требовательность к себе начинает мне мешать. Я не хочу, чтобы он продолжал поиски.
Король заметил мое недоумение и усмехнулся.
— Однажды я видел эту женщину, кое-что слышал о ней, а уж ее братьев знаю тем более. Не думаю, что она простит нашего рыцаря. Их отец, Кау, погиб, сражаясь за то, чтобы Верховным Королем стал его сын, а не я. Он пал в бою. Я пытался заручиться благосклонностью клана Кау и приказал похоронить его со всеми почестями. В знак доброй воли я вернул клану имущество. Я понимал, что дети будут ненавидеть человека, по чьей вине погиб их отец. Так оно и вышло. Гордость не позволила им забыть об этом. В итоге весь клан — это мои враги. А люди там храбрые, верные по отношению к друзьям, и все же — враги. Они не хотят мириться ни с чем, что исходит от меня. Они считают, что пострадает их честь, если они не отомстят. Мне кажется, что Элидан, дочь Кау, не сильно отличается от своих братьев. — По-моему, Император размышлял вслух, пытаясь убедить самого себя в чем-то, чего я пока не понимал. — Поэтому, если даже Гавейн отыщет ее, она не простит. И тогда ему станет еще хуже.
— Любая определенность лучше, чем неизвестность, — осмелился я предположить. Артур взглянул на меня так, словно впервые заметил.
— Может, да, а может, и нет. Но вот что я тебе скажу. Если она и впрямь где-нибудь в окрестностях Арфона, ладно, пусть встретятся. Но если твой хозяин вдруг решит отправить тебя с Руауном в Камланн без него, а сам опять отправится на поиски дочери Кау, не соглашайся. Сошлись на мой приказ. Главное, не позволяй им видеться наедине. Если рядом будет кто-то еще, Гавейн будет себя сдерживать.
Я вспомнил, как отец просил лорда Гавейна защищать меня при необходимости, а теперь Император приказывает мне защищать моего господина. Чудны дела Твои, Господи!
— Великий Лорд, — обратился я к Артуру, подумал, и поправился: — Император! Я и сам намеревался поступить именно так, но теперь, располагая вашим приказом, мне будет проще выполнить ваши пожелания.
Артур усмехнулся.
— Верно говорили, что ты — непокорный слуга. Ну и славно! — Он потрепал коня по холке, и мы вместе покинули конюшню. Весенние звезды уже тускнели, а с холма спускался Эгмунд с золотым кубком и фонарем, бросавшим на землю бледно-желтый круг света.
Мы покинули Камланн за час до рассвета. Луна тускло освещала грозные стены крепости. Пока седлали коней и выводили их из конюшни, все говорили шепотом. Копыта негромко постукивали по земле, влажный весенний воздух приглушал позванивание сбруи. Император Артур и королева Гвинвифар, плохо различимые в предрассветных сумерках, благословили нас, мы спустились с холма к главным воротам и выехали на дорогу.
Вместо того чтобы ехать через Инис Витрин, мы свернули на старую неровную дорогу через холмы к северу от Камланна, пересекли реку Бриу и по римской дороге направились к переправе. Эта дорога заканчивалась в холмах, у истоков реки Эск. Так получалось подальше, но зато можно было не заботиться о лишних глазах.
Ехали рысью. Я подремывал, качаясь на спине Ллуида, вспоминая о теплой постели и пытаясь ответить на вопрос, зачем нам понадобилось непременно делать такой конец за один день.
Через Бриу переправились в семи милях вниз по течению от Инис Витрин. Холодная вода доходила лошадям до живота, так что нам приходилось поджимать ноги, чтобы не промокнуть. Все еще не рассвело. Луна уже заходила. После переправы Цинкалед вскинул голову и торжествующе заржал. Лорд Гавейн рассмеялся.
— Прекрасный день для путешествия!
Я скептически хмыкнул.
Выехали на извилистую дорогу, скорее, тропу. Птицы пробовали голос, начиная новый день. А потом из-за горизонта над равниной медленно выползло непривычно большое красное солнце. Я посмотрел на него и подумал: «Похоже, погода портится», но не стал ничего говорить.
Когда мы подъезжали к берегу Эска, птицы распелись вовсю, трава в росе сияла серебром. Гуси кричали над головами, направляясь к болотам, а перед нами предстала бесконечная цепь сине-серых и зеленых холмов.
— Хорошо здесь, — сказал Руаун. — Интересно, правда ли то, что рассказывают об этих землях?
Лорд Гавейн пожал плечами.
— Эту область Думнонии чаще всего называют Гвлад ир Хаф, Царство лета. На юге считают, что где-то здесь вход в Потусторонний мир. Говорят, некоторым удалось проникнуть в холмы, они видели там странное: огромные залы, крытые серебром и птичьими перьями. Некоторые даже возвращались. Они рассказывали, что провели там всего одну ночь, а на земле за это время миновало сто лет. Ну, и еще много другого.
— Я слышал, Летнее Королевство лучше земли смертных, — немного смущенно произнес Руаун.
— Так и есть, — кивнул лорд Гавейн. — Разница хоть и велика, но все-таки это наш мир.
Руаун серьезно посмотрел на него и задумчиво кивнул. Лорд Гавейн повернул коня на запад, по берегу Эска. Кони шли неторопливо, им надо было отдохнуть после долгой рыси. Копыта мягко стучали по болотистой почве, а рядом журчала река. Лорд Гавейн смотрел на холмы, темные глаза рыцаря словно постепенно наполнял свет. Через несколько минут он запел, сначала на ирландском, а потом перешел на британский. Он пел старинную песню, красивую и мелодичную. Вокруг словно все притихло, заслушавшись.
Позади остался белый песок.
Мы вышли в море.
Ярко сияет море!
Волны бегут,
Словно бесчисленное воинство,
Одетое в цвета славы.
Куда не взгляни –
Везде щедро рассыпаны
Золото, серебро и лазурь.
Вдоль берега идет каррах.
Там, в холмах, деревья
В цветах и плодах.
Пахнет виноградной лозой.
Нос корабля режет волну,
А вокруг — Земли Бессмертных,
И время над ними не властно...
Солнце коснулось нагромождения холмов на севере, и зеленый цвет стал совсем изумрудным, в то время как сине-серые кроны голых деревьев озарились серебристыми бликами от влаги, насыщавшей воздух. Руаун задумчиво покачал головой.
— Странная песня. Что это?
Лорд Гавейн улыбнулся, в глазах появился блеск.
— Это песня о человеке, который плыл в Страну Блаженных; так в наших краях, на Оркадах, называют иногда Летнее Королевство. Говорят, что если плыть и плыть далеко на запад, достигнешь его берегов.
