солнца, он будто сиял внутренним светом. Все детство я смотрел из окна на церковь, стоящую впритык с нашим домом, и не видел ее. Может, так же и с богом? Пока мы от него так близко, здесь, на земле, где все началось и все закончится, мы не видим бога, потому что он впритык, он прямо перед нами, и нет никакой возможности разглядеть его целиком. Когда-нибудь планета сорвется со своей орбиты и пустится в далекое путешествие по Вселенной, и если человечество не сгинет спустя тысячи, а может, миллионы или миллиарды лет, оно будет от бога настолько далеко, что наконец разглядит его? Мне нравилось смотреть на церковь, и захотелось сходить туда, но я боялся того, что ступлю на ее порог – и улетучится вдохновение, я буду слишком близко к ней, я буду в ней и точно не смогу разглядеть, не смогу ощутить, не смогу проникнуться. Я заглянул в миражи. Перевернутый кверху ногами мир теперь, этим серым осенним днем, куда сильнее, чем обычно, отличался своими розовыми оттенками от реальности. Легкие, едва заметные волны от ветра по листве в верхних миражах опережали волны в действительности, но совсем не нарушали гармонии, словно миражи и не были чем-то отдельными от того, что под ними, и золоченый купол церкви в верхних миражах так же сиял, как и внизу; как не мешала тому блеску серость осени, так не мешала этому золоту розовая дымка наверху. Зазвонил колокол к вечерней службе, и я очнулся от своих мыслей, погасил верхние миражи, сел на кровать и взял в руки телефон.
В ТикТоке тем временем я уже попал в рекомендации и вовсю собирал лайки и подписчиков. В комментариях творилась вакханалия. Кто-то сочувствовал, кто-то смеялся, кто-то не верил, в общем, все как всегда у людей. Да, Тело? Но больше всего смеялись. Смеяться же хорошо, согласись, Тело. Как там говорится – «смех продлевает жизнь», «шутить можно над чем угодно», смейся, Тело, чего ты не смеешься? Вокруг столько смешного и того, над чем можно шутить. Не жизнь, а сплошная умора, ну зачем так серьезно ко всему относиться, ведь правда? К чему серьезная музыка, серьезные книги, серьезные фильмы, серьезные люди, давайте лучше поржем. Юмор – это искренность, только искренний человек может посмеяться над собой, так нас убеждают с тобой, Тело. Смейся над собой, смейся над друзьями, смейся над близкими, главное, не задумывайся, не размышляй, не ставь под сомнение, не будь серьезным, ко всему нужно относиться легко. Наверно, и бог там над нами смеется, как и мы над ним. Только вот странно вопрошать бога, когда прижмет: «Почему ты меня оставил?» Он не оставил, просто шутить можно над всем, вот он и шутит над тобой. «Не нужно быть таким серьезным», – говорит бог. «Отнесись к своей беде с юмором», – думает бог и покатывается там на небесах. Только отчего тогда так грустно? Почему нас с тобой, Тело, все хотят рассмешить, а нам не смешно? Может, потому, что ты лежишь в коме, а у меня глаз вместо головы? Или все они в коме? И у них вообще нет ни голов, ни глаз. У них только рот, представь, Тело, – рот вместо головы, в который можно жрать и которым можно смеяться, лучше всего это делать одновременно, конечно. Пожрем, Тело? И посмеемся, а значит – поживем, иначе что вообще такое жизнь без смеха и жратвы?
Я выкладывал новое видео в ТикТок каждый день, и через неделю моя популярность достигла тех масштабов, когда интерес начинают проявлять хайпожоры из Сети. Сначала меня пригласила на интервью одна популярная бывшая телеведущая, теперь активно торгующая семечками для разума в Ютубе. От него я отказался, намеренно набивая себе цену. Еще через неделю другой популярный интервьюер связался со мной. Здесь я согласился, и сразу после интервью меня пригласили на Первый канал. Сначала в передачу «Пусть говорят», от которой я отмахнулся, и тут же в «Вечерний Ургант», что меня устраивало. В этом шоу тоже любят посмеяться, и целая страна у телевизоров смеется вместе с задорным телеведущим. Те, кто предпочитает Интернет телевизору, будто есть какая-то разница, посмотрят шоу на Ютубе. Ну а прогрессивные, молодые и не желающие довольствоваться тем, что любят старперы, посмеются над нарезками из того же шоу в ТикТок и прочих. И все посмеются. Все улыбнутся удачным шуткам Вани Урганта, переключат канал, кликнут на другой заголовок, свайпнут в поисках чего-то посвежее, ведь уже прошло десять секунд, а все, что было десять секунд назад, уже история и неинтересно. Потому что жить надо быстро, иначе можно ведь и не успеть пожить. Сегодня вечер предложил: человек с глазом вместо головы, известный артист сбил семью на пешеходном переходе, военный переворот в африканской стране, упал самолет, арестован оппозиционер, арестован коррупционер, арестован революционер, в Петербурге расчленили женщину, в Москве расчленили мужчину, новый сезон юмористического сериала, новые серии второго сезона детективного сериала, последняя серия последнего сезона мелодраматического сериала, умер замечательный актер – ушла эпоха! Привет, эпоха! Спокойной ночи, человек. Завтра будет новый день. Спокойной ночи, Тело. Я вижу в миражах – сейчас войдет наш добрый доктор. Я тоже посплю.
Глава пятая
Теперь я был легален. Я даже провел эксперимент – зашел в ближайший магазин, не пряча «голову». Только один человек шарахнулся от меня. Всего лишь один человек не знал обо мне. Остальные в магазине отворачивались, как отворачиваются, когда видят уродство или увечье, чтобы не пускать в душу чужую боль, чтобы случайно не почувствовать такое, с чем не хочется быть. Как отворачиваются, когда видят на улице подыхающего голубя или бездомного плачущего щенка, чтобы сочувствие не пробило щит, за которым прячется душа. Но я не учел одного – популярности. Оказалось, что это уродство похуже моего «глаза». От нее тоже нужно прятаться и стараться быть неузнанным. Можно носить мотоциклетный шлем, можно – большой глубокий капюшон. На выходе из магазина ко мне подошли две девушки и пожелали со мной сфотографироваться. Я не знал, как на это реагировать, и пока растерянно моргал своим уродским «глазом», они не только сфотографировались, но и успели записать короткое видео, покривлялись, улыбнулись, одна поцеловала меня в зрачок, от чего я моргнул и шлепнул веком ей по губам. Они рассмеялись, а та, что поцеловала, сказала: «А ты милый, Гюнтер». «Глаз» у меня слезился от ее поцелуя, и пока я проморгался, они обе уже упорхнули, переключили меня, щелкнули, кликнули, свайпнули и побежали дальше, за новой порцией жизни, еще не прожевав предыдущую.
Я шел домой и не
