Алексей.Иваныч, родной, что бы я без тебя делал? Я такого мог натворить!..
Морозов.И верного слугу от себя бы оттолкнул, и родичам прямое оскорбление нанес бы.
Алексей.Но туда, в Коломну, все же придется кого-то нарядить.
Морозов.Ну, за этим дело не станет.
Алексей.Иваныч! Ты мне скажи от чистого сердца — ты не сердишься на меня?
Морозов.Родной мой, ты же прекрасно знаешь, я на тебя сержусь только тогда, когда ты здоровьем своим пренебрегаешь. А что до всего прочего, ну разве могу я на тебя (делает кокетливую паузу)долго сердиться?
Алексей.Так ты меня уже простил?
Морозов(прижимает царя к себе).Обхитрил своего старого Иваныча, а теперь прощения просит. — Я ведь только о твоем счастии радею, что мне еще надо? — Я, может, и сам рад, что ты у меня таким хитрым оказался.
Царская трапеза. Вид сверху.
Трапеза завершается. Царские сотрапезники начинают расходиться.
Алексей.Князь Прозоровский! — Погоди уходить, ты мне нужен.
Все прочие ушли. Прозоровский подходит к царю.
Алексей.Послушай, Сергий! Ты же видел вчера
красавиц наших? А ведь разберут. Потом жалеть будем. — Давай-ка я тебя по-царски посватаю. Из них самая лучшая Алферьева, внучка Вяземских. Царевны ее очень любят, говорят, и умная, и ученая. Что время терять? Я завтра же могу с Симеон Васильичем поговорить.
Прозоровский.Государь, ты ведь по своей воле женишься, никто тебя не принуждает. (Перебивает сам себя)Я знаю, ты из любви ко мне говоришь, я все понимаю и я твоей доброты не забуду. Разве такое забудешь? И я тебе слово даю, что ежели я надумаю жениться, то прежде всего спрошу у тебя, а как же иначе?..
Алексей(обиженно).Да поступай как знаешь! Я же не стану тебя неволить! Силой тебя только отец может женить, но князь Симеон слишком добрый.
Князь Прозоровский едет верхом по вечереющим улицам. Перед ним встает воспоминание.
Летний день в загородной царской усадьбе. Анна, маленькая девочка лет десяти-одиннадцати, несется, убегая от своих мамок и нянек. Те пытаются ее догнать.
Прозоровский, подросток, верхом на лошади подъезжает к бегущим женщинам.
Женщины.Князь! Князь! Догони ее!
Прозоровский.Сейчас попробую.
Прозоровский иноходью пускается следом за Анной. Анна резко поворачивает и бежит в обратную сторону. Прозоровскому тоже приходится возвращаться. Анна бежит, оглядываясь на него, и хохочет.
Прозоровский продолжает свой путь по темным улицам. Перед его глазами — лицо взрослой печальной Анны.
Прозоровский.Царевнушка моя, горькая моя! Если бы не ты, если бы не твоя доля злосчастная, я бы с чем угодно свыкся бы, смирился бы. — Ну женился бы, как все, растил бы детей потихонечку, и как все бы смерти ждал, освободительницы. — А как подумаю про тебя, каково тебе там, в твоем заточении, сердце на куски разрывается. — Легче любую обиду снести, чем эту жалость вытерпеть.
Совсем темнеет.
7. Темные улицы превращаются в неоглядное темное поле, едва освещенное светом луны
Царь идет совершенно один по узкой тропинке посреди поля. Ему и страшно, и любопытно. Он понимает, что это — сон.
Царь идет довольно долго и внезапно оказывается перед высоким каменным крыльцом. Он поднимается по ступеням, оборачивается — и видит, что оказался на Соборной площади в Кремле. Она также совершенно пуста и не освещена. Царь стоит на ступенях храма Успения.
Рядом с царем возникает Федор Ртищев. Он толкает дверь храма, и они с Алексеем входят внутрь.
В храме полумрак, и можно разглядеть, что он весь заставлен какими-то досками, бочками и невесть чем. Алексей безмолвно спрашивает Ртищева, что все это означает. Ртищев отвечает голосом, идущим откуда-то сверху.
Ртищев.Венчание должно быть тайным.
Ртищев с царем проходят вглубь храма, затем открывают дверь, за которой полная темнота. Ощупью в темноте они находят еще одну дверь, входят в нее и оказываются внутри маленькой деревенской церковки, освещенной несколькими лампадками. Царь видит Фиму, одетую в темное необычное платье, рядом с ней — старик-священник в бедной рясе (отец Никола).
Священник.Венчание должно быть тайным, государь.
Алексей смотрит на свою одежду, на разбитые сапоги на своих ногах.
Фима подходит к нему, обнимает его. Он прижимает ее голову к своей груди.
Алексей просыпается в царской опочивальне. Он звонит в колокольчик, входит слуга.
Алексей.Налей мне простой воды. И окно открой.
Слуга дает ему напиться, открывает окно.
Алексей.Ступай спать.
Слуга.А окно закрыть, батюшка?
Алексей.Позови Федору, она закроет.
Слуга выходит, появляется Федора.
Алексей.Посиди со мной, Федора, пока проветрится.
Федора(усаживаясь в кресло).Да, голубчик мой.
Алексей(помолчав).Федора, а ты помнишь моего братца младшего?
Федора.Как же не помнить, ангела чистого. Слишком он был хорош, чтоб с нами, грешными, жить. Забрал его Господь, чтобы он со всеми святыми молился бы о здравии твоем, о счастии твоем.
Алексей.А я вот думаю, если бы он вырос, если бы не умер тогда, стал бы он меня любить?
Федора.Что ты, Алешенька, как ты сомневаться можешь? Чтобы брата родного — и не любить!
Алексей.В царских семьях братья очень друг друга любят. Каждый младший думает — вот помрет старший, и я поближе к престолу окажусь.
Федора.Алешенька, да что ты такое говоришь! Да еще посреди ночи.
Алексей.Конечно, думает. Запретить себе думать — труднее всего. Разве кто-нибудь волен над своими мыслями?
Федора.О Господи!
Алексей.А я вот тоже лежу себе и думаю. — Вот если бы я не был царем, или перестал бы им быть, как аглицкий Карла, — любил бы меня кто-нибудь из тех, кто сейчас любит?
Федора(задумчиво).Может, по-другому как-то, но любили бы. Люди же друг без друга не живут, все друг за дружку цепляются. Значит, какая-то любовь промеж ними есть.
Алексей(закрыв глаза, шепотом).Вот я знаю точно — онабы меня всегда одинаково любила, и царем, и не царем, и что бы ни случилось.
Федора(поджимая губы).Дай тебе Бог! Два раза увидал — и такая вера.
Алексей(сонно).Думаешь, я с ума спятил? Ну и думай, мне все равно, кто что думает. Мне главное — самому знать. — Закрывай окно, я уже сплю.
Алексей спит. Входит Фима, становится на колени рядом с его кроватью, кладет голову на подушку рядом с ним.
Алексей и Фима вместе идут через неоглядное темное поле. Небо над их головой затягивается тяжелыми тучами.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
1. Андрей спит в своей комнатке в доме Корионовых
Входит Василий.
Василий.Андрей, поднимайся! (Андрей садится
на кровати.)Сходи поклонись родителям Скажи, что отправляешься на богомолье в Симонов монастырь. Скажи, что вернешься очень поздно. — Давай, поторапливайся.
Андрей.Я мигом. Я коня возьму.
Василий спускается вниз к Аграфене. Она сидит за пяльцами.
Василий.Аграфена Никитишна, матушка, прикажи Маланье, чтобы поесть нам в дорогу собрала. Нам идти далеко, на весь день уходим.
Аграфена(вставая).Петровича с собой не берете?
Василий.Нет, мы же пешком пойдем.
Аграфена.А куда?
Василий.Дойдем до Симонова монастыря, а там еще дальше пойдем.
Василий подходит к окну и смотрит, как Андрей на коне галопом выезжает из ворот.
2. Женский терем
Опочивальня Фимы.
Фиму наряжают в роскошное платье, коса ее перевита жемчугом. В сопровождении прислуги она отправляется к царевнам.
Анфиса одна в опочивальне.
Она перестилает Фимину постель, затем достает из-за пазухи маленький сверток, вынимает из него и раскладывает между перинами пять каких-то комочков. Подойдя к туалетному столу, она заменяет один из флаконов другим, точно таким же по виду.
Фима и царевны, окончив трапезу, переходят в другую комнату и усаживаются за вышивание.
Татьяна(к Фиме).Сестрица, ты ведь совсем не любишь вышивать.
Фима смущенно улыбается.
Ирина.Что значит — не любишь? Она еще не научилась, как надо.
Татьяна.Если бы любила, то давно бы научилась. Она вон какая грамотная и ученая.
