Племянница неслышно подошла со спины и уселась рядом.
— Слышала, вы убедили дедушку отдать крепость вам?
— Арденхолл. Так я её назову — пояснил Генрих.
— Хорошее название, — кивнула Далайна.
— Персон сильно разозлился?
— Порядочно, — улыбнулась баронесса — Отец считал, что она уже у него в кармане.
— Просто удивительно, как я раздражаю людей.
— Кроме тети Эстер, — заметила девушка — Говорят, она вас любит.
— Да, кроме Эстер, — задумчиво обронил герцог — Знаешь, а ведь именно здесь мы с ней и познакомились.
— Сомневаюсь, — покачала Далайна головой — Уверена, вас познакомили на каком-нибудь приеме в покоях Столпа.
— Это да, но по-настоящему — здесь. Мне было двенадцать, ей — пять, и я утверждал, что если как следует разогнаться, то можно допрыгнуть до озера.
— До Лоури? — Далайна посмотрела вниз, на тёмное пятно посреди моря света — Так до него полмили!
— Верно. Вот и Эстер отказалась, хотя ей было всего пять — Генрих вздохнул — Она тогда уже была здравомыслящей девочкой. Я потратил минут пятнадцать, подводя её к самому краю — а она так и не согласилась со мной!
— Вы что, хотели, чтобы она и вправду прыгнула? — удивилась племянница.
— Не знаю — ответил герцог — Когда я сейчас вспоминаю тот момент, то твёрдо уверен, что лишь забавлялся. Но мне кажется, я сам себя обманываю.
— Вы хотели сбросить королеву Митендории в пропасть, — потрясенно проговорила Далайна, и герцог толкнул её локтем в бок.
— Я не это имел в виду.
— Жуть какая! — передернула девушка плечами — Лучше расскажите какую-нибудь забавную историю. Например, как на самом деле прошло ваше путешествие по канализации?
— Ооо — протянул герцог, улыбаясь — Теперь это и вправду выглядит очень забавной историей! Всё началось, когда меня нашли в чужой постели…
Глава 11. Новые герои
В Эйд-Кейсарской Империи наступила весна. В Прайбурге, для которого зима могла обернуться настоящим кошмаром, Совет и мэр вздохнули с облегчением. А жители города продолжали жить и заниматься повседневными делами, не подозревая, что уже выбирают сторону Света или Изнанки.
Барон Клиффорд, потерпевший ещё одну неудачу в борьбе за место в Совете, вернулся домой взбешенным, и распорядился подать ужин в подземелье. Там, в одной из комнат с сырыми, скользкими от влаги каменными стенами, висел человек. Его руки и ноги были прикованы к деревянным брусам, а всё тело изрезано и обоженно. Кровь, пропитавшая дерево, не капала из ран, дыхание не вырывалось из груди, и казалось, что он мёртв, но когда слуга занёс первое блюдо и комнату наполнил аромат еды, человек издал стон и попытался открыть глаза. Не обращая на узника внимания, слуга подкатил свою тележку к столу и принялся выкладывать блюда и приборы. Когда барон Клиффорд ужинал в подземелье, он довольствовался малым — жаркое, хлеб, теплый суп и бутыль вина, иногда — пирог или вафли. Основным развлечением здесь служили заключенные.
— А ведь ты до завтра не протянешь, — вошедший барон подошёл к пленнику и внимательно осмотрел его — До чего же никчёмный народ! Неделю — и ту не выдержал.
Отойдя от заключённого, Клиффорд сел за стол и принялся за еду, но мысли продолжали роиться у него в голове.
— Сколько же я потерял по твоей вине, — наконец произнёс Клиффорд, перестав жевать, и со злостью глядя на пленника — Ну, ничего. Золота, пожалуй, с тебя не вытрясешь, а вот перчатки… перчатки получатся отменные. Да, — утвердительно потряс правой рукой и зажатым в ней ножом барон — Ты, может, удивлён, что из твоей негодной кожи можно получить толковую вещь? О, меня это тоже поначалу удивляло. Но у Эрц-Герцога особый талант!
Барон наклонила за очередным куском, не прерывая разговора.
— Ему, правда, придётся срезать практически всю кожу, но уж поверь, оно того стоит. Жаль, что ты лично не сможешь их оценить, тебе бы понравилось — засмеялся барон — Из тебе, думаю, выйдут перчатки для охоты. О, ты можешь гордиться — я буду вспоминать о тебе не реже трёх раз в год. Это, знаешь, не каждому дано. Но ты заслужил — своей наглостью и животной храбростью. Рад?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Узник ничего не ответил. Его сознание было далеко отсюда. Он не слышал слов барона. Не обратил внимания на шум снаружи. И лишь когда раздался дикий вопль, мужчина пришёл в себя и открыл глаза. Барон, охваченный огнём, метался по комнате, натыкаясь на мебель и опрокидывая её. Он пытался сорвать с себя горящую одежду, но отрывал лишь тлеющие куски ткани и плоти. Они летели во все стороны, дымящиеся, обугленные, источающие запах горелой ткани и жареного мяса. Узник с жадностью втянул в себя этот запах, вслушался в дикие вопли Клиффорда — и зашелся в смехе, больше похожем на предсмертный хрип. Тело задергалось в оковах, железо впилось в раны, кровь потекла по цепям, и узник, пронзенный резкой болью, потерял сознание. А когда очнулся — перед ним стоял убийца барона. Старик в темном костюме, похожем на форму, и с повязкой стража на рукаве. Он с сожалением оглядел многочисленные раны на теле заключенного.
— Я не лекарь — наконец произнес старик — Да тут бы и сам Светозарный не справился. Могу окончить твои страдания — хочешь?
Губы узника шевельнулись, и старик нагнулся ближе, вслушиваясь в тихий шёпот.
— Да — повторил заключённый снова, и убийца одобрительно кивнул. В ту же секунду кинжал ударил точно в сердце. Узник издал короткий всхлип, вскидывая голову — и тут же обмяк в своих оковах. Жизнь окончательно оставила его.
Убийство барона Клиффорда взбудоражило и благородных, и простолюдинов. Совет, которому полагалось радоваться счастливому окончанию зимы, собрался в весьма мрачном расположении духа. Предыдущее событие — неудачная охота на Короля-Стрыгу — задевало лишь графа, эта же смерть напрямую касалась их самих.
Лишь новый секретарь Совета, барон Холдгрейв, сохранил бодрость духа. Столица удачно пережила зиму — избегнув голода, беспорядков и грабежей — и значительную часть успеха барон мог приписать себе. Он лично встретился едва ли не с каждым, от кого зависела судьба города — и многие из них, польщенные вниманием секретаря Совета, прилагали вдвое больше усилий, чем обычно. Вскоре в городе о Холдгрейве говорили не иначе, как «Наш человек». В городе — но не Совете. Там и раньше было неспокойно, а после осенних событий новый состав не провёл ни одного заседания без ссор и споров. Так происходило и в этот раз.
— Как хорошо, что вернулись вы, а не Клиффорд — обратился один из советников к барону Шатри — Иначе слухов и страхов было бы втрое больше.
— Просто господин Шатри куда лучше общается с Велингваром, чем покойный барон — отметил епископ Хаш.
— Да, общаюсь, и что с того? — пожал плечами Шатри — Барон сейчас очень популярен, и если все стремятся купить у него ересь, почему бы мне не купить у него свет? Вы, господин советник — или епископ? — уже не в первый раз намекаете на то, как я сохранил своё место, но ни разу не упомянули, кому этот убийца обязан свободой.
— Не упомянул, — согласился Хаш — Потому что тогда придётся вспомнить и о неких приказах, подписанных в этом зале.
— Господа, господа, — вмешался секретарь Совета, барон Холдгрейв — Давайте не отвлекаться.
— Верно, — раздалось замечание другого советника — Убийца сейчас наша главная проблема. Лично я теперь в дом не могу войти спокойно — стою на пороге и прислушиваюсь — вдруг и меня уже ждут? Довольно неприятное чувство, господа.
— А в здание Ратуши вы заходить не боитесь? — спросил самый молодой из советников — Не прислушиваетесь, где сейчас ходит наш мэр?
— Вы на что намекаете, шевалье? — насторожился Холдгрейв.
— На тех людей, что увели отсюда в кандалах!
— Они были преступниками.
— Они были королевскими служащими! Граф весьма вольно обошелся с судебным вопросом.
— Король дал ему такое право.
— А Уоренгейт им злоупотребил! И он напрасно думает, что теперешнее убийство заставит нас забыть прошлые аресты.
