Кожемяка заозирался, изучая пейзаж на другом берегу.
Отвлечься от недомогания почти удалось, это успокаивало. А дома он еще и чайку тяпнет с лимончиком, совсем хорошо станет. И никаких таблеток! Он не старая бабка, чтобы пилюли горстями глотать.
Вытащив смартфон из штанов, сообщил:
– Фоткаться буду. На фоне того берега. Тебя тоже сфоткаю, Пат, не дуйся. Размышляй пока, в какой позе сняться хочешь.
Занятый выбором ракурса и угла наклона видоискателя, он не заметил, как на мостки вступил мужик потертого вида и малость навеселе. Мужик приблизился и сказал:
– Уважаемый, огоньку не найдется?
– Чего? – переспросил, не разобрав слов, Анатолий. Звон в ушах усилился, заглушая сиплый голос подошедшего.
– Я говорю, огоньку не найдется? – произнес тот громче.
– А как пройти в библиотеку, узнать не хочешь? – хохотнул Кожемяка. – На прогулках не курю, уважаемый. Чистый воздух предпочитаю.
– Да ты не жмотничай, братан. Не сигарету ж прошу, в натуре, а огоньку только. Моя зажигалка того… сдохла.
Он сунул в лицо Анатолию грошовую синюю зажигалку и принялся с сухим клацаньем нажимать заскорузлым пальцем на клавишу, демонстрируя, что газ в емкости и вправду закончился, остались пустые щелчки.
Он все клацал, и клацал, и смотрел внимательно на Толяна, и спрашивал монотонно, с тупой настойчивостью: «Ну так как, дашь огоньку-то?»
Шум в голове превратился в грохот, перед глазами сгущалась вязкая тьма. Ноги сделались ватными. Крепче уцепившись за парапет, Кожемяка присел на корточки, но не удержался в сидячем положении и рухнул навзничь.
Последнее, что он видел, был мужик, который тянулся к его смартфону, упавшему на доски в полуметре от Толяна. Патрик, зарычав, вцепился зубами в руку вора, повис на ней, и кровь заструилась по грязной пятерне. Мужик от боли взвыл, выпустил с бранью трубку, та булькнула в воду. Анатолий прохрипел: «Фу, Патрик, хрен с ним» – и ухнул в небытие.
Очнулся поздно вечером на больничной койке под капельницей. Первым делом спросил, что с ним, а вторым – где Патрик. Насчет диагноза медсестра Зина сообщила, что предварительного установить не удалось. Врач в приемном отделении предположил, что гипертонический криз, но давление было почти в норме. Будут обследовать мозг на предмет кисты. Или данный инцидент – последствия травмы головы, произошедшей в прошлом. Пусть Анатолий не волнуется, все выясним. А Патрик – если имеется в виду собачка – он туточки, неподалеку. Пес пробрался незамеченным в машину «Скорой помощи» и проводил носилки с хозяином до больничных дверей, однако в глубь помещения проникнуть не сумел и был выдворен. Устроил под окнами корпуса скандал с лаем и воем. Пришлось обращаться за помощью к охраннику от въездных ворот. Повезло, что дежурил Слава Степанов, собачник со стажем. Он сумел отловить песика на петлю, но, узнав, отчего животное переживает, решил людей из приюта не вызывать, а на время устроить его за будкой КПП у забора. Патрика посадили на привязь, приволокли откуда-то доски для лежака, дали воды в миске и копченой колбасы, но он продолжает бузить, а нервы у ребят не железные. Терпят его пока исключительно из уважения, потому как узнали, что именно пес привел людей к хозяину, когда тот валялся без сознания. Но через час у них смена заканчивается, заступят другие, и будут ли долго сносить Патриковы вопли, неизвестно.
– Так что, майор, ты уж помоги. Поторопи Надюху, пусть скорее его забирает, – подытожил Кожемяка свою историю.
– Во сколько это произошло? – резким тоном спросила Марианна. – Во сколько к тебе подходил неизвестный с просьбой прикурить?
– Да какая разница, ласточка?
– Цыц.
– Извиняюсь, забылся малек. Какая разница, Марианна дорогая, во сколько?! Ну, может, час мы с Патом гуляли, может, туда-сюда пятнадцать минут. Фигня все это, забей. Главное, что я здесь делаю, не понимаю. Общеукрепляющий раствор мне вчера прокапали, сегодня температуру и давление измерили, все в норме. Завтрак скоро принесут. Вот придет врач с обходом, уговорю, чтобы выписали уже, нечего мне тут торчать. Или подписку им дам, если заартачится. Голова, конечно, немного тугая, но это фигня по сравнению со вчерашним. Чайку с лимончиком дома попью, и как рукой снимет. А если потребуется дальше обследоваться, то я и по месту жительства…
– Как выглядел мужик, можешь вспомнить? – перебила его Марианна.
– Ну, в принципе… Могу, наверно. Я ведь даже его сфоткал нечаянно, когда он со своей зажигалкой подгреб. Рука непроизвольно дрогнула, вот и сфоткал. Был бы смартфон жив… А зачем тебе?
– Мародеров карать нужно, – процедила Марианна, а сама подумала, что, похоже, прав был Левка, когда настаивал на своей версии.
Есть, есть подельник у колдуна. И у него было время добраться до Кожемяки, если знал, где искать. Возможно, набирая номер очередной жертвы, колдун каким-то способом метит телефон абонента маячком, после чего становится возможным определить его геолокацию. А исполнитель, приблизившись к жертве вплотную, осуществляет преступление при помощи неизвестного доселе орудия убийства, похожего на зажигалку. В итоге клиенты Ягина получают выполненным свой заказ.
Потому и на смартфон он нацелился, что не хотел рожу засветить, заметив, что сантехник его «щелкнул».
Может, газ без цвета и запаха пускает? Есть над чем поработать. Жаль, что смартфон кожемякинский утоп. С другой стороны, не потонул бы, исполнитель его все равно бы похитил.
Она проговорила на прощание:
– Ты особенно-то не рвись из больницы, Анатолий. Симптом тревожный, пусть обследуют хорошенько. И о собаке не беспокойся. Если не супруга твоя бывшая, то кто-нибудь из моих ребят заберет, обещаю. Выздоравливай.
Она еще немного посидела на диване, в задумчивости постукивая трубкой по щеке, потом набрала номер Скоморохова. Сказала:
– Лев Алексеич, не в службу, а в дружбу. Нужно срочно метнуться на улицу Академика Куропаткина. Сама бы сгоняла, но безлошадная, ты в курсе. Я сейчас кратенько объясню, что от тебя требуется, а в развернутом виде ситуацию обрисую, когда перезвонишь мне. Только звони сразу, как освободишься, у нас клев наметился.
На встречи с поставщиком Витольд Ягин неизменно переодевался в шкуру ветерана труда Анатолия Александровича Сушкова. Этот образ в последнее время вызывал у колдуна серьезный внутренний дисбаланс, отчего общение с поставщиком становилось весьма изматывающим. Не потому что быть Сушковым так уж плохо. Отнюдь. Но личина придурковатого, чудаковатого старого пня, пусть на краткий эпизод, пусть изредка, один раз в месяц примеряемая, стала для Ягина почти непереносима.
– Ну, здоров, дед, – по-хамски осклабившись, приветствовал его мелкий субъект с обезьяньей физиономией и в дешевых джинсах. – Что-то ты нынче не в графике. Пластилина мало, не накопил. Но раз ты меня сдернул с места, да еще в такую рань, платить будешь, как за целый кусок.
