Доннел перешел от громкого бешенства к тихой скорби.
- Именно тогда партия сторонников Земли наняла меня, чтобы петь их песни и попытаться спасти наш мир. В две тысячи триста шестьдесят пятом мы выиграли голосование, но не смогли выполнить обещание и восстановить закон и порядок в городах. Через пять лет партия экспансионистов победила нас и возобновила безжалостную колонизацию новых миров.
Он помолчал.
- Мне исполнилось девятнадцать, моя война и мой мир были проиграны, но я не мог этого принять. Я организовал протесты, создал Сопротивление Земли и в две тысячи триста семьдесят пятом году занял это здание и поднял этот флаг.
Доннел повернулся и указал на флаг земного Сопротивления, смутной тенью развевавшийся на верхушке флагштока.
- Этот флаг висел здесь, пока количество новых миров росло с двух до пяти сотен, а Нью-Йорк терзался смертными муками.
- Земля в хаосе, рыдает кровавыми слезами, - пробормотал Тэд.
Доннел резко развернулся лицом к нему.
- Не смей цитировать мне слова из «Реквиема по Земле» Охоры! Ты понятия не имеешь, что они значат для того, кто любит этот мир, потому что ты не сын Земли. Ты родился на своем ярком, новом, процветающем Адонисе.
- Но Адонис не процветает. – Тэд говорил настойчиво, тараторил с такой скоростью, что я едва его понимала. – Новые колониальные миры всегда страдали от нехватки ресурсов, но сейчас кризис даже на Адонисе. Именно поэтому я прибыл в Нью-Йорк. Ты сказал, что потерял доступ к земной сети данных в две тысячи триста восемьдесят девятом году. Ты не знаешь, какие проблемы мучили колониальные миры с тех пор. Им так и не хватило времени создать собственную промышленность и технологии. Они зависели от поставок с Земли основных электрических деталей. Сейчас Земля не в состоянии их производить, и все старое оборудование разваливается.
Доннел пожал плечами.
- Ты полагаешь, у меня разобьется сердце от того, что Адонису, возможно, придется выживать без новых настенных теликов?
- Меня беспокоят не телики, а межзвездные порталы, - возразил Тэд. – Они ломаются, и их не заменить. Колониальные миры отсекаются один от другого, и это катастрофа.
- Меня не волнуют твои межзвездные порталы, - рявкнул Доннел. – Для меня важно, что огни Нью-Йорка погасли навсегда, а я стою под последним флагом земного Сопротивления лицом к лицу с врагом. Ты много говоришь, Таддеус Уоллам-Крейн Восьмой. Скажи же мне теперь. Посмотри на руины, в которые твоя семья превратила мой город и мой мир, и назови хоть одну достойную причину, по которой мне не стоит сбросить тебя с этой крыши.
Я затаила дыхание. Тэд имел привычку говорить неподходящие вещи и мог сделать это сейчас. Мне не стоило об этом тревожиться. Следовало сделать шаг вперед и самой столкнуть пиявку с крыши. Всего несколько дней назад я стояла здесь, видела появление самолета и жаждала пойти на Манхэттен и сразиться с обезличенным врагом. Сейчас враг обрел имя, и по какой-то причине это все меняло.
- Ты сам назвал причину, - ответил Тэд. – Земля проиграла, когда партия экспансионистов победила на выборах в две тысячи триста семидесятом. Я несу ответственность за то, что произошло задолго до моего рождения?
- Твои предки несут ответственность. Твою семью опьянила власть.
- Если бы я мог вернуться во времени, то сказал бы предкам поступить по-другому, но это нереально. Представь, что бы ты чувствовал, если бы кто-нибудь заявил, что твоя дочь пострадает из-за твоего выбора.
Доннел ответил на это еще более горьким голосом.
- Думаешь, мне надо это представлять, Таддеус Уоллам-Крейн? Каждый день своей жизни я вижу, как моя дочь страдает от моих решений. Я вижу, что дети всех, кто проявил глупость и последовал за мной, так же несчастны. Этой зимой я видел смерть тридцати четырех человек от зимней простуды, и семеро из них принадлежали к Сопротивлению. Я знал, что это моя вина. Мои люди платят за мои действия и мой выбор, и я понимаю, что в будущем станет лишь хуже. Неудивительно, что собственный сын решил меня предать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
До сих пор сзади слышались странные шумы: шепот, иногда приглушенный кашель, хруст снега под чьими-то ногами. Теперь, по крайней мере на минуту, воцарилась полная тишина. Затем Доннел застонал.
- Мне нужно выпить. – Он поспешно двинулся к двери на лестницу, помедлил, чтобы ее открыть, и сказал лишь одну фразу: - Кто-нибудь, разберитесь с мальчишкой за меня.
Через секунду Доннел ушел. После краткого молчания заговорил Жюльен:
- Доннел сказал, мы должны убить пиявку?
Я ждала реакции Мачико, но он молчал. Все остальные тоже.
- Возможно, мы должны убить всех троих, - прибавил Жюльен.
Бывали случаи, когда я говорила инстинктивно. Сейчас наступил один из них.
- Нет!
Глава 16
Во мраке крыши нечеткие фигуры шестерых мужчин повернулись ко мне. Я могла отступить, сказать, что говорила не всерьез, позволить им сделать с Тэдом, что пожелают, но...
Поступи я так, как бы жила дальше с этими воспоминаниями? Лишь вчера Тэд спас меня от падающей звезды. Как бы он ни раздражал, какие бы преступления ни совершили его предки, Тэд не заслуживал смерти, а за ним пришла бы очередь Феникс и Брейдена.
Я могла представить, как Брейден, придерживающийся пацифистских принципов, стоически сохраняет неподвижность, пока его убивают. По-своему, это выглядело восхитительно, но Феникс... О, Феникс вступила бы в безнадежную битву за свою жизнь, пока из ее тела не выбили бы последний вздох, и это видение задело струну в глубине моей души.
- Нет, - повторила я. – Доннел просто имел в виду, что кто-то должен увести и запереть Тэда.
- Мне так не показалось, - возразил Жюльен.
Я все еще ждала, что Мачико вмешается, что Лютер заговорит, что кто-нибудь что-нибудь сделает, но все стояли и смотрели на нас с Жюльеном.
- Доннел сказал разобраться с парнем, - продолжал Жюльен. – И я с ним разберусь. Когда закончим, можем решить, как быть с остальными.
Он сделал движение к Тэду, стоявшему на краю крыши. Жюльен мог смести меня, как муравья, но я выступила вперед и загородила ему дорогу.
- Я сказала, нет!
Жюльен, вдвое крупнее меня, нависал надо мной.
- Мне следовало догадаться, что ты будешь защищать иномирцев. Ты такая же предательница, как твой брат.
- Я не похожа на Симуса, - ответила я. – Я предана Земле и Сопротивлению.
Он рассмеялся.
- Правда? Если ты предана земному Сопротивлению, то почему защищаешь нашего врага?
- Потому что я не позволю тебе обесчестить имя Сопротивления. Не позволю покрыть нас стыдом, убив военнопленных.
Жюльен нахмурился, заколебался, и тут наконец кто-то заговорил. Не Мачико, не Лютер, а Аарон.
- Блейз права. Сопротивление Земли не убивает военнопленных.
Кто-то встал на мою сторону. Следовало воспользоваться этим преимуществом, пока другие не поддержали Жюльена.
- Я заберу пленника и запру его. Дай мне ключи от комнат иномирцев.
Жюльен простоял без движения бесконечную нервирующую секунду, затем молча достал из карман ключи и положил их в мою раскрытую ладонь.
Я крепко сжала их в перчатке и повернулась к Тэду. Мне еще требовалось увести его с крыши, не взорвав ситуацию. Я не рискнула называть его Таддеусом Уолламом-Крейном или даже Тэдом и боялась, что он откроет свой большой рот и убьет нас обоих.
- Пиявка, не говори ни слова, просто иди со мной.
Я затаила дыхание. Тэд подошел ко мне, и Аарон схватил его за руку. Лишь сейчас, когда битва уже была выиграна, наконец заговорил Мачико.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Дочь Доннела права. Произнося те слова, Шон тонул в эмоциях. Сомневаюсь, знал ли он сам, что хотел ими сказать, но я абсолютно уверен, как он будет себя чувствовать, когда проснется завтра и обнаружит, что мы превратили его в убийцу.
На мгновение я испытала чистое облегчение, а затем мой разум встревожила новая проблема. Доннел ушел в свою комнату, чтобы напиться, а мы все знали, что это значит. Каждые месяц-два он погружался в депрессию и пытался утопить свое горе в алкоголе. Все привыкли к этому, и во время его отсутствия приказы отдавал Касим. Но теперь у нас не было Касима.
