Евдокия.Надо терпеть, доченька. Ты же в царском дворце. Здесь свои порядки.
Дверь распахивается. Появляется отец Никола.
Отец Никола.Фимушка, крепись. Свадьбы не будет. Фима бросается к окну.
Алексея, одетого в черное (XIX век) держат двое вооруженных людей (жандармы). Он оглядывается, пытаясь увидеть Фиму. Его заталкивают в черный экипаж. Экипаж уезжает.
Фима в ужасе просыпается. Она пытается задержать внимание на окружающих предметах, чтобы убедиться в том, что она больше не спит. Фима снова проваливается в сон.
Тот же сон продолжается.
Фима выбегает из дома и бежит вслед за увозящим Алексея экипажем.
Фима бежит и бежит, выбиваясь из сил. Наконец она падает наземь.
Фима(рыдая на земле).Алеша!
Фима просыпается и плачет, стараясь, чтобы никто не услышал.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
1. Раннее утро
Еще темно. Андрей просыпается в своей комнате.
Андрей быстро встает, одевается и выбегает на улицу. Быстрыми шагами, едва касаясь земли, он идет по пустым улицам, зажмуривает глаза, вспоминая вчерашнее видение, открывает глаза, смотрит на небо.
Андрей выходит на берег Москва-реки. На востоке поднимается зимнее солнце.
2. Пробуждение Фимы
Служанки обряжают ее в роскошную одежду и отводят в трапезную.
Трапеза царевен с участием боярынь и боярышень. По завершении трапезы все направляются в парадную горницу царевен, где уже собрались другие женщины.
Ирина(беря Фиму под руку).Погоди-ка, сестрица,
ведь я обещалась показать тебе ларчик с потайным замком, я и забыла совсем.
Служительница(подскакивает).Прикажешь принести, государыня-царевна?
Ирина.Сами сходим. Незачем его туда-сюда носить. Спальня Ирины.
Царевна захлопывает за собой и Фимой дверь, вынимает из шкафа ларчик, нажимает скрытую пружину, ларчик распахивается.
Ирина(вполголоса).Что с тобой, Евфимия Ивановна? Не заболела ли ты?
Фима(тоже тихо, опустив глаза!).Сон я видела страшный. Хочу его забыть — и не могу. Не отпускает он меня.
Ирина(совсем тихо).Плохо. (Громче)Сны — глупость. Им верить нельзя. Я потом тебя научу, как дурные сны водой смывают. — Пойдем к боярышням, они тебя развеселят.
Ирина и Фима присоединяются к остальным. Ирина подзывает свою служительницу.
Ирина(негромко).Пошли немедля за княгиней Вяземской.
Служительница поспешно выходит.
Помещение, в котором работают швеи и вышивальщицы.
Одна из них — Манка Харитонова.
Анфиса надзирает за работающими.
В дверь просовывается голова молоденькой служанки.
Служанка.Анфиса Герминовна!
Анфиса выходит.
За дверью.
Служанка(шепотом).Ирина Михайловна послала за княгиней Вяземской.
Анфиса(просияв).А мне-то что за дело? Я у царевен больше не служу. — Если хочешь, можешь доложить боярыне Годуновой.
Служанка и Годунова.
Служанка(несколько неуверенно).Анфиса
Герминовна послала меня доложить, что царевна Ирина за княгиней Вяземской послала.
Годунова(очень довольная).Ничего не понимаю. Кто послал? Кого послал? Куда послал? И причем тут я? — У меня дел невпроворот, свадьба царская готовится, а тут какие-то глупости приходится выслушивать.
3. Андрей идет по залитой солнцем Москве
Он закидывает голову в бездонное чистое зимнее небо. Ему жарко. Он срывает рукавицы, засовывает их за пояс. Он поднимает к небу руки, словно творя безмолвный благодарственный гимн. Андрей ускоряет шаг, начинает двигаться большими прыжками, словно летя над землей. На его лице выражение изумления и восторга. Он снимает шапку, чтобы остудить голову, встряхивает волосами. Затем снова надевает шапку и продолжает свое движение.
4. Княгиня Вяземская в сопровождении двух прислужниц торопливо идет переходами теремного дворца
У Ирины.
Княгиня Вяземская и Ирина.
Ирина.Красавица наша дурной сон видела. И не
в нем дело, а в том, что она от него в себя прийти не может. — Первые дни она сияла от радости, а теперь ее как подменили.
Вяземская(тяжело).Значит, началось.
Ирина.Делать что?
Вяземская.А что ты сделать можешь?
Ирина.Ничего. Я знаю, что я ничего не могу. — У меня жениха отняли. У меня на глазах родную мать убили.
Вяземская(со слезами).Аринушка, не надо, не держи такого на сердце. Твоя мать своей смертью умерла.
Ирина.За всю жизнь ни разу не болела, а тут взяла — да и умерла.
Вяземская.От горя умерла, от тоски по мужу, по государю нашему.
Ирина.Так уж она его любила? И так уж он ее любил? Здесь никогда ни у кого счастья не было, Анна Васильевна, ни у кого никогда.
Вяземская(махнув рукой).А где оно есть? Вот Карла аглицкий, небось, почитал себя счастливым, а что с ним сталось? Жена его с детьми теперь по чужим дворам подаяния просит. — Он ведь твоему королевичу близкая родня.
Ирина(мертвым голосом).Знаю. Двоюродный брат.
Вяземская(берет ее за плечо).Ну вот что, Аринушка. Там у этих Всеволожских наверняка есть с собой нянька какая-нибудь или служанка верная.
Ирина.Есть какая-то старуха, кажется, нянька ее.
Вяземская.Ну вот, надо ее взять сюда. Пусть постель перетряхнет, по углам поищет. Хорошо порог покропить святой водой, и вообще, где только можно. А главное, чтобы в спальне ее ночевала. А насколько этого хватит — не знаю.
Ирина.Хорошо еще царь твою внучку не выбрал.
Вяземская.Бог миловал. — Сейчас ведь все бояре, что супротив Морозова, как с цепи сорвались. Ни
о чем другом ни думать, ни говорить не могут — только о том, как они его хотя бы потеснят для начала, а потом и вовсе скинут. Неужели он так глуп, что сам об этом не догадывается?
Ирина.А девица эта такая кроткая, добрая, прямо блаженная. И брат у нее вроде бы такой же — тихий, богомольный.
Вяземская.Да, все такие поначалу. Твои дядья Стрешневы тоже были когда-то тихие и богомольные. А теперь от них такое можно услышать!
Ирина.И что же они говорят?
Вяземская.Да ничего, не надо об этом.
Ирина.Нет уж, говори, коли начала, не томи душу.
Вяземская приближается к ней вплотную и говорит шепотом.
Вяземская.Ты ведь знаешь, Аринушка, что во всем крещеном мире законы прописаны: кому и как престол царский наследовать, аж до двадцатого колена. А у нас никаких на то законов нет, у нас царем может стать тот, кто раньше других проснется, да громче крикнет. — И вот говорит мне однажды дядя твой Алексей Лукьянович, что нигде ведь не сказано, что дочери не должны наследовать. А государь наш, хоть и молод и здоров, но, как и все, под Богом ходит, а братьев у него нет. — Зато племянница моя, говорит, Ирина Михайловна, до того мудрая, что ежели с государем что случится, то я, говорит, ничего не побоюсь — ничего не пожалею, чтобы ее воцарить ради блага земли русской.
Ирина(испуганно).Мне этого не надо! Я брату смерти не желаю. Я Бога боюсь.
Вяземская.Хорошо делаешь. Потому что, ежели такое случится, то Стрешневы захотят одного, другие — другого. А князья Голицыны, между прочим, еще не забыли, что из Рюриковичей они — старшие. И тогда такая смута начнется, такое море прольется русской крови, что поляки по нему не то что до Москвы, а до Нижнего доплывут.
5. Андрей идет людными улицами, заглядывает в лица прохожих
Одни оборачиваются с удивлением, другие вовсе не замечают его.
Андрей выходит в безлюдный переулок, подходит к старинному, вросшему в землю храму, крестится с поклоном, идет дальше и вдруг слышит слабый жалобный женский голос.
Женщина.Подайте, Христа ради!
Андрей озирается. Он видит женщину, сидящую на самой земле на тоненькой дощечке. На руках у нее спящий ребенок. Рядом копошится другой, лет двух. Андрей подходит к женщине, выворачивает все карманы, наклоняется к ней совсем близко.
Андрей.Ты что на земле сидишь? Так заболеть можно.
Женщина.Ноги не держат, барин. Всю ночь стирала. — Я на людей стираю, чтоб детей кормить как-то. У меня их девять. Десятого Господь прибрал, сжалился над ним.
Андрей.А муж где?
