– Я уйду, а ты с ним баньку? Печка не треснет?
– Паша, какая печка? Что ты такое говоришь!
– Сейчас у тебя у самого печка треснет, если заслонку не закроешь! – ощерился белобрысый.
– Ну, давай, попробуй!
Павел сделал вид, что собирается защищаться, но сам вдруг пошел в атаку и ударил ногой в живот. Белобрысый согнулся пополам, пропустил удар под солнечное сплетение, и тут же Павел в прыжке ударил его коленкой в лицо. Это был полный нокаут.
Со стороны соседского дома к нему, потрясая кулаками, бежал Димон. Крепкий парень, ноги мощные и длинные, руки тоже сильные. Но противник допустил ошибку. Он так разогнался, намереваясь как можно быстрей сблизиться с Павлом, что ему нелегко было остановиться. Поэтому он атаковал его с ходу, высоко подпрыгнув вверх, выбрасывая вперед обе ноги. Но удары хороши только в кино, а в реальности такие финты эффектные, но далеко не всегда эффективные.
Павел уклонился в сторону с уходом назад, а Димон продолжал лететь по заданной траектории. А когда парень приземлился, в этот момент Павел его и атаковал. Удар ногой в спину, добавочный кулаком – туда же, по правой почке. И по левой добавил, когда противник упал, растянувшись на земле.
– Сука!
Димон пытался подняться, но и Павел запросто мог его добить. Но беда в том, что его уже готов был атаковать белобрысый. С разбитым в кровь лицом он шатко стоял на своих двоих, руки уже на уровне груди. И Торопов вскинул руку, будто собираясь ударить его от уха, но пустил в ход ногу, снова заставив парня согнуться пополам. Только добивать его не стал, потому что на очереди был Димон. Но и тот еще не совсем был готов вступить в бой, за что и поплатился, пропустив рубящий удар в кадык. Это окончательно вывело его из игры. И как раз вовремя, потому что Павла собирался атаковать третий из дружков. Он тоже бежал за Димоном, но значительно от него отстал, что поставило его в неудобное положение. Гораздо легче было навалиться на Павла втроем, но сейчас ему предстояло выходить с ним один на один.
Надо сказать, пучеглазый знал основы рукопашного боя – и атаковал Павла по всем правилам: основные удары – руками, вспомогательные и, конечно же, добивающие – ногами. Но Торопов не захотел вступать с ним в обмен ударами. И состояние сейчас не то, чтобы держаться на равных с молодым и здоровым парнем, и усталость чувствовалась. Поэтому он резко пошел на сближение. Пропустил удар кулаком в челюсть, зато смог навязать противнику ближний бой, после чего удачно врезал ему лбом по носу, а затем добавил в челюсть локтем. И снова удар головой…
К тому моменту, когда пучеглазый без чувств лег наземь, поднялся Димон. Торопов развернулся к нему лицом, но тот вытянул вперед левую руку, взвывая к пощаде. Правой рукой он держался за отбитый кадык, хрипел, кашлял – одним словом, представлял собой жалкое зрелище. И белобрысый пришел в себя, но и у этого не было никакого желания продолжать бой.
– Забирайте этого и проваливайте, – утирая кровь с разбитой губы, сказал Павел.
– Да, да, – покорно прокряхтел Димон.
Но пучеглазого ему на себе тащить не пришлось. Тот сам пришел в себя, тупо соображая, кое-как поднялся на ноги, побрел к дому, едва поспевая за своими дружками.
– А ты чего стоишь? – презрительно глянув на Эльвиру, хлестко спросил Торопов. – Давай за ними, ты же врач, ты должна все их раны зализать. А они, глядишь, дровишек тебе молодильных подбросят…
– Зачем ты так? – с обидой и осуждением, чуть не плача спросила женщина.
– Думаешь, я не знаю, куда тебя этот блондин тащил?
– Я просто хотела с ним поговорить, – опустив голову, тяжко вздохнула Эльвира.
– Ну, ну…
– Думаю, мне нужно собираться, – повернув к дому, сказал самому себе Торопов.
– Куда? – забеспокоилась Архипова.
– Не знаю. Но здесь я лишний.
Он зашел в дом, снял с плечиков свой костюм, но Эльвира крепко вцепилась ему в руку, требуя остановиться.
– Не дури! Куда ты на ночь глядя? Да еще с температурой! Завтра пойдешь… Если не успокоишься. Давай поговорим обо всем спокойно.
– Давай.
Пожав плечами, Павел повесил костюм обратно в шкаф, лег на кровать и, скрестив руки на груди, принялся изучать обшитый досками потолок.
– Ты ведешь себя как избалованный ребенок. Но я не твоя мама, – вразумляющим тоном сказала она.
– Я не ребенок. И ты моя женщина. И я не позволю какому-то молокососу тащить тебя в баню.
– Во-первых, никто меня никуда не тащил. А во-вторых, я свободная женщина.
– Ну да, скажи еще, что и блондина никакого не было. Может, он из той же оперы, что и клоун?
– Нет, блондин был, – сказала Архипова тоном, каким делается признание.
– И ты для него свободная женщина, ты это хотела сказать? Что ж, твое право. Ты права, сегодня уезжать глупо. Что ж, побуду здесь до утра…
– Хорош гусь! – возмущенно протянула Эльвира. – Натворил дел и в сторону! А мне самой кашу расхлебывать, которую ты заварил! А если эти недоумки меня вместе с домом сожгут?
– Не сожгут. Сейчас ты пойдешь к своему блондинчику, извинишься перед ним. Он тебя, конечно, простит, и вы вместе запарите веничек…
– Хватит ерничать! – нахмурилась Эльвира.
– А если не хватит, сделаешь мне укол?
– В язык! Ну, хватит тебе, – умоляюще и беспомощно посмотрела на Павла Архипова.
– Слушаюсь и повинуюсь, госпожа свободная женщина. И замолкаю, чтобы не терзать ваш тонкий слух.
– Да, я свободная женщина, – закрыв лицо ладонями, всхлипнула она. – Глупая, свободная женщина… Ты бы знал, какой красавицей я была в молодости! Женихи проходу не давали. Только мне никто был не нужен. Я себя науке посвятила. Институт, ординатура… Лишь в двадцать пять лет начала задумываться о замужестве. И женихи были. Только все не то. Нет, о принце я не мечтала, просто нужен был мужчина как минимум одного со мной уровня. И чтобы видный был во всех отношениях. Но такие, увы, не попадались. Предложения были, но я все выбирала. А потом вдруг и предлагать перестали. Потом появился один, голову мне вскружил. Мы встречались, любились, но замуж он меня так и не позвал. Потому что уже был женат и разводиться не собирался. А потом и с ним все закончилось. Отношения остались, но исключительно деловые. А я женщина, мне внимание нужно, тепло, мужская ласка… Только я знаю, что серьезного из наших отношений ничего не выйдет. Ты для меня слишком молодой. Ты же не собираешься на мне жениться?
– Ну… – смутился Торопов.
– Вот видишь, никакой перспективы. Да я уже и не надеюсь. И не хочу. Закончилось мое лето, осень в моей жизни наступила. Я одинокая, и мне спокойно в моем одиночестве. А чтобы не скучать, радуюсь солнечным зайчикам из лета. Ты для меня таким зайчиком стал. И Саша мог стать…
– Блондин он узколобый, а не зайчик, – уязвленно буркнул Павел.
– Саша мне даром не нужен… Я же чувствовала, что ты наблюдаешь за нами из окна, поэтому и позволила себя увлечь. Хотела посмотреть, как ты отреагируешь. А ты отреагировал слишком бурно. Как мужчина, способный на поступок. Мне всегда нравились дерзкие мужчины. Знаешь, мне даже не страшно, что будет дальше.
– А что будет? Если ты откажешься от статуса свободной женщины, я останусь с тобой.
Нет, жениться на ней он не станет, это слишком, но жить с ней – пожалуйста, сколько угодно. Тем более что в этой жизни у него не было иного пристанища. Он и на работу куда-нибудь устроится, если она оставит его здесь после того, как закончится отпуск, и забор поставит.
– Я не об этом. Дима так просто не успокоится, он в этой компании самый главный – и самый безголовый. Жаль, что я не главарь мафии, сейчас бы вызвала своих санитаров, они бы подъехали на спецмашине, надели бы на них смирительные рубашки.
– А ты бы назначила им лечение, – в том же шутливом тоне продолжил Торопов.
– Ну, не мешало бы, – краешком губ улыбнулась Эльвира. – Но я думаю, достаточно их напугать, чтобы они стали шелковыми. Да и санитаров я не могу вызвать, меня за это уволят. Сейчас у нас с этим делом строго.
– А раньше?
– Раньше проще было. Но ненамного. Так что ты там про свободную женщину говорил? – пытаясь сдержать счастливую улыбку, спросила Эльвира.
– Ты сначала откажись от этого статуса, тогда и поговорим.
– Хочешь, чтобы я стала твоей женщиной?
– Хочу.
– Тогда я уже не свободная. Ты должен остаться со мной.
– Останусь.
– Ты должен меня защищать.
– Даже не сомневайся.
– Ты сильный… Я даже не думала, что ты такой сильный… И молодой. Ты и молодой, и сильный… Мне нужны твоя сила и молодость, – завороженно прошептала Эльвира и легла рядом с Павлом.
Ему ничего не оставалось, как обнять ее и крепко-крепко прижать к себе.
8
Луч света пронизал темную занавеску и всполохами растекся по стене. Спросонья Павел решил, что это утреннее солнце, но спустя мгновение понял, что его разбудил свет автомобильных фар. И еще его встревожил шум двигателя за окном.
