…
– Это ведь ты пристрелил того второго – там, на дороге?
– А ты – первого?
– Точно.
– Моего звали Гор. Уильям Гор, который решил, что ему больше подходит имя Абдалла. Он хотел купить тут ядерные отходы.
– Ядерные отходы?
– Да…
– Ты стрелять умеешь?
– Идиотский вопрос, русский.
– Совсем нет. Где винтовку взял?
– Нашел, у дома валялась.
– Это моя.
– Ну извини. Теперь моя.
– Еще что-то есть?
– Да. Два пистолета. Патронов совсем мало.
– А гранаты?
– Нет.
– Это плохо. О’кей, ты по той стороне работай, а я по этой.
– Почему это так?
– Потому что я так сказал.
– О’кей, соглашусь с тобой, русский. Смотри не пристрели меня.
– Ты тоже.
Из гостиницы обзор был хреновый. Но был. Я выглянул, засек движение и послал туда пулю.
И так мы стреляли до тех пор, пока на позицию не вышел БТР и не начал методично, плита за плитой, расстреливать здание.
Жив был Спец или нет, я не знал. У нас и у самих шансов выжить было совсем немного. Мы передвигались в основном ползком, в коридоре было еще относительно свободно. С одной стороны рухнула часть стены, и теперь можно было простреливать коридор с торца здания. Дышать было нечем – от пыли.
Я установил все имеющиеся у меня заготовки под растяжку на лестнице, одну сделал хитро – с ручным приводом из длинной лески. Сделав так, я пополз назад, англичанин лежал на позиции, подложив под цевье какую-то старую мебель.
– Хочу попасть в прицел, – сообщил он.
– Неплохая идея… – одобрил я.
БТР был виден метрах в двухстах через пыль и рваную кромку бетона. Потом метеор ударил в бронетранспортер, и от него ничего не осталось – только горелые обломки…
В следующее мгновение я заметил, как пространство перед зданием буквально вскипело от разрывов. Это были не НУРСы, а тридцатимиллиметровая пушка. Со стороны реки на нас заходил «Ка-52».
Наши…
Ракета была на месте, я неловко повернулся, достал ее и выпалил вперед. Вертолет прогрохотал над нами, почти касаясь брюхом домов, и уже куда-то на город. Там тоже загремели разрывы…
Наши, б…
Потом появились вертушки, две. Шли низко, над рекой. Одна ушла в круг, вторая рванула на посадочную…
Прогрохотал еще один «Ка-52», работая тридцатимиллиметровой пушкой…
Укры, если кто-то что-то и не понял до сих пор, прятались по домам, уходя от являющейся целями бронетехники и стараясь прикинуться ветошью. Все понимали, что против группы ударных вертолетов они ничего не сумеют сделать…
Шедшая на посадку вертушка была необычной. Короткая, кургузая, широкая, в морском камуфляже из пятен черного, серого и синего цветов. Два несущих винта и нет хвостового, блоки НУРС на пилонах. «Ка-32» последней модификации, такие сейчас начали производить для тяжелых десантных кораблей. Мы на таких летали в порядке ознакомления – у них две двери вместо одной и дальность больше в полтора раза. И их намного сложнее сбить – хвостового-то винта нету…
– Ваши? – спросил англичанин.
– Да, за нами. Ты с нами? Решай!
Англичанин покачал головой:
– Выберусь сам.
– Как знаешь. Сейчас вертушки все улицы зачистят, как уйдут – ты выходи. Пока укры будут шукаться, найдешь транспорт и уйдешь. Удачи.
– И тебе…
Англичанин хлопнул меня по плечу, повернулся и выбежал из комнаты. Я проводил его взглядом…
Камовская вертушка совершила посадку. Десантировавшаяся из нее штурмовая группа была одета в совершенно необычную форму: черная, но не как у пехов, а с капюшонами. Они грамотно заняли позиции, у одного из них я видел крупнокалиберную снайперскую винтовку. Стрелять по ним не стреляли: налет «Черных акул» явно продемонстрировал, кто в доме хозяин.
Надо идти…
Я начал спускаться по лестнице и на втором столкнулся с украинскими солдатами…
Не знаю, как мы не выстрелили друг в друга. Чудом просто. Но увидели друг друга мы одновременно, прицелились. Но не выстрелили. Они, видимо, в штурмовой группе были, поднимались наверх, услышали вертолеты и решили не идти дальше, держа под контролем лестницу. Сейчас они целились в меня, а я – в них.
Только у меня был один автомат. А у них – несколько и даже легкий пулемет.
И, думаю, они понимали, что если на улице услышат стрельбу, то жить им останется ровно до того момента, пока спецназовцы не начнут зачистку здания.
– Понимаете по-русски? – негромко спросил я.
Украинцы молчали. Я видел их глаза и понимал, что если они и начнут стрелять, то от безысходности и страха.
– Так, – сказал один из них, – розумию.
– Я не хочу убивать. Я хочу просто уйти.
Молчат.
– Я выйду к вертолету. И ничего не скажу про вас. Мой напарник в соседнем здании. Мы уйдем, и вы сможете выйти. И уйти. Остаться в живых.
Снова молчат.
– Хватит убивать, хлопцы. Когда-то надо прекратить.
Молчание. Потом один из них опустил автомат, за ним и второй.
– Иди…
Я тоже опустил автомат и начал спускаться, ожидая выстрела в спину. Но его не последовало.
Наверное, Спец поступил бы по-другому. И любой из разведвзвода, ставшего моим, тоже. Но я не они. Это у них фашисты убили родных, разгромили дома, лишили их навсегда той жизни, какой они жили.
А я просто солдат.
На выходе из здания я поднял автомат в вытянутой руке и вдруг ощутил, какой он тяжелый. Я никогда не думал, что автомат такой тяжелый.
– Свои! Я выхожу! – заорал я и пошел на свет божий…
– На колени упал! – последовала команда. – На колени, стреляем!
Я сделал еще несколько шагов.
– На колени, б…, точно завалю щас!
Делать нечего – я опустился на колени.
Один из стрелков приблизился. Над нами пронесся еще один вертолет…
– Ты один?
– Напарник в соседнем здании. Операция «Дозор», я – Дозорный один, есть Дозорный два. Он ранен.
– Так, поднялся. Магазин отсоедини и руками ствол не лапай. Во избежание.
Я выполнил команду.
– Где, говоришь, напарник твой?
– Вон там, – я показал на здание спортивного комплекса, – он ранен, осторожнее.
– Понял… Дима, тройка вперед, спортивный комплекс правее от меня. Там предположительно друг. Взять под контроль, доложить. Остальным внимание по кругу. – Спецназовец достал пачку. – Будешь?
– Не курю.
– Ясно. Я тоже не курю. А я тебя узнал, браток.
– Когда?
– Ты с нами летел, бортом с Кубинки. В Зернограде разгружались, помнишь?
Я вспомнил, какие-то подозрительные люди в черном, целая группа.
– Вспомнил. А форма откуда?
– Это не форма. Комбезы, на свои пошили, как у британского САС. В адрес входить удобно, и осколки держат. Нас с дрочки[79] сюда дернули.
– Пехи – и в адрес?
– Так мы не просто пехи. «Сатурн»[80] – слышал про такое?
– Слышал… Звать то как?
– Леха. Кабаном прокликали.
Группа морских пехотинцев показалась из здания спортивного комплекса, двое на руках несли Спеца, третий прикрывал с тыла, умудряясь нести и пулемет, и мою тяжеленную винтовку.
Леха Кабан знаком показал – все, отходим…
– Валим к вертолету… – продублировал он для меня.
Посадка в «Ка-32» сложнее, чем в «Ми-8»: люк и уже, и расположен выше. Первым подняли Спеца, положили в проходе. Дальше помогли подняться мне. Последним поднялся Леха, тут же закрепив в проеме турель с ПКТ.
– Понеслась! – заорал он.
Вертолет легко выпрыгнул в небо, последнее, что я помню, – серые коробки домов и столбы дыма то тут, то там от горелой техники. Неподалеку занял оборонительную позицию «Ка-52», один из морпехов достал фляжку, глотнул и протянул мне, но я не взял. Меня неудержимо клонило в сон, а сознание летело куда-то вверх, в небеса, а тело засасывала черная воронка беспамятства. И оставалось только надеяться, что, когда я проснусь, мир будет не хуже, чем прежде. Ладно, что не лучше, хотя бы не хуже.
По крайней мере, мы сделали для этого все…
1
«Спутник» – ранее так назывался центр подготовки морской пехоты Северного флота. Затем спутниками стали называть всех спецназовцев морской пехоты.
2
Пехота, мотострелки.
3
На сленге – транспортный вертолет.
4
Один из лозунгов теперешней Украины, настолько популярный, что его печатают на футболках, и футболки носят люди, которые не считают себя фашистами и это – фашизмом. Хотя представление нации или этнической группы как «рабов» если и не фашизм, то огромный шаг навстречу ему.
5
Демилитаризованная зона – это зловещее название, напоминающее о временах Вьетнама, появилось после прямого столкновения сил Российской Федерации и НАТО на территории Украины. Представляло собой полосу шириной в семьдесят километров в обе стороны от линии разграничения, в которой полностью запрещалось нахождение любой гусеничной боевой техники, артиллерии, колесной техники, вооруженной оружием калибра крупнее 14,5. Любая из сторон, обнаружив запрещенную технику, могла открывать огонь на поражение, но в большинстве случаев все ограничилось обращением к МКК – многосторонней контрольной комиссии в Днепропетровске или Ростове-на-Дону. Несмотря на то что прошло много времени, стычки военных, полицейских, милитаризованных законных и незаконных вооруженных формирований и банд в ДМЗ не прекращались все это время.
