Но если Хейердал показал параллели между Южной Америкой и Полинезией, то его противникам не составило труда указать на общие черты между Полинезией и Азией. Кроме языка это касалось также культурных растений, таких, как банан, хлебное дерево и тростник, а также домашних животных — свиней, собак и кур. Это касалось также доисторических транспортных средств. Полинезийцы знали плот, но в первую очередь их основным транспортным средством являлись каноэ, оснащенные парусом и балансиром, — в таком виде они были созданы в индонезийских водах. Каноэ не могли перевозить такой большой груз, как плот, но они лучше подходили для плавания против ветра и течений, что способствовало их более широкому и уверенному применению.
Один из главных аргументов Хейердала о том, что ветры и течения в Тихом океане исключали заселение полинезийских островов с востока, не встретил понимания. Кроме Альфреда Метро также Гутторм Гьессинг считал, что Хейердал недооценивал «мореходные способности туземцев», когда он отказал им в способности двигаться против ветра. Недооценивать способности туземцев ориентироваться в окружающем мире — это свойство вообще-то не было характерно для Хейердала. Скорее наоборот, одним из его главных утверждений было то, что, хотя туземцы не имели современных вспомогательных средств, они от этого не были глупее. Однако в отношении мореходных качеств полинезийцев здесь все оказалось иначе. Еще раз можно увидеть, что он выбрал легкий путь вместо более трудного при доказательстве своей точки зрения.
Прочитав «Американских индейцев в Тихом океане», Гьессинг не сомневался, что народы плавали взад и вперед по Тихому океану. Для него это было более полезным результатом исследований Хейердала, чем «более романтические» утверждения, что полинезийцы пришли с востока, а не с запада. Но Хейердала такое соломоново решение не удовлетворяло. Он был убежден, что прав именно он, а не другие. Именно они создали догмы и по-прежнему на них уповают, а не он.
Однако, постоянно пытаясь доказать свою правоту, Тур Хейердал сам подвергался опасности создания догм. Когда он говорил, что полинезийцы не могли плавать против ветра и поэтому не могли приплыть напрямую из Азии, его утверждение принимало неоспоримую форму догмы. Таким образом, в упрямстве, в котором он обвинял других, вполне можно было обвинить его самого.
Одним из немногих поддержавших Хейердала стал Кристиан Гледич, председатель Норвежского географического общества. По образованию он был инженером и геодезистом и занимал должность директора Норвежской геодезической службы. Именно в этой ипостаси он предстал перед читателями «Арбейдербладет», когда опубликовал там рецензию на «Американских индейцев в Тихом океане».
По рецензии было видно, что он тщательно изучил материал. Он сам занимался философией науки, но будет честнее сказать, что по большей части в сфере исследований Хейердала он являлся любителем. Но в области его профессиональных знаний, в науках о Земле, представления Хейердала, по мнению Гледича, были вполне достойными. Если плотоводец «был любителем, когда он отправился в свое знаменитое путешествие, то теперь он явно таковым не является».
В глазах Гледича Хейердал бросил вызов традиционным мыслителям. Своей работой «он нашел простое решение искусно поставленного вопроса» — он разрубил гордиев узел. Однако это сделало его непопулярным среди тех, кто умело «получал докторские степени и стипендии за каждый свой шаг». Поскольку Хейердал не имел официального университетского образования, к нему можно было относиться с пренебрежением.
Однако и Гледичу не удалось обойти стороной тот факт, что Хейердал, при всем к нему уважении, не имел твердой почвы под ногами, когда дело касалось лингвистических рассуждений. Все же плохой лингвист может быть хорошим ученым в других областях. Ученый может быть прав, даже если многие его аргументы неверны. Гледич считал, что приверженцы традиционной точки зрения, по меньшей мере, должны отложить свои старые истины хотя бы на минутку и вместо этого посмотреть на теорию Хейердала как на рабочую гипотезу. Несмотря на ошибки, сделанные Хейердалом в области лингвистики, «если его противники не имеют лучшей альтернативы, то он тогда выиграл битву в этом раунде».
Это касалось и того, если «последующий опыт заставит нас отказаться от его теории», — писал Кристиан Гледич{251}.
Сэр Питер Бак, который считал, что Тур Хейердал выставил себя на посмешище, назвавшись ученым, никогда больше не напоминал о себе. До Тура дошел только слух, что он присутствовал на премьере фильма о «Кон-Тики» в Гонолулу. Стараясь закончить «Американских индейцев в Тихом океане», Тур писал своим друзьям и знакомым, обнадеживая их, что это будет эпохальная работа. Но, после того как внимание к монографии иссякло, он больше не упоминал о ней в своих письмах. Несмотря на определенный успех на конгрессе в Кембридже, трудно было отрицать, что работа, на которую он потратил столько сил, в результате получила прохладный прием. Открыто он этого не признавал, но в той степени, в какой можно было что-то прочитать между скупых строк, становится понятно, что он разочарован. Ни «Кон-Тики», ни его научное обоснование путешествия не произвели революции в антропологии.
Многие ученые ценили Хейердала за то, что он снова поставил на повестку дня старые проблемы, уже с точки зрения новых знаний, но то не были знания, сдвигающие горы. Это объяснялось недостатком доказательной силы предъявленных свидетельств и ненадежностью методов. Но это объяснялось и тем, что Тур Хейердал, как порой случается в науке, стал жертвой перемены ветра.
В начале XX века в западном мире еще мало знали о тихоокеанской культуре. Внезапное признание, что эта культура подавляется и исчезнет, если ее не исследовать, привело к значительному притоку средств на данные изыскания в невиданном доселе объеме, особенно со стороны американцев. Сначала в поле отправились этнографы, лингвисты и антропологи и лишь несколько археологов. Результаты начали всерьез заявлять о себе в 20-х годах. Если кто-то и считал, что в полинезийской культуре прослеживается определенное южноамериканское влияние, то теперь от этой точки зрения отказались совершенно. Группа ученых во главе с Питером Баком в 30-е годы сделала азиатский след единственно верным.
В первую очередь именно эти широкомасштабные исследования сформировали знания Тура Хейердала о Тихом океане и поэтому во многом заложили основы его стиля мышления. Но к 1952 году данные исследования уже устарели, как заметил, среди прочего, Метро. Главной причиной тому был выход на сцену большого числа археологов. Ранее они уделяли внимание лишь тому, что находили на поверхности в форме жертвенников, стен и скульптур. В 50-е годы они начали серьезные раскопки, чтобы, если возможно, найти следы ранних поселений. Археологическая датировка получила авторитет как доказательство, и ученые смогли представить находки, дополнительно подкрепляющие теорию о миграции с запада. Основополагающие данные и методы монографии «Американские индейцы в Тихом океане» в одночасье потеряли актуальность. В этой связи работа стала жертвой незаслуженного раннего забвения. Внимания широкой публики она также не привлекла. Британское издательство «Джордж Аллен и Алвин» потеряло на издании 6100 фунтов стерлингов, или примерно полмиллиона крон в валюте того времени.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
