Спустя с десяток минут ожидания, за которые я весь извелся, раздался скрип ворот.
И из них выплыла Божена, одетая в простое платье, за плечами ее была котомка с вещами. И за руку она держала мальца лет трех, одетого в большую рубаху, свисающую по самые щиколотки. Малец щурил глаза от яркого солнца.
А позади них стоял Возгарь, сложив руки на груди, и лыбился во все тридцать два зуба.
Божена с недоумением и удивлением смотрела на меня, а в ее глазах начали плескаться узнавание и радость.
— Я, Возгарь, сын Листвяна, при свидетелях говорю, что отныне Божена и ее сын более мне не холопы, и я дарю их Яромиру, сыну Велерада, — торжественно произнес Возгарь.
Я же продолжал смотреть на Божену и мальца и без всякого дара понимал: это моё, это мой сын!
— Я, Яромир, сын Велерада, при видоках говорю, что Божена и сын ее отныне свободные люди, и слово мое в том крепко.
Божена вскрикнула. Все, она свободна отныне.
А Возгарь с неодобрением помотал головой и махнул рукой.
Я же сделал шаг навстречу Божене, и вот она уже в моих объятьях.
— Яромирушка, — прозвучал мне на ухо нежный голос Божены.
— Кхм, пойду-ка я, — произнес Возгарь и скрылся за воротами.
— Я ждала, — смутившись, проговорила она, когда я выпустил ее из объятий.
— Все хорошо, все будет хорошо, — произнес я и присел на корточки перед мальцом. Он с недоверием на меня взглянул, сделал маленький шаг и спрятался за мамку. — Как его зовут? — в моем голосе прорезалась дрожь.
— Велемар, — тихо произнесла Божена.
— Здрав будь, Велемар, меня зовут Яромир, — и, потянувшись, я потрепал парня по голове. А когда к нему прикоснулся, непроизвольно выпустил силу жизни. И отклик пришел незамедлительно. Я ощутил его точно так же, как и сестру Варну или отца.
Он мой сын, я отец!
А он же, зыркнув на меня, пуще прежнего и схватился за одежку мамки.
— Ха-ха, — засмеялся я и, подхватив мальчишку на руки, закружил его.
Малец не испугался и не заплакал, а начал улыбаться, его смех вторил мне, а после и Божена присоединилась к нам.
Немного покружившись, я вернул Велемара матери. Сам же отвязал коня от столба и, подхватив мальца, усадив его в седло.
— Ой, — произнесла Божена, когда он попытался вылезти из седла и потянулся к ней.
Успокоив Велемара, мы направились на подворье к прадеду, по пути рассказывая друг другу новости. В основном говорил я, рассказывая о своем путешествии и жизни у греков. А Божена лишь кивала и не сводила с меня глаз.
Добравшись до подворья Рознега, я разыскал Мирославу и попросил ее позаботиться о Божене и Велемаре, заодно уточнил у нее, где прадед.
Посмотрев, как Мирослава уводит Божену и мальца в дом, я направился к храму Триглава, где был прадед.
В сам храм я не стал заходить, усевшись неподалеку в ожидании, когда Рознег закончит.
А дожидаться его на подворье не хотелось, все-таки мысль, что у меня есть сын, так до конца и не уложилась в голове, хотелось побыть в одиночестве и свыкнуться с тем, что я теперь отец. Да и поговорить с Рознегом об этом хотелось без лишних свидетелей, а на подворье всегда кто-то ошивается. А вдруг поругаемся на этот счет и пойдут слухи?
Да и ситуацию с Боженой стоит обдумать, жить-то я с ней буду и Велемара признаю своим сыном. Вот только жениться на ней не смогу. Невыгодна будет эта женитьба мне.
Так, стоп, я не совсем верно рассуждаю. Ведь сейчас все же другие времена и нравы, да и не христианин я, у которых запрет на многоженство. Я свободно могу на ней жениться, а когда будет необходимо, взять в жены другую девушку. Здесь это воспринимается нормально, относительно, конечно. Вон у отца три жены, и ничего страшного, а у Владимира вроде был целый гарем, пока он не принял христианство. Так что можно и жениться. А что, девушка она хорошая, в моем вкусе, опять же, и сына мне родила, да и я ей небезразличен.
Опять же, если потом буду «свататься» к особе из хорошего рода, её родичи могут посчитать это уроном себе и отказать. Да и не каждая пойдет второй женой, тем более после бывшей холопки. М-да уж, ситуация. В конце концов, можно и так жить, никто слова не скажет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Да и опять, если все получится, у меня будет свой город, а то и княжество, что случится после моей смерти? Я, увы, не вечен и прекрасно это понимаю, дети от разных матерей просто могут все погубить, разорвав доставшее. Вон далеко ходить не надо, да и родные братья за власть еще как дерутся и льют родную кровь.
Голова начала пухнуть от различных вариантов и как это все может обернуться.
Так что я облокотился о дерево и попытался выкинуть все из головы, перестав себя накручивать. Прадед вышел из храма спустя два часа в своем белом жреческом одеянии. Ожидая его, я чуть не закемарил и боролся со сном из последних сил.
— О, Яромир, а ты чего здесь? — приподняв бровь, поинтересовался прадед. — Али от Венетия сбежал, — хмыкнул он. — На самом деле хорошо, что ты его заберешь, не к месту он тут. Только жаль, горячие камни делать мне не будет, придется опять баньку топить.
— Маг, даже такой говорливый, как он, всегда пригодится, а здесь тебя ждал, поговорить хотел.
— Так что в храм не зашел тогда?
— Триглав, — просто пожал я плечами. Ведь именно здесь он мне выдал свои указания, хоть в Щецине он и не появился, но рисковать мне не хотелось, являясь пред очи его статуи.
Родич лишь хмыкнул.
— Я насчет Божены и моего сына узнать хочу. Ты же знал, что она родила мне сына, отчего её не забрал? Отчего мой сын родился холопом? — серьезно спросил я. В моем тоне проскакивали нотки гнева и негодования.
— Ты тон-то сбавь, рано тебе голос на меня повышать. А то, что она родила, тут ты прав, знал и предполагал, что ты отец мальца, но и не ведал точно. А что не забрал, так это твое семя, твой сын, тебе и решать. Может, ты его и не признал бы, откель мне знать, — просто пожал плечами прадед.
Я же нахмурился. Он вроде и прав, что мне решать, признавать его или нет, я мог и отказаться, и мимо пройти. Она холопка, а я свободный и из уважаемого рода. Мало ли таких байстрюков по земле бегает. Только это не по мне было.
— Мой сын, — сурово произнес я.
— Вот и славно, раз твой сын, — просто кивнул прадед.
М-да.
— А ежели бы я не вернулся, в земле бы лежать остался. Он так и был бы холопом у Возгаря?
— Ну-у, — задумчиво протянул прадед, — через годины две взглянул бы я на мальца. Да и забрал бы у Возгаря и в род бы взял.
— И то хорошо, — со вздохом сказал я. — Они у тебя пока поживут, а после я их с собой в Новгород заберу.
— Добре, ты к своему, как там его? — И дед задумался, вспоминая имя. — К Кристу иди, и подарки подберите соответствующие. Завтра с утра к Велераду пойдем.
— Хорошо, — кивнул я. Желание разговаривать с прадедом дальше у меня пропало. Все-таки сын холопом родился, и это мне не нравилось.
Выйдя из леса, прадед отправился на подворье, а я к ладье. Где среди имеющегося товара я подобрал вещи, которые будут подарки от Криста моей семье.
А ночь я провел в ласковых и страстных объятьях Божены.
С утра навьючили лошадь подарками, а я захватил еще двоих людей для солидности. Оставив Криста на подворье деда. О нем же будет разговор и его будем сватать, так что с нами делать ему нечего. И когда мы покидали подворье Рознега, он смотрел на меня умоляющим взглядом, полным надежды.
Подойдя к отчему дому, мы вошли в ворота. Своим людям я приказал ждать у входа. Сами же прошли к летнему очагу, возле которого что-то готовили Смиляна и Неждана.
— Здравы будьте, — произнес прадед и кивнул женщинам. — Велерад где? Кличь его сюда.
Женщины поклонились прадеду и поприветствовали его. Смиляна шикнула на Неждану, и та унеслась куда-то в сторону холопской.
Спустя минуту появился и отец, который шел быстрым шагом, а следом за ним бежала Неждана, пытаясь поспевать.
— Здрав будь, отец, — поднялся я из-за стола.
— Здрав, Рознег, и ты здрав, сын, — кивнул нам отец и уселся напротив нас.
