— Способной подвести Холмса?
Лестрейд задумался. Конечно, без веской причины человек, которого Холмс считает своим партнером, даже если этот партнер женщина, вряд ли станет под рывать авторитет старшего товарища, подвергать опасности его отношения с полицией.
— Прошу вас, пожалуйста, покажите мне этот перечень, и я скажу вам все, что могу.
Он не обратил внимания на это «могу», но все равно я ожидала отказа. Однако Лестрейд подошел к шкафу и вытащил оттуда не листок, а целую папку.
— Чует мое сердце, не надо этого делать, — пробормотал он и швырнул папку на стол передо мной. Да Лестрейд и не сделал бы этого для меня. Папка открылась не перед мисс Рассел, а перед партнером Холмса. Я, однако, не тратила слов, сразу вцепилась в досье. Лестрейд отошел в сторону, до меня донеслось звяканье чайника, чашек, еще чего-то чайного… Я углубилась в бледные строки, напечатанные под копирку, запечатлевая в памяти детали последнего дня жизни Айрис Фицуоррен.
Очень мало нового в сравнении с полученной от Майкрофта информацией. Лестрейду я этого, разумеется, не сказала. Листала, читала, обдумывала… Дойдя до конца, откинулась на спинку стула и автоматически взяла чашку. Чай уже успел остыть. Лестрейд развалился напротив, взгромоздив каблуки на стол. Он листал другую папку-сшиватель и помечал что-то в блокноте.
— Обнаружили?
— Я не искала чего-то определенного, инспектор. Хочу задать вам несколько вопросов.
— Для разнообразия, — заметил он саркастически и снял ноги со стола.
— Констебль шел по обычному маршруту или ее обнаружили где-то в стороне?
— По обычному.
— Угу. Теперь о списке. Он составлен в произвольном порядке или по какой-то системе?
— Дайте-ка взглянуть… В порядке изъятия вещей из сумки. В этом отношении человек, составивший опись, просто педант.
— Угу. — Я задумалась и не сразу осознала, что собеседник мой обращается ко мне. — Извините, инспектор.
— Я спросил, имеет ли это значение. И вот что: если вы сейчас начнете изображать Шерлока Холмса и скажете, что это элементарно, я вам в дальнейшем ни на один вопрос не отвечу, даже если вы поинтересуетесь, сколько сейчас времени..
— Нет-нет, что вы! — Эту дурную привычку учителя я умудрилась не усвоить. — Я просто пытаюсь уяснить себе кое-что. Скажите, обнаруживший труп полицейский не заглядывал в сумку? Может быть, в поисках документов…
Лестрейд ответил сквозь зубы, мелкие и острые.
— Мисс Рассел, единственный человек, открывавший сумку, — сотрудник, составивший опись.
— Видите ли, — поспешила пояснить я, — она страдала от насморка. Сильнейший насморк!
— У кого?
— У Айрис Фицуоррен. Нос у нее был полностью забит. — Лестрейд явно ничего не понимал. Сейчас он выкинет меня за дверь. — Инспектор, почему женщина, страдающая насморком, зарывает носовые платки на дно сумочки? В карманах у нее платков не обнаружено, а два платка в сумке лежали под пудреницей и помадой, и даже под обрывком бумаги с адресом. Возможно, ее сумку открыли и переворошили — потому более тяжелые предметы оказались сверху, — но не могла она держать носовые платки на дне. Насморк страшнейший, ночь мокрющая, Айрис должна была постоянно сморкаться, каждые пять минут, если не чаще. Да еще и адрес на самом верху. Маловероятно, что она сама его туда положила. Зато логично, если кто-то перерыл сумку, свалил все содержимое обратно и сверху добавил записку, прекрасно объясняющую ее смерть и бросающую тень на Томми Бьюкенена.
Наблюдая за физиономией Лестрейда, я увидела, что, хотя носовые платки он так и оставил без внимания, записка зацепила его внимание.
— В этом случае участие Бьюкенена в убийстве кажется в высшей степени маловероятным, — продолжила я. — Но убийца знал Бьюкенена и знал стиль его работы, если так можно выразиться. С этим знакомы многие. Газетчики, например, даже если они и не публикуют всех деталей.
— Разумеется.
— Есть в редакции «Клариона» репортеры-женщины?
— Аж целых две. — Он снова нахмурился, без сомнения, опять теряя терпение. Я нежно улыбнулась.
— Инспектор, позвольте, я вам расскажу историю. Коротенькую и малоприятную. Ее произвольность и расплывчатость ужаснули бы Холмса, но факты, в ней содержащиеся, верны.
Лестрейд откинулся на спинку стула, лицо его выразило что-то вроде «наконец-то!».
— История начинается в одна тысяча девятьсот четырнадцатом году, начинается с войной, уничтожившей и искалечившей ужасающее количество молодых людей. К началу войны в этой стране проживало шесть миллионов созревших для женитьбы молодых мужчин в возрасте от двадцати до сорока лет. К концу восемнадцатого года миллион из них уже вычеркнут из жизни. Еще два миллиона ранены, причем половина настолько искалечены физически иди духовно, что никогда не смогут оправиться. Куда девать два-три миллиона молодых, здоровых женщин, которые в нормальных условиях вышли бы замуж, нарожали бы детей, заботились бы о семье. «Переизбыток женщин» — каково? Как будто кризис промышленного перепроизводства. Женщины, которые вели хозяйство в годы войны — и неплохо управлялись, надо признать, — уступают место вернувшимся солдатам. Теперь они лишние не только в семейной жизни, но и в экономике. Это не болтовня суфражисток, инспектор, это неумолимая реальность и к тому же основа нашего случая… Вы встречались с Марджери Чайлд?
— Было дело. Помню, женщина из ее убежища вернулась домой, мужа проведать… Ну и проведала. Отправилась на тот свет.
— Какое мисс Чайлд на вас произвела впечатление?
— Интересная женщина. Странноватая.
— В чем странность?
— Как бы это объяснить… Казалось, она нас вообще не слышит. Нет, она ответила на все наши вопросы… Вежливая, даже радушная, можно сказать. Но как будто мы ее спрашивали о чем-то несущественном, второстепенном. Словно бы мы ее прервали, и она мыслями еще там, при своем основном занятии. Причем не создавалось впечатления, что ей не терпится скорее вернуться к этому занятию. Какая-то… отвлеченная, что ли.
— Совершенно верно. Но когда к ней обращается женщина с какой-нибудь своей мелкой, личной проблемой, Марджери Чайлд полностью концентрирует внимание на этой женщине и ее нуждах. Потому что именно там сосредоточены ее интересы. А заботы мужчин ее интересуют весьма мало.
Что же произойдет, если такая в высшей степени харизматическая личность войдет в контакт с «переизбытком» этих ущемленных, чувствующих себя ненужными женщин? Иные корпускулы этого «переизбытка» к тому же весьма состоятельны. Ведь убитые на войне молодые люди оставили сестрам и вдовам свои доли наследства и состояния. Богатые и образованные молодые леди, дочери семейств, пользующихся политическим влиянием, стремятся приложить свои таланты и энергию; они отдадут все на свете человеку, вернувшему им достоинство. Результат?
Айрис Фицуоррен оставила деньги Марджери Чайлд. То есть Храму, но это то же самое. И не все деньги, но все же весьма немало. Еще одна женщина, погибшая в автомобильной катастрофе в октябре, завещала Храму деньги. И еще одна, утонувшая в своей ванне в августе. Интересно?
Лестрейд прищурился.
— Я лично этого не знал. Поинтересуюсь, знает ли об этом инспектор Томлинсон.
— И упомяните при этом еще один несчастный случай с прихожанкой Храма. Два дня назад она упала на рельсы подземки как раз под прибывающий поезд.
Громадное здание Скотленд-Ярда вовсе не было абсолютно бесшумным — это я осознала в течение последующей паузы. Весьма солидное, прочное здание, как и положено оперному театру, который, согласно замыслу строителей, должен был в нем располагаться. Лестрейд протянул руку к телефону, и через минуту он уже говорил с человеком, как я поняла, занимавшим чуть более высокую ступеньку в их полицейской иерархии, причем собеседник явно был его соперником.
— Томлинсон? Лестрейд. У меня в кабинете некая дама, которая сообщила мне новые сведения по делу Фицуоррен… Потому что я в своем кабинете, потому что я с ней поверхностно знаком, вот почему… Да, думаю, стоит приехать… Нет, не по телефону… Как хочешь, но я бы на твоем месте плюнул на ужин… Хорошо, через двадцать минут. — Он опустил трубку на вилку аппарата, но руку с нее не снял. — Если эта женщина в опасности…
— Ее зовут Вероника Биконсфилд… Да-да, тот самый клан Биконсфилд. Сейчас она в больнице Гайз под охраной доктора Ватсона или еще кого-нибудь из людей Холмса. Неплохо было бы сменить их официальной охраной. Чтобы еще осложнить дело, инспектор, сообщу вам: мисс Биконсфилд — невеста Майлза Фицуоррена. Он согласился забрать ее из Лондона, как только разрешат врачи. Вероятно, в понедельник или во вторник. Холмс полагает, что лейтенант Фицуоррен согласится сообщить вам о своих контактах в мире наркотиков.
— Я могу вызвонить кого-нибудь из наркоотдела…
