— Скоро? — маленькая глупая девочка во мне оказывается сильнее обиды. Мне невыносимо больно от одной мысли, что сейчас мы с ним расстанемся.
— Как только, так сразу, — он сдержано улыбается, а у меня сводит внутренности от желания его поцеловать.
Ничего ведь страшного не случится, если я быстренько коснусь своими губами его? Или нельзя? Когда он такой отстраненный, я уже ни в чем не уверена.
Набравшись смелости, тянусь к нему, но в этот момент проходящая мимо бабка начинает громко возмущаться.
— Понаставили тут! Нормальным людям не пройти.
Демид усмехается:
— Все, Лера, мне пора ехать. Видишь, я мешаю нормальным людям.
— Да пусть идет в… — злюсь я оттого, что поцелуй не состоялся.
Все против меня! Ну просто все!
— Следи за речью.
Тоже мне педагог нашелся.
Меня бросает из крайности в крайность. Я то хочу его обнять, то нахамить, то разреветься. И все это из-за пульсирующего болезненного комка под ребрами.
Мне просто не хочется, чтобы он уезжал!
Снова звонит телефон и Демид окончательно переключается в рабочее русло, взглядом указывая на дверь.
— Пока, — роняю расстроенно, а он в ответ лишь отрывисто кивает и поднимает палец, призывая к тишине, — позвони, не забудь!
Не уверена, что он услышал мою последнюю просьбу.
Едва успеваю выбраться из машины, как она срывается с места и уносится изо двора. Смотрю ей вслед, чувствуя, как в уголках глаз скапливается предательская влага.
Я все понимаю: дела, работа, но как же я?
* * *
Пока поднимаюсь на пятый этаж бухчу словно старая бабка. Меня раздражает все, начиная от Барханова, так бессовестно опрокинувшего меня с моими радужными фантазиями, заканчивая обшарпанным подъездом:
— Могли бы лифт сделать, ремонт и вообще убраться.
После элитной новостройки с панорамным видом на город, мой собственный дом кажется мне убогой пещерой, выдолбленной среди песчаных скал. Двери эти с деревянной филенкой, коврики разношерстные, запах тушеной капусты и чего-то горелого.
Что-то горелое, кстати, доносится из моей квартиры. Алиска снова пытается готовить, и снова у нее ни черта не выходит, кроме почерневших кирпичей. Это тоже раздражает, и впервые мне хочется, чтобы она поскорее свалила к своему ненаглядному.
Я бесшумно отпираю дверь, успеваю разуться и помыть руки, прежде чем она взъерошенная и насквозь пропахшая подгоревшим луком, вываливается с кухни:
— Где ты была? — начинает сразу с претензий.
— У Ксюши в гостях. Я же говорила.
— Прямо-таки в гостях? — сестра ломится следом за мной в комнату, а я не пускаю, встаю в дверях, преграждая путь. Мне хочется посидеть в тишине, подумать, погрустить в конце концов.
— Прямо-таки, да.
— И чем вы там занимались?
Вот привязалась!
— Сидели на балконе, ели чипсы, разговаривали. Потом смотрели сериальчики и перемывали кости одногруппникам, а утром ходили по магазинам.
— Ммм, — тянет Алиса, — а почему тогда эта твоя Ксюша с самого утра постит сообщения о том, что торчит на даче с родителями, и они заставляют ее копать грядки?
Черт…
— Или, может, ты тоже копала?
— Копала, — мрачно соглашаюсь, ругаясь на все лады. Вот Ксюша, блин. Не могла в какой-то другой день отправиться на эту дурацкую дачу.
— И синяки эти небось лопатой поставила, — хватает меня за руку, а там чуть ниже локтя отпечатана чья-то пятерня.
Дважды черт…
— Ничего не хочешь рассказать? — сестра снова делает попытку прорваться в мою комнату, но я снова не пускаю.
— Нет! — пытаюсь прикрыть дверь, но она нагло пихает ногу в прихлоп.
— Между прочим, я тебя перед мамой прикрыла! Не сказала, что обманываешь.
Я устало вздыхаю:
— Спасибо, Алис. Ты лучшая сестра на свете.
— Я знаю. Так, где ты шаталась? А главное с кем?
— Я не понимаю, какое тебе дело до того, с кем я была ночью.
— Ты не понимаешь? — она всплескивает руками, — я о тебе переживаю. Ты же дурная, встрянешь куда-нибудь.
— Сама ты дурная!
Здесь я, конечно, не права. Алиса в отличие от меня в головой всегда дружит, и, прежде чем предпринять какой-нибудь шаг все тщательно взвешивает, анализирует, раскладывает по полочкам, просчитывая возможные последствия. Зануда в общем.
— Да почему я должна встрять?
— Ты ночами пропадаешь не известно где, домой тебя привозят на дорогих машинах. Какие еще выводы могут напрашиваться?
— Ты меня за проститутку что ли держишь?! — возмущенно вскидываю брови.
— За дуру! — в тон мне отвечает сестра. — ДУ-РУ! Ты ведь с тем мужиком богатым была, да?
— Не твое дело.
— Значит с ним, — убежденно кивает она, — и как, понравилось?
Мне, конечно, хотелось похвастаться девочкам, как прошла моя первая взрослая ночь, но вот с Алисой я это обсуждать не собиралась. Она не поймет, будет только заваливать нравоучениями и причитать.
— Не твое дело.
— Чем соблазнил? Золото, бриллианты? Новый телефончик?
Краснею. Потому что ничем он меня не соблазнял. Сама напросилась. Как говориться, без мыла влезла.
— Не надо мне ничего.
— Это хорошо, — мрачно кивает сестра, — а то подарками завалит и будешь потом за них по струнке ходить.
Мне хочется сказать, что она бредит, но язык не поворачивается. Потому что Демид как раз из тех, кто прогибает под себя и натягивает эту самую струнку так, что страшно оступиться.
— Если не кинет сразу, то привяжет, как козу к батарее, и будешь у него дышать только по щелчку.
— Ха! — со мной такие фокусы не пройдут. Еще не придумали такую батарею, которая бы меня удержала.
— А учитывая, что у тебя ветер в голове, все вообще закончится быстрее, чем успеешь моргнуть.
— Алис, тебе заняться больше не чем, кроме как мне мозги делать? Иди, приготовь очередную головешку или с Витей своим погуляй. Оставь меня в покое! — все-таки захлопываю дверь и тут закрываюсь на замок.
Сестра продолжает ругаться, говорит что-то про
