себя за плечи. Ей хотелось больше уюта, чем было в ее кресле. Она не знала, что хочет получить от сегодняшнего занятия, но чувствовала, что сейчас должна находиться именно здесь.
Лариса обеспокоенно подалась к ней.
– Ты бледная, как лист бумаги! Уверена, что не нужно к врачу?
Елизавета снова издевательски рассмеялась. Рина устало посмотрела на нее и покачала головой, а Елизавета только вскинула одну бровь.
– Мне кажется, – ехидно протянула она, – что Рина совершенно точно знает, что ей сейчас нужно, раз она здесь, а не в номере.
Тон высказывания не совсем вязался с содержанием, но Рина в любом случае сейчас не готова становиться главной темой обсуждения. В центре внимания на этот раз будет другая участница. Рина проигнорировала выпад Елизаветы и задала волнующий вопрос:
– Как думаете, Наталья правда сбежала?
В ее голосе прозвучала какая-то нежелательная мольба. Рина стушевалась, но не опустила глаза, по очереди оглядывая всех присутствующих в гостиной.
Крайст мягко улыбнулся ей и взял в руки гитару, начиная свое любимое занятие – наигрывание тихих мелодий.
– Думаю, – сказал он, – Наталья прекрасно знает, что делает. Она взрослая, умная леди. Нам нужно работать дальше, пока полиция выясняет, куда она уехала.
Елизавета вздохнула:
– Нет, а вот я практически уверена, что Ната уже давно попивает кофеек дома в Москве и в ус не дует, что это мы тут выдумываем…
– Но это же ненормально, что она ничего не сказала! – воскликнула Лариса. – Она знала, что мы будем волноваться. Не верю, что она так поступила, именно потому, что она взрослая и умная леди!
Крайст заиграл чуть быстрее, наверняка понимая, что эти рассуждения ему просто так не остановить. Либо он растерялся, не зная, как прервать женщин, либо решил пока пустить все на самотек. По крайней мере, лицо его оставалось блаженно расслабленным, на нем блуждала легкая мечтательная улыбка.
– А как ты думаешь, – Рина обратилась к Ларисе, – может она быть до сих пор здесь? Могло ли с ней что-то случиться?
Последний вопрос она адресовала всем, но Крайст и Елизавета отреагировали почти одинаково: тренер улыбнулся и покачал головой, а Лиза хмыкнула, скрестив руки на груди.
– Не выдумывай, – сказала она, – здесь ей негде спрятаться.
Рина посмотрела в окно на пасмурный зимний пейзаж, на белоснежный покров, простирающийся на километры, скрывающий склоны гор и лед озера. Очевидно, что при желании спрятаться в долине сможет целая армия, не то что одна расстроенная женщина. Она кивнула Елизавете, намекая на свои мысли.
– Посмотри, какие просторы… Здесь возможно все.
Елизавета перевела взгляд на окно и замолчала, наверное, обдумывая сказанное Риной. По ее лицу сложно было понять, о чем она думает, но Елизавета не была бы собой, если бы тут же их не выдала:
– Там моментально можно замерзнуть. Она же не дура.
Рина пожала плечами, а Лариса вклинилась в разговор:
– Но ведь могло произойти что угодно! Несчастный случай, например. Я твердила об этом участковому, но он, идиот, абсолютно меня не слушал.
Здесь Крайст решил вмешаться.
– Он профессионал, – сказал он, – знает, как работать. Разве нам поможет паника?
Рина вздохнула и опустила глаза. Она подозревала, что в группе правды не найти, но убедиться в этом даже обидно. Ее сердце щемило от тоски и беспокойства за Наталью, она с трудом выдерживала отсутствие каких-либо сведений о ее местонахождении и статусе.
Неужели родители так же переживали о ней когда-то? Или они боялись больше? Если так, то это просто ужасно. Вытерпеть неизвестность может только очень сильный и устойчивый человек. Насчет первого Рина никогда не узнавала, но второе явно было не про нее. Она не умела терпеть.
Однако до конца занятия она дотерпела. И не без пользы для себя. Ей удалось восстановить силы в знакомой и все же принимающей обстановке. Как бы ни бычилась Елизавета, она считала Рину своей, пусть и никогда бы этого не признала.
В оставшееся время обсуждение происходящих событий в «Лесной короне» не прекращалось. Вспомнили и Лесового с его исчезнувшей женой. Елизавета со смешком сказала, что не удивилась бы, если бы директор отеля был замешан в отъезде Натальи: она подозревала, что у них мог быть роман, но Рина, знавшая правду, молчала, сохраняя тайну. Она была, возможно, впервые согласна с Елизаветой. Наверняка Сергей был как-то замешан в обоих этих событиях, и если правду о первом уже не найти, то со вторым хоть что-то можно сделать.
Крайст остановил поток обвинений давнего приятеля, объяснив, что не позволит группе стать рассадником сплетен о хорошем человеке. Женщины сначала замолчали, но потом продолжили обсуждение.
– А вы были в ее номере? – задала вопрос Рина, обращаясь к Ларисе с Елизаветой.
Елизавета пожала плечами, а Лариса вздохнула.
– Я была, – сказала она горько, – там нет большинства ее вещей, но некоторые остались, как будто их побросали специально или забыли. Именно из-за этого я и испугалась.
Елизавета выразила сомнение:
– Именно так я собиралась бы, если бы меня бросил мужик. Уж я-то знаю.
Она многозначительно посмотрела на Крайста, но тот лишь кивнул в ответ и продолжил играть.
Рина пыталась сопоставить два и два все занятие, но ее уставшее сознание, ослабленное алкогольным отравлением, отказывалось соображать. Она понимала только, что ей нужна поддержка другого человека. Одна она просто сгорит, копаясь в событиях. И совершенно точно ей больше нельзя пить, хотя она точно сорвется при малейшей же возможности. В этом ей тоже необходима помощь, и, наверное, не Крайста. Он учил ее, но на данном этапе ей хотелось попробовать новый способ, который пришел ей на ум лишь недавно. Если и получится, православные родители никогда об этом не узнают. Никогда!
Когда встреча группы закончилась, Рина отправилась на обед, благоразумно решив перетерпеть никотиновое голодание и заполнить пустоту едой, а не сигаретой. Ей было физически тяжело даже просто передвигаться, а уж стоять на морозе без верхней одежды – и того труднее.
Внутри нее росла тревожность – за себя, окружающих; ее беспокоило происходящее. Чтобы чувствовать себя комфортно, ей нужно либо оставаться в привычной обстановке, либо относиться ко всему равнодушно и ничем не интересоваться. Она нарушила это равновесие, начав интересоваться сразу всем и оказавшись вдруг в совершенно неустойчивой, нестабильной ситуации, где люди умирают, пропадают, а полиция не имеет ресурсов или желания даже на то, чтобы просто их искать.
В ресторане она встретила Женю и Дашу, о существовании которых, признаться, уже забыла, занятая другими мыслями и другими людьми.
Ребята пригласили ее пообедать вместе, а после зайти в гости к ним в домик. Они рассказали, что Юля поехала на трехдневную экскурсию на Белуху и им ужасно не хватает третьего человека, чтобы кататься в долине.
– Боюсь, я пас, – сказала Рина, отказываясь от их предложения поехать на третьем снегоходе, – я заболела.
Женя внимательно оглядел ее.
– У тебя похмелье, что ли? – скорее удостоверился, чем спросил он.
Даша искоса на него посмотрела, но не стала останавливать, как это обычно делала Юля. Рина вдруг пожалела, что девушка уехала, резко соскучившись по ее умению сглаживать углы.
– Есть немного, – сказала она, наклоняясь над своим обедом, чтобы спрятать выражение лица.
Женя вздохнул и покивал.
– У нас есть немного вина, если нужно опохмелиться.
При упоминании вина Рина почувствовала рвотный позыв и поспешила отказаться.
– Без него справлюсь. Я могу к вам и просто так заглянуть на днях… если вы поможете мне в одном деле.
Идея пришла к ней неожиданно, но вдруг показалась безумно логичной и своевременной.
– Поможете пробраться в закрытый третий домик? Хочу посмотреть, что там на самом деле.
Ей хотелось избавиться от домыслов и узнать все как есть. Что ж, пора взять дело в свои руки и самой найти способы, как это сделать. А Женя с Дашей вполне подходящая компания для подобной вылазки. Он любил страшилки, а она – его. Можно свалить все на праздное любопытство, вряд ли им нужно что-то объяснять.
Даша посмотрела на нее удивленно, а Женя даже немного испуганно. Рина стушевалась, подумав, что зря все это сказала вслух, но сдавать назад теперь уже поздно.
– Вы мне сами страшилки рассказывали, –
