Интерес Алексея Разумовского к музыке и щедрость в покровительстве этой сфере искусства унаследовал его племянник Андрей Разумовский, который был назначен послом в Вену в годы правления Александра I. Андрей, обаятельный и высокообразованный человек, построил собственный дворец в Вене. В его художественном собрании было много работ Кановы, а в оранжерее — прекрасная коллекция редких растений, известная во всей Европе. Андрей был одаренным музыкантом и содержал на собственные средства лучший в Европе струнный квартет, музыканты которого получали от дипломата пожизненную пенсию. Разумовский брал уроки у Гайдна и иногда играл партию второй скрипки в своем квартете. Его связывали дружеские отношения с Людвигом Ван Бетховеном, и русский дипломат не только помогал ему материально, но и в любое время дня и ночи предоставлял свой струнный квартет в полное распоряжение композитора. В знак благодарности преданный Разумовскому Бетховен в 1808 году посвятил своему покровителю Квартеты (опус 59). В первую часть первого квартета, по предложению Андрея, Бетховен вставил рондо на русскую тему. Композитор посвятил Андрею Разумовскому также Пятую и Шестую симфонии.
В Елизавете прекрасно уживались любовь к роскоши, стремление к уюту и естественность, столь свойственная русскому характеру. Она умела наслаждаться жизнью, неудержимо и всецело отдаваясь удовольствиям, не размышляя и не зная осторожности. Также, как ее отец, Елизавета обладала горячим нравом, и, впадая в гнев, изливала все земные проклятья на головы несчастных. Но после завершения бури она вполне была способна признать свои ошибки. Императрица любила поесть и ничуть не беспокоилась о своей фигуре. Она с удовольствием лакомилась перигорскими паштетами и трюфелями, которые ей присылали российские послы из Франции, но часто обескураживала своего эльзасского повара, заказывая любимые ею простые и обильные русские кушанья, — щи, блины, соленую свинину с луком, которые она запивала квасом. Ей нравилось готовить такие блюда для себя и Разумовского на маленькой кухне Монплезира. Иногда она приглашала иностранных послов и все готовила сама.
Императрица, как и многие русские, любила природу и путешествия. Сегодня мы восхищаемся величественными каменными дворцами Елизаветы, но на самом деле она никогда не жила в них. Строительство парадных резиденций было завершено только в самом конце ее царствования. Елизавета предпочитала жить в пригородах, особенно в Подмосковье, и проводила большую часть времени вне Петербурга, подобно кочевникам. Как и Петр I, ее отец, она всегда была в пути, передвигаясь из одного места в другое с головокружительной скоростью.
Раз в три года весь двор переезжал в Москву — 24 000 человек со всеми пожитками и 19 000 лошадей, сменяемых в пути. Елизавета не раз совершала паломничество в монастыри и святые места. В соответствии с русской традицией, она любила делать это пешком, но за день могла пройти лишь два-три километра, и поэтому расстояние до Троицкого монастыря, находившегося в сорока пяти километрах от Москвы, ей приходилось преодолевать в течение всего лета. Двор попросту жил в палатках, разбивая лагерь на своем пути.
Для своих нескончаемых путешествий Елизавета держала десятки саней и карет. Одна из карет была выполнена художником Буше; она была золоченой с панелями, украшенными херувимами и цветами. Ее в 1757 году заказал в Париже Разумовский. В коллекции экипажей Императрицы были также зимние сани ярко-красного цвета, обитые серебром и отделанные изнутри мехом куницы, с шелковыми подушечками и полостью из такого же мягкого серебристо-серого меха.
Большие сани Императрицы напоминали передвижные комнаты. В них были двери, окна, печи и кровати, и такой экипаж тащили двенадцать лошадей. Если Елизавета предпринимала путешествие между Москвой и Санкт-Петербургом, то дорогу (длиной в семь с лишним сотен километров) перед этим выравнивали и утрамбовывали. Выносливых и крепких русских лошадей в течение четырех недель перед поездкой кормили только овсом. В дороге лошадей перепрягали молниеносно, используя специально сконструированную упряжь. Иностранцы всегда жаловались, что русские возницы гонят лошадей с бешеной скоростью. Елизавета же очень любила быструю езду и только поторапливала в пути кучера. В обычной ситуации путешественники преодолевали расстояние между этими двумя городами приблизительно за неделю. Рассказывали, что Елизавета умудрялась это сделать за двадцать четыре часа.
Чтобы обеспечить Елизавете удобства и удовлетворить ее страсть к перемене мест, деревянные дворцы, как в сказке, появлялись и исчезали с поразительной скоростью. Даже у русских, привыкших быстро сооружать деревянные постройки, перехватывало дыхание от некоторых рассказов. Однажды Елизавета решила, что комнаты кремлевских дворцов слишком темны и неуютны; ей захотелось создать что-нибудь более яркое. Несколько сотен плотников с петербургских верфей были отправлены в Москву. Когда они прибыли на место, архитектор уже имел план постройки. Работу начали на утренней заре и продолжали ее весь день и всю ночь при свете факелов. Через сутки новые апартаменты Императрицы были готовы. Некоторые из таких дворцов быстро строились, но уже через несколько недель погибали в огне пожаров. Иногда они возводились так быстро, что случались несчастья. Екатерина Великая описала в своих воспоминаниях, как однажды во время ее пребывания при дворе Елизаветы неожиданно среди ночи деревянный дом, построенный на заледеневшем грунте, осел на несколько метров. Екатерину успели вытащить за считанные секунды до того, как стены полностью обрушились. Екатерина также рассказывала, как во время пребывания Императрицы Елизаветы со двором во временном лагере рядом с Ораниенбаумом внезапно налетел шторм. Елизавета оставалась на месте, абсолютно не обеспокоившись случившимся; она не испугалась даже тогда, когда резкие порывы ветра задули факелы и ливень промочил всех до нитки. Вместе с тем рожденная на немецкой земле Екатерина, отказывавшаяся от еды, побывавшей в дождевой воде, была сильно взволнована. Такие контрасты возникали постоянно: то, что русские находили нормальным или даже забавным, шокировало привередливых иностранцев. Мадам де Сталь, анализируя свойства русского характера, довольно проницательно заметила: «Русские стремятся к великолепию, а не к повседневному комфорту. Когда им не удается жить в роскоши, они обходятся без самого необходимого. В России не существует комфорта в английском смысле этого слова… Когда им не достает поэзии в богатстве, русские пьют медовуху, лежат на досках, днем и ночью мчатся в открытых колясках, нисколько не сожалея о роскоши, к которой привыкли».
Век Елизаветы был временем ярких красок и позолоты, веселья и расточительности. Однако постоянная тяга Императрицы к балам и развлечениям соседствовала в ней с истинной любовью к музыке, живописи и театру. Благодаря восхитительным капризам Елизаветы, ее щедрости и страстному желанию смотреть спектакли, в России родились опера, балет и театр.
И Елизавета, и Разумовский глубоко любили музыку, и годы правления Елизаветы часто называют «песенным веком». Со дня ее восшествия на престол, напоминавшего торжественное провозглашение Императора в Риме, песня ворвалась в придворную жизнь. Елизавета с молодых лет собирала народные песни и даже сочинила мелодию, которой дали название «В селе Покровское» и включили ее в первый песенный сборник, составленный в России. Ко дню коронации Елизаветы в Москве на берегу Яузы был построен оперный театр на пять тысяч мест.
Чтобы доставить удовольствие Алексею Разумовскому, Императрица пригласила в Россию итальянских и немецких певцов и украинский хор, с которым они выступали. В придворном хоре в основном пели украинцы. Способных хористов учили в России и в Италии, посылали в Болонью и в Венецию. После возвращения из-за границы многие из них становились видными музыкантами. В годы правления Елизаветы придворным хором руководили два выходца с Украины. Дмитрий Бортнянский, родившийся в елизаветинское время, стал при Екатерине самым знаменитым российским музыкантом, и в созданных им произведениях замечательно соединились итальянские и русские музыкальные стили.
Во времена правления Анны Иоанновны один из российских послов, услышав произведения неаполитанского композитора Франческо Арайи, пригласил его в Петербург руководителем вновь открываемого театра итальянской оперы, в труппу которого входило семьдесят певцов. При Елизавете еще большее число итальянцев приезжали в Россию, и среди них прекрасные тенора и мужские сопрано. Гастролеры не желали тратить деньги на переезд большого числа простых хористов, и постановщики приглашали для выступлений русских певцов. Опера стала весьма популярной. При дворе оперные спектакли шли раз в неделю и давались также по особо важным случаям. Чтобы в зале не было свободных мест, Елизавета безжалостно взимала штраф в размере пятидесяти рублей с каждого, кто был приглашен и не явился на представление. Именно такое решение мог бы, видимо, принять и ее отец.
