— Пусть нашим погибшим товарищам улыбнётся удача в чертогах великой Айти Вуори. За хирд, валькирию и Луми Ульфур! — выпалил он на едином духу и приложился к рогу.
— Ух! Ух! Ух! Ух! — загорлопанили сотней голосов хирдманы в такт его глоткам.
Краткость — сестра таланта. По крайней мере, во многих случаях прокатывает. Судя по всему, прокатило и в этот раз. Речь гостям понравилась. Потому что, когда тингмар показал всем опустевший рог, собравшиеся за столом разразились приветственными криками.
— Куннан, тингмар! Куннан, менникайнен! Куннан валькири! — вопило многоголосье. — Куннан Луми Ульфур!
Эхо заметалось между стенами, распугивая случайных птиц, а Эдик плюхнулся на скамью и облегчённо выдохнул. Вроде получилось неплохо. По крайней мере, позорно не освистали и яйцами с помидорами не стали забрасывать незадачливого оратора. А Стор Эровар, всё-таки старый пакостник, мог бы и заранее предупредить. Но обиды на старейшину не было и в помине. Да и сам мог догадаться, что придётся слово держать, так и нечего на других пенять.
Официальное вступление сделано, и течение праздника уже никто не мог остановить. Понеслось. После Стор Эровара каждый выступил с торжественной речью. Вспоминали подвиги и свершения погибших хирдманов. Сокрушались, что валькирия провела с кланом так мало времени. Желали им удачи на службе у Матери гор. Много что ещё говорили. И пили не меньше. Соответственно и ели.
Эдик поплыл практически сразу, как только сел. Ожидаемое действие алкоголя, выпитого натощак. В голове зашумело, прорезались добрые чувства к окружающим людям, охватила приятная расслабленность и откровенная леность. Ехать куда-либо расхотелось совершенно. И тот факт, что насущные дела вынужденно откладываются, перестал восприниматься катастрофой.
Всё хорошо, но сидеть вот так, пьяной вдрызг свиньёй, Эдику не улыбалось. Да и не подобает подобное поведение главе целого клана. Поэтому он вспомнил про дедовские методы и, влив в себя дополнительно литр пива, убежал в замок. А там, добравшись до сортира, с помощью двух пальцев исторг из себя алкогольную смесь, дабы прекратить её дальнейшее воздействие на организм.
Приведя себя таким образом в подобающее состояние, Эдик вернулся обратно и присоединился к разгоревшемуся пиршеству. Не зря же голодал до обеда. Да и жаренной на вертеле говядины попробовать хотелось, крайне уж способ приготовления понравился. Мясо, кстати, получилось, не очень. Пресное, полусырое и местами подгорелое. Но хирдманы придерживались другой точки зрения и поглощали его с завидным усердием. Впрочем, проблемы это не составило, учитывая разнообразие блюд праздничного стола. Эдик положил себе в тарелку целую курицу, приготовленную в замковой кухне, накидал ломтиков запечённой картошки, добавил жменю квашенной на бруснике капусты и с аппетитом принялся за еду.
Большое скопление народа и любые официально-торжественные поводы обычно тяготили Эдика. Но в этот раз он ничего подобного не испытывал. Ни малейшего намёка на желание улизнуть не ощущалось. Сросся он как-то с этими гигантами, да и с людьми тоже, воспринимая их уже как большую семью. А Альдеррийский замок давно ассоциировался с домом. Как с понятием, само собой, а не с архитектурной формой.
Пить всё же пришлось и дальше. Но одно дело, когда этот процесс происходит в чередовании с мясной пищей, и другое, когда просто накачиваешься алкоголем, отдавая предпочтение крепости и количеству напитков. Полученные эффекты разнятся. Эдик никуда не торопился и старался приобрести от застолья максимальное удовольствие. В том числе и эстетическое. Хотя в силу затянутости по времени торжества, он, в конце концов, надрался. Да так, что пришёл в себя только на следующее утро. Причём, утро позднее.
Еле разлепив глаза, Эдик первым делом узнал потолок собственной спальни, и с облегчением выдохнул. Правда, выдохнул очень осторожно, стараясь лишний раз не двигаться. По причине того, что малейшее движение приносило дискомфорт и требовалось время, чтобы немного прийти в себя. Похоже, что тормоза вчера всё-таки отказали. Ладно, хоть на приключения не потянуло. Но вопросы, как он здесь оказался, почему он полностью голый, и кто его, собственно, раздел, оставались открытыми.
В памяти образовался провал, и то, что случилось после наступления сумерек, Эдик вспомнить не мог. Помнил, что слуги понатащили факелов и переносных жаровен, а потом, как отрезало. Да и бог с ним. Расскажут, если что. Главное, чтобы сильно не накуролесил. Но даже при таких раскладах, ничего страшного. Тингмар тоже человек и имеет право на присущие человеку слабости. Но всё-таки, как хорошо просыпаться в своей постели. Под тёплым одеялом, на мягкой перине и пушистой подушке. Эдика немного отпустило, и он раскинул руки, с удовольствием потягиваясь… И ладонь упёрлась в ещё что-то мягкое, тёплое и крайне приятное на ощупь, чего базовыми характеристиками кровати предусмотрено не было.
Ошибиться в ощущениях было невозможно. Кисть левой руки легла на упругую женскую грудь, вызвав в ответ довольное мурлыканье. И судя по степени удовлетворения в интонациях, Эдик вчера показал себя с самой лучшей стороны. Если, конечно, что-то вообще было. Да нет, по-любому было. Жаль только, что не помнит ничего.
Рядом с ним лежала Идоя. Нашла всё-таки способ забраться в маркграфскую койку. Она с Амэдой уже давно демонстрировали недвусмысленный интерес к телу Альдеррийского лорда, но их держала в узде грозная кастелянша. Да и самому Эдику было как-то не с руки пользоваться доступностью служанок. Не то чтобы они были совсем уж не симпатичными. Тут, скорее всё наоборот. Не писаные красавицы, но внешность приятная. И хотя с фигурой и статями у обеих вдовушек был полный порядок, ему всё же другой типаж женщин нравился. Более миниатюрный.
Нилда, скорее всего, тоже в теме. Трудно представить, что она вот так просто позволила прохлаждаться своей подопечной в барской постели, вместо того, чтобы гонять её в хвост и в гриву по хозяйству. Уж кастелянша-то совершенно точно знает, кто у неё, где находится и с какой целью. Наверняка Нилда всерьёз озаботилась мужским здоровьем своего лорда, и, пользуясь случаем, решила вопрос его длительного воздержания по-своему. Интересно, как претендентки определялись с очерёдностью. Видимо, нашли какой-то мирный способ, судя по отсутствию следов физического насилия на лице девушки.
Дальнейшие размышления по этому поводу прекратились, потому что Идоя потянулась, как кошка, прилипнув крутым бедром к ноге Эдика, и стало просто не до размышлений. Одеяло по понятной причине поползло вверх, кровь перераспределилась в соответствие моменту, и организмом начали управлять инстинкты.
