– Однако все пошло не так как надо.
– Масгроув вылетел в тюрьму района Планальто с генератором поля смещения. Передача должна была производиться оттуда, поскольку обнаружилось, что генератор работает только в таких регионах, где невелика неровность поверхности и мало деревьев и кустарника. Кроме того, по очевидным социальным мотивам, местность должна быть незаселенной. Такая местность в Бразилии большая редкость.
– Генератор поля, который в данном случае мог также действовать и как передатчик непосредственной энергии, был смонтирован в точном соответствии с планом и самолет вернулся в Сан-Паулу без Масгроува.
– В этот же период Масгроув должно быть случайно подвергся действию газа беспорядков. Как вы могли убедиться сами, в районе Планальто его плотность особенно высока. С этого момента он стал действовать наобум. Ему следовало использовать генератор и попасть в 1978 год прямо в тюрьме или где-то неподалеку от нее. Далее предстояло добраться оттуда до Дженикс Корпорейшен в Миннеаполисе. Вместо этого он отправился в Вашингтон, причем оказался там спустя несколько месяцев. Что с ним произошло в эти потерянные месяцы, я не знаю. Утром, когда я заговорил с ним об этом, он отвечал совершенно бессвязно. Могу лишь предполагать, что некоторое время он блуждал в джунглях, прежде чем наткнулся на аванпост цивилизации, откуда продолжил путь в Америку.
– В Вашингтоне он познакомился с Эстаурдом.
– Теперь попытайтесь вообразить что представляли собой эти два человека во время встречи. Масгроув обычно решителен, но поражающее действие газа беспорядков может затянуться на недели. Значительный период времени он был в джунглях один в исключительно неприятном окружении. Вполне можно допустить, что к моменту знакомства с Эстаурдом он уже страдал острой формой шизофрении.
– Эстаурд, с другой стороны, судя по вашему описанию, был параноиком. Никаких психических предубеждений, держался за непривлекательную работу в Вашингтоне и, вероятно, не пользовался расположением коллег. Его брак развалился. Такие люди часто страдают маниями, на которых и коренится паранойное поведение, и Эстаурд не был исключением.
– Он уже был привлечен американским правительством к изучению нашего поля смещения посреди бразильских джунглей и Масгроуву ничего не оставалось, как вступить с ним в контакт.
– Эстаурд подавлял помпезной самоотверженностью и несчастный Масгроув, по-прежнему страдавший от действия газа беспорядков, попал под его влияние.
– Далее этим шоу командовал Эстаурд.
* * *
– При первой встрече Масгроув произвел на меня большее впечатление, но Эстаурд доминировал. Теперь понятно почему, – сказал Уэнтик.
– Невероятным выглядит то, – сказал Джексон, – что когда вы познакомились с Эстаурдом, он еще не подвергался действию газа беспорядков, но его дальнейшее поведение, судя по вашему описанию, не претерпело никаких изменений до самой смерти.
– С остальной частью этой истории вы знакомы. Эстаурд подергал за веревочки и организовал нечто вроде крохотной личной армии. Забирая вас в тюрьму, он надеялся изучить феномен, который обязан был объяснить Вашингтону, а заодно могла быть выполнена и миссия Масгроува, суть которой тот в общих чертах растолковал Эстаурду.
– Тогда-то и возникло третье непредвиденное обстоятельство. Воздействие газа беспорядков на Эстаурда и его людей.
– Эстаурд чувствовал, что должен добиться власти над вами; синдром беспорядков придал этому желанию определенность и начались допросы. Люди были вынуждены исполнять команды Эстаурда и превратились в его настоящих рабов. Сам Эстаурд, не сомневавшийся, что вы каким-то образом стоите за всем происходившим, клял вас за новые затруднения и пытался настроить против вас людей. Масгроув, безнадежно растерявшийся, прятался в камерах.
– Вы, сохраняя здравомыслие и приверженность логике, были дезориентированы происходившим и могли лишь наблюдать.
Уэнтик сказал:
– Эстаурд понимал, что все, кроме меня, испытывают то, что он называл буйными фантазиями.
– Похоже, у вас есть иммунитет против газа беспорядков. Можете ли объяснить почему?
– По-настоящему, нет, – ответил Уэнтик. – Разве что те небольшие дозы, что я принимал на станции, как-то укрепили сопротивляемость организма. Приходилось ли вам наблюдать иммунитет у людей, которые подвергались действию газа более одного раза?
Джексон отрицательно покачал головой. – Таких данных у нас нет. Если это дает защиту, нам удастся найти способ воспользоваться ею.
– Я вводил себе состав внутривенно, – уточнил Уэнтик.
– Вот как?
– Различие действия вполне возможно, – сказал Уэнтик. – Но все же самое лучшее – провести исследование.
– Сможете вы воспроизвести состав здесь в лаборатории?
– Надеюсь, да. Хотя на это потребуется время.
– Время терпит, – сказал Джексон. – Как бы там ни было, по причинам, которые мне установить не удалось, Масгроув неожиданно ушел из тюрьмы пешком и сделал то, что должен был сделать сразу по возвращении: воспользовался радио. Вокруг тюрьмы есть несколько безлюдных сторожевых будок и каждая из них оборудована коротковолновым приемо-передатчиком. За ним послали самолет и четыре дня назад он вернулся в Сан-Паулу. Без вас.
– Четыре дня назад я был еще в тюрьме.
– Конечно. Я не догадался о состоянии Масгроува и когда он сказал, что доставил вас в тюрьму, тут же отправил его обратно за вами. Не забывайте, я ждал десять месяцев, не имея ни новостей, ни объяснений задержки. К счастью два члена экипажа самолета по прибытии в тюрьму сообразили что происходит и надели смирительную рубашку не только на вас, но и на Масгроува. Это у нас в порядке вещей, когда люди страдают синдромом беспорядков.
– Есть одна вещь, которую я еще не понимаю, – сказал Уэнтик. – Это касается тюрьмы. Зачем она там, если известно сколь губителен газ беспорядков для людей?
– Еще одно наследие прошлого, – ответил Джексон, – много лет назад ученые энергично взялись за проблему очистки бассейна Амазонки. Ничего нельзя было сделать, пока джунгли покрывают его сплошь. В этой местности так трудно работать, что очистить ее обычными методами совершенно невозможно. Поэтому был придуман новый. В наши дни работы по очистке района Манауса ведутся опрыскиванием с воздуха. Деревья там настолько разнообразны, что промышленное использование этой древесины просто невозможно, поэтому их отравляют с самолета и оставляют гнить. Менее чем через шесть месяцев бывшая растительность достигает такой стадии разложения, что ее можно прессовать в брикеты на месте и либо использовать в качестве дешевого топлива, либо как гумусовое удобрение в тех местностях страны, где низка урожайность почвы.
– Освоение этого процесса началось в той части джунглей, которую мы теперь называем районом Планальто. Время от времени мы опрыскиваем его снова, чтобы не дать стерне ожить.
– Но примерно сто лет назад, когда интенсивность беспорядков была высока, а их причины известны не были, новая тюрьма стала необходимостью и район Планальто казался идеальным местом для ее строительства. Удаленная, практически исключавшая возможность побега, тюрьма казалась тогда последним словом техники для применения исправительной тирании. В наши дни мы знаем больше о воздействии газа беспорядков и эта тюрьма бездействует уже многие годы.
– Выходит все ее приспособления, вроде лабиринта, были сконструированы именно для тех целей, в которых их использовал Эстаурд?
– Назначение этих устройств – вызывать состояние шока. В определенном смысле это было возвратом к Павлову. Я как-то прочитал книгу об этой тюрьме. Ухо на стене, например, не имело никакого практического назначения, кроме просто своего присутствия. Заключенному завязывали глаза и выводили за стены тюрьмы к уху. Оставив его одного, тюремщики наблюдали за ним сквозь потайные прорези в стене.
– Как только заключенный осознал, что он один, его побуждением обычно было желание снять с глаз повязку и первое, что оказывалось перед его взором, было ухо. С того места, где его оставляли, он мог видеть долину лишь в одном направлении; все остальное скрывалось за пустой стеной. И посередине этой стены торчало ухо.
– С этого момента поведение заключенных всегда было одинаковым. Они бежали от стены почти в перпендикулярном ей направлении, затем останавливались и шли обратно к уху. Потом убегали снова немного дальше, чем в первый раз. Но странная бессмысленность уха очаровывала их до такой степени, что уйти от него они так и не могли. Один мужчина пытался даже допрыгнуть до него, чтобы потрогать, и не прекращал своих попыток целый день.
– Должен признаться, – сказал Уэнтик, – меня оно тоже очаровало, но скорее вызвало жуткое отвращение.
