Дерк подумал о Гвен и о темно-красной слезинке, полной воспоминаний и обещаний. Ему стало жалко, что он не может дать Джанасеку подержать говорящий камень хотя бы на минутку, чтобы самонадеянный кавалаанец мог почувствовать, какая прочная связь когда-то соединяла их с Джинни. Ничего не получилось бы. Разум Джанасека не смог бы уловить ничего. Ему камешек показался бы простой безделушкой.
– Я любил Гвен, – резко сказал он. – Сомневаюсь, что любая из ваших связей крепче этой.
– В самом деле? Да, вы не больше кавалаанец, чем Гвен, и вам не понять силы связи железа и огня. Я впервые столкнулся с Джаантони, когда мы оба были очень юны. В действительности я был даже моложе его. Он больше любил играть с младшими детьми, чем со своими сверстниками, и часто приходил в нашу группу. Я с первого взгляда оценил его так высоко, как только мог оценить такой маленький мальчик. Потому что он был старше меня и, значит, ближе к положению высокородного, и потому что он водил меня по полным приключений лабиринтам и пещерам, и потому что он рассказывал мне занимательные истории. Повзрослев, я узнал, почему он водился с младшими детьми, и мне стало стыдно за него. Он боялся детей своего возраста, потому что они дразнили его, часто били. Но к тому времени, когда я узнал об этом, между, нами уже установилась связь. Вы можете назвать наши отношения дружбой, но это будет ошибкой, потому что вы снова примените свои мерки к нашей жизни. Наши отношения были гораздо глубже и теснее вашей дружбы, нас уже связали железные узы, хотя мы еще не стали тейнами.
Как-то раз, когда мы с Джааном бродили далеко за пределами нашего поселения, обследовали пещеру, которую он хорошо знал, я неожиданно напал на него и избил так, что все тело его покрылось синяками. Он всю зиму не появлялся в нашем отделении но в конце концов вернулся. Никаких обид между нами не было. Мы снова стали бродить вместе и охотиться вместе, и он рассказал мне еще много сказок, мифов, преданий. А я часто нападал на него, всегда заставая врасплох, и побеждал. Через некоторое время он начал давать мне отпор и довольно удачно. Потом у меня уже не получалось нападать на него неожиданно. Однажды я унес из нашего поселения нож, спрятав его под рубашкой, и, выхватив его при удобном случае, пырнул Джаана. Тогда мы оба стали носить ножи. Когда он достиг возраста, чтобы принять выбранное имя, и мог быть вызван на дуэль, он уже стал таким человеком, которого дразнить опасно.
Его многие недолюбливали. Это легко понять, потому что он всегда задавал много вопросов, заводивших в тупик, был поглощен исследованиями, которые никто не одобрял, имел собственное мнение, не схожее с общепринятым, увлекался историей и открыто презирал религию. А вдобавок он слишком интересовался инородцами с внутренних планет, которые бывали у нас. За все это его множество раз вызывали на дуэль в первый год, когда он достиг соответствующего возраста. Он всегда побеждал. Когда я достиг того же возраста несколькими годами позже и мы стали тейнами, мне уже не с кем было драться. Джаантони на всех нагнал страха. Нас больше не вызывали. Я даже почувствовал разочарование.
С того времени мы много сражались на дуэлях бок о бок и много пережили. Мы связаны навеки, и до чего смешно слышать, как вы сравниваете наши отношения с вашей лишенной смысла «любовью», которой вы так очарованы. Этой связью оборотней, которая приходит и уходит по воле случая. Самого Джаантони сильно развратили ваши идеи, когда он жил на Авалоне, и в какой-то степени я тоже в этом виноват, потому что отпустил его одного. Правда, мне там нечего было делать, но я должен был быть там. Я подвел Джаана тогда, но никогда не допущу ничего подобного впредь. Я – его тейн, навечно его тейн, и никому не позволю убить его, или ранить его, или замутить его разум, или украсть его имя. Это мой долг, мое обязательство.
Слишком часто в последнее время Джаан позволяет таким, как вы и Руарк, ставить под угрозу свое имя. Джаан во многих смыслах очень необычный и опасный человек; причудливые повороты его мысли часто ставят нас в трудное положение. Даже его герои… он рассказывал мне о них в детстве. Мне хорошо запомнился один день, когда я узнал, что все любимые герои Джаана были одинокими людьми, потерпевшими сокрушительные поражения. Меня это потрясло. Взять хотя бы Эрина Высокородного Глоустоуна, с которым связана целая историческая эпоха. Он управлял самым мощным сообществом, когда-либо существовавшим на Верхнем Кавалаане, – Сообществом Горы Глоустоун. Когда его враги объединились и пошли на него войной, их поддержали все кавалаанцы. Чтобы увеличить численность своей армии, он вложил мечи и щиты в руки своих эйн-кети и вывел их на поле боя вместе с воинами. Его противники потерпели унизительное поражение. Так Джаан рассказывал мне эту историю. Но позднее я узнал, что Эрин Высокородный Глоустоун не одержал победы. Так много эйн-кети погибло в тот день, что некому было рожать новых воинов для сообщества. Сообщество Горы Глоустоун медленно угасало, теряя могущество вместе с сокращением численности рода. Сорок лет спустя после недальновидного поступка его правителя сообщество пало. Высокородные из Таала, Айронджейда и Бронзфиста взяли их женщин и детей, а их жилища остались пустыми. Выходит, что Эрин Высокородный Глоустоун оказался неудачником и глупцом, его отвергла история. Такими же были все сумасшедшие герои Джаана.
– А мне Эрин тоже представляется героем, – резко возразил Дерк. – На Авалоне, его, пожалуй, превозносили бы за освобождение рабынь, даже если он и не победил.
Джанасек гневно сверкнул голубыми глазами из-под низкого лба. Он со злостью дернул свою рыжую бороду.
– Т'Лариен, ваше высказывание – как раз такая ошибка, о которых я вас предупреждал. Эйн-кети – не рабыни, они – эйн-кети. Ваши суждения ложны, а переводы наших старых слов неверны.
– Судя по вашим словам и словам Руарка…
– Руарк, – презрительно процедил сквозь зубы Джанасек. – Этот кимдиссец является источником вашей информации о Верхнем Кавалаане? Я вижу, что напрасно тратил на вас время и впустую сотрясал воздух словами. Вы уже пропитаны ядом и не хотите ничего понимать. Вы стали инструментом в руках кимдисских манипуляторов. Я не буду более обременять вас своими лекциями.
– Прекрасно, – согласился Дерк. – Только скажите мне, где Гвен.
– Я сказал вам.
– Тогда скажите, когда она вернется.
– Поздно. И она устанет. Я уверен, что она не захочет вас видеть.
– Значит, вы действительно прячете ее от меня!
Джанасек молчал.
– Да, – признал он наконец и с непреклонным видом продолжил: – Так будет лучше, т'Лариен, и для вас, и для нее, хотя я и допускаю, что вы этому не поверите.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
