлеру. В созданном на рациональных принципах монархическом чиновничьем государстве современное государство нашло для него свою истинную форму.
Когда принц Макс умер в Констанце 6 ноября 1929 г., через 11 лет после своего ухода, тогда уже начался смертельный кризис партийно-политической демократии в Германии. Пошли бы дела как-то иначе, если бы он решился вопреки своим убеждениям стать одним из ее отцов-основателей, определенно сказать нельзя.
Литература
Matthias Е., Morsey R. (Bearb.). Die Regierung des Prinzen Max von Baden. Düsseldorf, 1962.
Sauer W. Das Scheitern der parlamentarischen Monarchie // Eberhard Kolb (Hrsg.). Vom Kaiserreich zur Weimarer Republik. Köln, 1972.
Prinz Max von Baden: Erinnerungen und Dokumente. Berlin; Leipzig, 1927.
Прилежный организатор
ФРИДРИХ ЭБЕРТ
(1871–1925)
Эта книга посвящена германским канцлерам. Следует ли включать в нее первого президента Веймарской республики? Был ли он когда-нибудь канцлером?
Это проблематично, если рассматривать положение только с формальной государственно-правовой точки зрения. Действительно, принц Макс Баденский передал ему должность канцлера, когда Шейдеман и Эберт посетили его после полудня 9 ноября 1918 г. Однако были ли у принца полномочия для такого действия? И если Эберт немедленно согласился принять этот пост, чтобы создать коалиционный кабинет обеих рабочих партий, подготовить выборы в Учредительное собрание и предотвратить перерастание стихийного народного движения в «противозаконное» насилие, то все же нерешенным остается вопрос, стал ли он вследствие этого действительно последним канцлером той империи, монарх которой сбежал в Нидерланды. Если Эберт и возглавлял правительство вплоть до своего избрания президентом в феврале 1919 г., то его власть основывалась не на передаче ему поста Максом Баденским, а на создании коалиции между СДПГ и НСДПГ и ее утверждении собранием берлинских рабочих и солдатских Советов 10 ноября 1918 г. в цирке Буша.
В сущности, Эберт не являлся ни последним канцлером императора, ни первым канцлером республики, которую провозгласил даже не он, а Шейдеман. Таким образом, юридически остается спорным, допустимо ли включать его в число канцлеров.
Карьера в СДПГ
Фридрих Эберт родился 4 февраля 1871 г. в семье гейдельбергского портного. В Мангейме он обучился профессии шорника. В то время, когда экономический взлет в стране был давно прерван грюндерским крахом, он в поисках работы кочевал подобно другим ремесленным подмастерьям с места на место. В 1889 г. Эберт вступил в СДПГ. Наконец его скитания закончились в Бремене. Сообразительный и охочий до знаний юноша начал писать заметки для местной социал-демократической газеты и сумел обзавестись небольшой пивной, в которой собирались профсоюзные деятели и политически активные рабочие. После отмены исключительного закона против социалистов Эберт перешел в редакцию на постоянную работу.
Его интересы в рабочем движении были направлены на решение чисто практических проблем, а не на теоретические дебаты. Это привело к тому, что в 1900 г. корпорацией местных профсоюзов Бремена он был избран рабочим секретарем. В том же году Эберт стал депутатом от СДПГ в сенате Бремена и вскоре — председателем ее фракции.
В 1904 г. в Бремене состоялся съезд социал-демократической партии. На нем было принято решение, согласно которому наряду с членом центрального правления партии — в этом году им был Пауль Зингер — в президиум съезда избирался и представитель местной организации. Теперь эта роль выпала Фридриху Эберту. Это было время, когда в социал-демократической партии шли горячие дискуссии вокруг положений Эрфуртской программы и ревизионизма. Руководители профсоюзов, связанные будничной работой, не слишком разделяли взгляды и понимали требования Августа Бебеля и других руководителей партии, которые стояли на позициях марксизма. Более важными им казались маленькие повседневные успехи, а сохранение и укрепление достигнутой легальности более значимым, чем долгосрочная политическая перспектива. Так же был настроен и Фридрих Эберт. Он отличался большим усердием и практической предусмотрительностью, но стратегические вопросы находились вне сферы его кругозора. Во всяком случае своей работой в Бремене, а также своей деятельностью на съезде партии он показал способности хорошего организатора. Поэтому не столь удивительно, что в 1905 г. на Йенском съезде СДПГ вопреки некоторым сомнениям Бебеля Фридрих Эберт был избран секретарем центрального правления партии.
