мы оба кончаем.
— Кайф, — блаженно улыбаюсь.
— Ты думаешь, это всё? Ну уж нет. Раз сдалась, то я тебя по полной сегодня использую, — веселится Словецкий, надевая на меня футболку и унося в джакузи.
— Я вся твоя, милый, — закрыв глаза, отдаюсь ему полностью.
В джакузи ощущения ещё острее, ведь Марк ставит меня так, чтобы я чувствовала ещё и струи, насаживая при этом на себя. Там меня хватает ненадолго. Пока Словецкий отдыхает, приходя в себя, я ныряю вниз и завожу его снова, сначала проводя языком по возбуждающемуся органу, а затем беру его в рот. Хватает меня на минуту от силы, потом я всплываю, чтобы вдохнуть и натыкаюсь на сумасшедший, безумный и горящий взгляд Марка, который снова накрывает меня собой.
Уже ночью, когда мы уставшие после нашего секс-марафона кутаемся в одеяло, я сонно бурчу:
— Озабоченный, — на что чувствую смешок в шею.
14
На следующий день по пути в университет Марк рассказывает, что Боря под следствием, и сядет он надолго. За руль он заставил сесть меня, тщательно контролируя процесс, хотя с ним я ничего и не боялась.
— Да, блин, Словецкий, как ты это делаешь? Мне сейчас вообще не страшно, а поеду одна, умру от страха.
— Ты и страх? — выгибает бровь. — Не слышал о таком.
— Да, в какой-то момент жизни я перестала боятся всего.
— В какой? — пытается заглянуть в душу.
— Давай потом, — улыбаюсь быстро, снова сосредотачиваясь. — Не хочу портить нам день.
— Хорошо, малышка.
У универа я отлично паркуюсь, и Марк, целуя меня при всём ВУЗе, уезжает на работу. Я вообще удивлялась, как до сих пор не было статей и новостей. Словецкий был завидным холостяком. Ключевое — был.
Мои одногруппники были в курсе. Ребята — душевные люди, и не лезли со своими расспросами, а чужие и подавно не приставали.
Людмила Павловна перехватила меня на входе. Женщина сияла и цвела.
— Даночка! Девочка моя! Как ты это всё провернула? Как нашла?
— У меня хорошие связи, — смеюсь. — Марк помог.
— Спасибо большое. Я весь вечер чувствовала себя молодой девчонкой! А сегодня мы идём на свидание!
— Я за вас очень рада, — искренне улыбаюсь. — А как вам Марк?
— Шикарный мужчина. Серьёзный, взрослый, воспитанный. А на тебя как смотрит, девочка моя. Тебя что-то беспокоит? Всё ещё ревность?
— Да. Мы всё ещё воюем.
— Главное, не отпускайте друг друга. Ты с ним сияешь. Он с тобой. Марк с такой нежностью смотрит на тебя, словно ты фарфоровая ваза.
— Не отпустим.
Что-то мне резко к Словецкому захотелось. Что я и делаю после занятий и репетиций. Знаю, он меня не ожидает, но всегда ждёт.
Единственное, что омрачало моё настроение — это головная боль. Пошёл первый снег, а я была метеозависимой. А ещё Маркозависимой. Сейчас эта шутка не повеселила.
Охрана меня спокойно пропускает, а Галя сообщает, что Марк на совещании.
— Можете его здесь подождать. Кофе, чай, воды?
— Кофе, пожалуйста, — надеюсь, что хоть он поможет.
Сижу, закрыв глаза, на мягком кожаном диванчике. Больно и от света, и от звука. Через стеклянные двери вижу, как Марк идёт в сторону кабинета с каким-то парнем и что-то с ним обсуждает. Словецкий такой серьёзный и собранный, что это вызывает у меня улыбку. Я вижу его разным: нежным, страстным, злым, ревнивым, заспанным, смущённым, милым, влюблённым. И мне нравится узнавать его с разных сторон. А от мысли, что полностью его знаю только я, начинаю таять и плавиться внутри.
Марк завершает разговор и движется в сторону кабинета.
— Дана? Что-то случилось? — чмокает в щёку, коротко прижимая к себе.
— Угу, соскучилась, — со страдальческим видом сообщаю мужчине.
Он ухмыляется и тащит меня в кабинет. Целует, но видит какая я вялая.
— Ты чего, малышка?
— Голова болит, — я уже полностью расслабилась в его руках, и устало положила голову ему на плечо.
— Что случилось? В больницу?
— Ага, сразу в Германию. В клинику. Нет, конечно. Просто голова на погоду разболелась, но я слишком хотела к тебе.
Марк молчит, но его глаза говорят о многом. И я снова тону в этом синем море, хоть и умею плавать.
— Мне ещё немного надо поработать. Подождёшь?
— Да. Можно только я на диванчике полежу?
— Конечно.
Словецкий сам тащит меня на диван, укрывая откуда-то взявшимся пледом. Нежно поглаживает ноги, а я снова радусь, что надела юбку и красивую блузку. Хотелось соответствовать его уровню.
Уснуть не получается, и я слышу, что кто-то входит, а Марк шикает, чтобы не шумели. Это вызывает у меня улыбку на лице. В конце концов, я сажусь на диване, задавая самый глупый вопрос.
— Словецкий, ты спал на нём с кем-то? — Марк от неожиданности перестаёт печатать и переводит взгляд на меня.
— Ты серьёзно? Конечно, нет. Я ни с кем не спал на работе. Кроме тебя, — ухмыляюсь, когда он говорит последнее. — Чего это тебя вдруг заволновало?
— Меня всё волнует, что тебя касается, — говорю, снова хватаясь за многострадальную голову.
— А таблетки какие-то?
— Не помогают.
— Давай отвезу домой.
— Может, поужинаем где-нибудь?
— Тебе же плохо.
— Так может быть несколько дней. Что теперь, дома сидеть. Тем более, я сегодня не ела ещё.
— Ты с ума сошла? Действительно, почему это у тебя голова болит. Поехали! — по-доброму бурчит Марк.
Приобнимает меня за талию, и я позволяю вести меня. Снова толпа удивлённых людей, которые глазеют без стеснения. Конечно, такого Словецкого они вряд ли видели.
В машине Марк приоткрывает окно и гладит меня по голове, шепча что-то нежное на ухо. Ресторан он выбрал отличный. Свет приглушён, музыка тихая. Только официантка больно в себя поверила. Девушка, на чьей форме красовался бейджик "Эльвира", подчеркнуто игнорировала моё присутствие, глупо шутя и хихикая, когда Марк задавал вопросы
