веса своим словам. Я приготовился ответить, но опять меня остановила мысль: я ударю его, тогда он, могучий обученный воин, волен сделать со мной что угодно. К тому же, я выбрал… В общем, я заставил руку остаться на месте. По счастью, Агравейн не заметил моих колебаний. Он просто стукнул меня еще раз, теперь уже открытой ладонью, и отпустил. Я поправил плащ.
— Где ты взял эту брошь? — внезапно заинтересовался Агравейн.
— Мой господин дал мне, — сказал я, стараясь сохранять в голосе почтительность. — Он расплатился ей с горожанином за ночлег, а я выторговал обратно. Ваш брат сказал, чтобы она оставалась у меня.
— Слишком жирно будет для слуги. Дай сюда.
В принципе, я был с ним согласен — для слуги брошь не годилась, да только не Агравейну ап Лоту это решать.
— Милорд сказал, чтобы я оставил ее себе. Если я отдам ее, то нарушу его распоряжение.
— Мне можешь отдать. Я его брат.
— Конечно, отдам. Если милорд позволит…
Агравейн схватил один из дротиков и, держа его как дубину, надвинулся на меня.
— Солнцем клянусь! Ты сделаешь так, как я тебе сказал.
— Да, господин. Но милорд сказал, чтобы она была у меня.
— Вот упрямый жадина! — Агравейн еще мгновение смотрел на меня, и я подумал, что сейчас он стукнет меня дротиком по голове. Но он опустил оружие. — Ладно. Об этом я с братом поговорю. Надо его образумить. Не след раздавать такие подарки направо-налево. — Он бросил дротик. — Приберись здесь, — небрежно бросил он мне и вышел из дома.
Я сел на одну из низких постелей, дрожа от негодования, и ударил кулаком по соломенному матрасу.
— Этого следовало ожидать, — сказал я вслух. Однако не помогло. Я и сам не ожидал, что так заведусь. До сих пор в драке один на один никто не мог меня побить. А теперь любой благородный выродок может делать со мной, что хочет, а я буду улыбаться и твердить: «Да, господин». Лорд Гавейн, Бедивер, да и Император тоже, отнеслись ко мне, как к человеку, но, похоже, агравейны встречаются здесь куда чаще. Я опять изо всех сил огрел кулаком ни в чем не повинную постель, и попал по деревянному каркасу. С удивлением посмотрев на разбитые костяшки пальцев, а потом на слежавшийся матрас, я расхохотался. Все еще хихикая про себя, я поправил помятую постель, встал и принялся наводить порядок в этом свинарнике.
Когда появился лорд Гавейн, я успел расставить по местам немногочисленные вещи. Не уверен, что нашел нужные места для каждой из них, но так оно выглядело все-таки пристойней. Тяжелая работа. Я ведь тоже не привык хозяйничать по дому, но эта маленькая победа осталась за мной.
Лорд Гавейн открыл дверь и с удивлением застыл на пороге. Потом вопросительно посмотрел на меня.
— Ваш брат приказал мне навести здесь порядок, — объяснил я.
— А-а, — неопределенно протянул лорд Гавейн, запалил свечу от очага и от свечи зажег висящую лампу. Теплый свет залил маленькую комнату, и рыцарь задул свечу. Со свечой в руке он повернулся и внимательно осмотрел меня. Глаза рыцаря погрустнели.
— Так, — протянул он. — Сколько раз мой брат ударил тебя? — тихо спросил он. Я молча смотрел на него. — Ты же не станешь убеждать меня, что просто налетел на косяк, а?
— Один раз, но довольно сильно.
Лорд Гавейн тяжело вздохнул и сел на постель, крутя в пальцах свечу со все еще тлеющим кончиком фитиля. От вращения в воздухе возникал маленький красный кружок.
— Пришел Агравейн и сказал, чтобы я не раздавал слугам ценные застежки, а то, дескать, они нам на шею сядут. Сожалею, что доставил тебе неприятности.
Я смотрел на господина, он смотрел на кончик фитиля свечи. В чертах лица читалось сожаление. Внезапно я подумал, что он мне очень нравится.
— Он заметил застежку только после того, как ударил меня, — сказал я. — Милорд, некоторым людям привычней разговаривать кулаками. Я ожидал чего-то подобного, когда просил вас взять меня с собой.
Лорд Гавейн покачал головой.
— Ты не думай, Агравейн — хороший человек. Он просто почему-то думает, что должен… сохранять дистанцию. И он не умеет разговаривать с людьми.
Про себя я подумал, что, может, Агравейн и хороший человек, да только с теми, кого он сам считает «людьми», и вряд ли число таких «людей» составляет большую часть населения Британии. Однако вслух я ничего не сказал, а просто кивнул, соглашаясь со словами рыцаря.
— Не стоит беспокоиться, милорд. Со своими кузенами мне тоже приходилось ссориться, и еще как!
— Здесь другое. У Агравейна тяжелая рука, а ты не можешь дать сдачи.
— Ну, не такая уж и тяжелая.
— Еще какая! Я-то знаю. Помню, как он меня бил. Очень хорошо помню. — Заметив мой удивленный взгляд, лорд Гавейн добавил: — Видишь ли, я не всегда был хорошим воином, а Агравейн на три года старше меня. Он умеет унизить человека. Я не подумал об этом, когда согласился взять тебя с собой.
— Милорд, — с досадой сказал я, — если какой-то человек хочет возвыситься за счет другого, неужто из-за этого мне не стоило попасть в Камланн?
— Здесь могут найтись и другие, которые думают так же. Вот Кей, например. Он просто из принципа любит запугивать слуг. Между прочим, он тоже живет с нами, в этом доме.
Да, про Кея я слышал. Если лорд Гавейн получил известность, как лучший конник Артура, то сэр Кей считался лучшим в пехоте. О нем сложено почти столько же песен, сколько о Гавейне, и в большинстве из них упоминались его тяжелая рука и вспыльчивый нрав. Если я останусь с милордом в Камланне, в одном доме с Кеем и Агравейном ужиться будет трудновато. Стало быть, что?
— Милорд, если я буду жить где-нибудь в другом месте, какое мне дело, где живут Кей или Агравейн, если уж на то пошло?
Лорд Гавейн, наконец, оторвал глаза от погасшей свечи и с удивлением посмотрел на меня.
— Вот как! И ты не собираешься возвращаться домой?
— И не подумаю. Но вы обещали подыскать мне другого хозяина. Вам ведь слуга не нужен?
— Да, что-то
