Туру не понадобилось много времени, чтобы найти фотографию каменной головы из Флореаны. Как только он ее увидел, он понял, что отправится на Галапагосы.
«Больше нет никаких сомнений, и я собираюсь организовать экспедицию», — писал он своей матери{254}.
Мореплавателя, сделавшего снимок, звали Филипп Лорд, он жил в Бостоне. Тур нанес ему визит, чтобы послушать его историю. Лорд рассказал, что он сошел на берег на Флореане, чтобы навестить знакомого немца, который много лет назад обосновался на острове с женой и детьми. Его звали Хайнц Виттмер, и каменная голова стояла прямо около его дома. Лорд спросил немца, знает ли он что-то о скульптуре и кто ее сделал. Виттмер безразлично покачал головой и ответил, что она уже была здесь, когда он приехал{255}.
Тур взял с собой в путешествие Ивонн, и в немалой степени благодаря ее вкладу новая экспедиция была готова к отправлению уже в середине декабря, только месяц спустя после прибытия в Нью-Йорк. Она хотела ехать с ним на Галапагосы, но это было неразумно, поскольку она находилась на четвертом месяце беременности. Скоро исполнялось четыре года, как они поженились, и Ивонн беспокоилась, не бесплодна ли она. Наконец она узнала, что весной у нее появится первенец{256}. Когда Тур вступил на борт судна, чтобы плыть в Эквадор, Ивонн вернулась обратно в Норвегию.
Тур нанял для экспедиции двух археологов. Арне Скьогсвольд, из Рёроса, только что завершил свое образование и работал в университетском древлехранилище в Осло. Эрик Рид — американец, специалист по культуре индейцев юго-западной части Северной Америки. Они встретились на Новый год в Гуаякиле, самом крупном портовом городе Эквадора. С оснащением, разделенным на тридцать три места, они сели на борт парохода «Дон Луко», перевозившего пассажиров и грузы с континента на Галапагосы.
Экспедиция на Галапагосские острова. На переднем плане слева направо: Эрик Рид, Тур Хейердал и Арне Скьогсвольд. Сзади — двое случайных знакомых
Путешествие проходило через Панаму и заняло неделю. По пути Тур разговорился с одной медсестрой, работавшей на островах и знавшей Флореану. Он спросил ее, видела ли она каменные статуи на Галапагосах, но она ответила отрицательно. Через несколько дней он показал ей копию снимка. Она кивнула утвердительно. Подумав, она сказала, что, кажется, таких каменных голов на Флореане две. Вдруг она вспомнила, что сын Виттмера рассказывал ей однажды. Каменное лицо так пострадало от времени, что Виттмер однажды украсил глаза и нос!
В Рек-Бэй, «столице» Галапагосов, «Дон Луко» должен был остаться на несколько дней, прежде чем отправиться дальше на Флореану. Экспедиция познакомилась с норвежскими и немецкими переселенцами, и однажды вечером, когда они сидели и разговаривали, Тур осторожно спросил, слышал ли кто-нибудь о каменной голове около дома Виттмера.
— Что? — засмеялась одна из женщин. — Ты имеешь в виду ту голову, что Виттмер сделал сам? Да. Он сам рассказывал, что сделал ее, чтобы порадовать своих детей!
— Виттмер считал, это очень весело, что туристы приезжают и думают, что она старинная, — сказала другая.
Пока собравшиеся умирали от хохота, у Тура «сердце ушло в пятки»{257}. Оказывается, каменная голова всего лишь шутка? Что тогда подумают Арне и Эрик, которых он притащил сюда?
Оркестр, состоявший из скрипки, гитары и губной гармошки, начал играть мелодии в тропической ночи. Тур слушал, но его мысли были далеко. Он в расстройстве лег спать, но заснул все же с мечтой, что статуя — настоящая{258}.
Тур проснулся рано утром. Он не мог поверить, что это была шутка. В отношении Арне и Эрика он настаивал, что Виттмер вряд ли мог выдумать такую голову, настолько похожую на головы на острове Пасхи и в Сан-Августине. Единственное, что ему хотелось, — это попасть на Флореану. К счастью, «Дон Луко» поднял якорь в тот же день. Они отправились в 14 часов с палубой, полной лошадей и кур. Судно достигло Флореаны за полчаса до захода солнца, но, пока команда смогла встать на якорь, уже стало темно, чтобы сойти с корабля.
На берегу Тур видел слабый свет керосинок. Он достал дневник. Как и во время экспедиции на «Кон-Тики», он писал по-английски. «Как ужасно писать, не зная правды об этой каменной статуе».
Несмотря на тревогу, Хейердал все же почувствовал некое облегчение. Журналисты не давали ему покоя перед отправлением. На их вопросы, что такого примечательного на Галапагосских островах, он отвечал уклончиво. Тур справился с соблазном рассказать о каменной голове. И если окажется, что скульптура всего лишь шутка, он в любом случае избежит газетного скандала.
На следующее утро Тур, Арне и Эрик высадились на берег. Фру Виттмер встретила их и помогла с багажом. За шиллинг в день она согласилась обслуживать их, пока они будут на острове.
Она напомнила Туру типичную немецкую домохозяйку. Ему пришла в голову мысль, и он достал из ящика книгу «Американские индейцы в Тихом океане». Полистав ее немного, он показал фру Виттмер фото статуй на острове Пасхи и в Сан-Августине. Она покачала головой.
Хайнц Виттмер не любил суеты, возникавшей во время прибытия судна, и остался дома. Его усадьба называлась Асило де ла Пас и находилась в восьми километрах от берега. Тропинка была неудобной, и Тур со спутниками потратили два часа, прежде чем добрались до места.
Немецкие новоселы. Хайнц Виттмер вместе с женой и детьми. Они занимались земледелием на острове Флореана и сыграли в жизни Тура Хейердала важную роль
Арне и Эрик остановились отдохнуть, Тур пошел дальше один. Он почти расстался с надеждой и готовился к разочарованию. Фру Виттмер не проявила никаких признаков узнавания, когда он показал ей фотографию.
И вот он увидел каменную голову, или, скорее, то, что должно было быть каменной головой. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что это подделка. «Плохая современная работа», — записал он в дневнике.
Он пошел и привел Арне и Эрика.
— Пойдем, — сказал он невесело, — я покажу вам, как может обмануть фотография.
Они уставились на истукана.
— О Боже! — выдохнул Эрик.
Больше они ничего не сказали.
Спустя некоторое время они подошли к главному дому и постучали в дверь. Им пришлось стучать несколько раз, прежде чем Хайнц Виттмер открыл. Он извинился, что плохо слышит. Тур перешел на немецкий, и широкая улыбка озарила лицо шестидесятипятилетнего Виттмера. Он выставил на стол ром собственного изготовления и кофе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
