Пока он осваивался, куцый тракторишка отбуксировал самолет на рулежную дорожку, техники подсоединили электрокабель и запустили пускач. После команды «от винта» захотелось сразу начать разбег, но Олег запросил командный пункт:
– Два нуля пятый к полету готов, прошу разрешить выезд на рулежную дорожку.
– Здесь тебе не Темпельхоф[13], если готов – уматывай восвояси, – «вежливо» ответил руководитель полетов.
По-школьному аккуратно Олег вырулил на старт, затем переключил разворот лопастей на положение «взлет» и отпустил тормоза. Самолет словно нехотя покатился, но быстро набрал скорость отрыва, секунды разбега показались вечностью, и он излишне резко поднял нос. Обошлось, новый двигатель вытянул наверх, на тысяче метрах выполнил обязательную коробочку с покачиванием крыльями над местом, где затаились партизаны, и домой!
Набрав высоту, Олег взял курс на северо-восток и начал внимательно рассматривать землю. Карты нет, и самым надежным ориентиром станет железная дорога. К сожалению, внизу виднелись лишь руины городов да пепелища деревень. Люди добрые, подскажите летящему в небе парню схему железнодорожных линий Белоруссии! Пришлось подвернуть восточнее, и искомый поводырь заблестел на солнце стальными рельсами.
В небесной синеве ни единого облачка, самолет словно повис на одном месте, лишь мелкие пузырьки в стеклянной трубочке сообщали о расходе бензина в подвесном баке. Странно, по времени скоро должна быть линия фронта, в небе ни единого самолета и эфир безмолвствует. Впереди показалась белоснежная стена кучевых облаков, и он на всякий случай поднялся до пяти тысяч метров.
Вот и надежное прикрытие для пересечения зоны активных боев! Радость оказалась преждевременной, изнутри облака оказались черными с проливным дождем, а воздушные потоки нещадно швыряли самолетик во все стороны сразу. Вцепившись в «кочергу»[14], словно котенок в бантик, он едва успевал компенсировать удары стихии и удерживать высоту. С направлением полета получалось хуже, владыка ветров одним махом разворачивал самолет на десятки градусов.
Наконец болтанка приутихла, пора пробивать облачность, надо увидеть землю. В первый момент чернота и белые облака внизу создали иллюзию, что он летит вверх ногами, но нет, авиагоризонт не может ошибаться. Он летит буквально в нескольких метрах над вершинами деревьев! Тут еще двигатель нервно зачихал. Олег торопливо переключился на основной бак и немного увеличил высоту полета. Альтиметр выставляли далеко от этих мест, а после пересечения грозового фронта давление изменилось.
Лететь над землей оказалось очень тяжело, горизонт практически не виден, а управление по приборам на малой высоте равнозначно самоубийству. На новом «мессере» у двигателя постоянные обороты, а скорость меняется пошаговым разворотом лопастей. Поразмыслив, Олег переключился на минимум, который равен заходу на посадку, и полностью сосредоточился на управлении.
Мало-помалу видимость улучшилась, и он начал высматривать признаки освобожденной территории. Ничего! Лес сменялся заброшенными полями с сожженными деревнями, и везде царило абсолютное безлюдье. Где он: у своих или у немцев? Чуть справа голубой полосой открылся горизонт, и он подвернул туда, где светит солнце. В тот же миг прямо перед собой Олег увидел аэродром с ровными рядами реактивных бомбардировщиков.
Запоздало испугавшись мелькнувших под крылом зениток, выпустил шасси, пару раз скакнул козлом по бетонке и покатил к приземистому домику под красным флагом «Полеты запрещены».
– Вылазь, фашистская морда! – направив винтовку, грозно потребовал запыхавшийся от бега часовой.
– Лестницу принеси, – попросил Олег.
– Ага, я отвернусь, а ты бежать!
– Специально здесь сел, чтоб от тебя бегать. Лестницу давай!
От стоянок гурьбой прибежали техники с мотористами и начали советовать:
– Ты стрельни, сразу сговорчивым станет!
– У меня тоже есть чем стрелять, – предупредил Олег.
– Откуда русский знаешь?
– Папа с мамой научили, как и тебя олуха. Стремянку давайте, а то ноги затекли от долгого сидения.
– Документы! – потребовал часовой.
– Держи. – Олег протянул красноармейскую книжку.
И тут все расхохотались: кабина высоко – не дотянуться, не допрыгнуть. Когда мотористы с механиками прикатили стремянку, у самолета уже собралась толпа. Олег устало выбрался на верхнюю площадку, а спустившись вниз, увидел перед собой подполковника и оказался в крепких объятиях.
– Товарищи, это Студент! Помните, прошлым летом приезжал к нам с рассказом о результатах бомбардировки.
– Качать героя!
Олега тут же подхватили на руки и под крики «ура» начали подбрасывать вверх.
– Совсем от безделья охренели! С какой радости немца качаете? – раздался гневный окрик.
Олег обернулся и увидел перед собой Веселова.
– Товарищ генерал, Студент возвращается с выполненного задания…
Он не успел договорить и снова оказался в крепких объятиях.
– Молодец, живой, как я рад тебя видеть! Сам понимаешь, война… – Генерал смахнул непрошеную слезу.
В летной столовой не протолкнуться, технический персонал с солдатами столпился у окон и все смотрят на Олега. Пренеприятнейшее ощущение, словно голый на сцене. Веселов усадил гостя за центральный стол, где супница манила ароматом наваристого супа с фрикадельками и стояла в окружении хрустальных стопочек бутылка армянского коньяка.
– За возвращение, обманщик, – предложил генерал.
– Какой еще обманщик, я никогда не вру, – возмутился Олег.
– А кто в прошлом году говорил, что не умеет летать?
– Я говорил и летать действительно не умею, кое-как могу взлететь и сесть, не более того.
– Кое-как, говоришь? Неумеху не пошлют за новым секретным самолетом!
– Ты об этом? У меня было другое задание, а самолет угнал, чтобы скорее вернуться.
– Вы слышали? – встав, громко крикнул замполит. – Он просто так угнал самолет! Лень было пешком возвращаться.
От дружного хохота стены столовой заходили ходуном, а генерал добавил:
– Летать, видите ли, не умеет, сел на первый попавшийся самолет и спокойно долетел почти до Москвы.
– И гроза с нелетной погодой побоку! – сквозь хохот крикнул кто-то из пилотов.
– Где мы? – тихо спросил Олег.
– В Миталово, полторы сотни километров до Москвы, – ответил замполит.
Тоска! Люди считают его героем, а он ничего особенного не совершил. Летать учили немцы, а сказать об этом нельзя, в преодолении грозового фронта заслуга создателей самолета, но об этом тоже говорить нельзя. Олег огорченно налил себе коньяка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
