Вскоре начались первые аресты: 12 февраля, в день рождения Линкольна, были задержаны студенты из Университета Шоу и Колледжа Св. Августина. Это не только не остановило демонстрантов, но, наоборот, лишь усилило общее чувство солидарности и вызвало расширение участия в акции. На следующий день учащиеся Флоридского университета в Таллахасси толпой промаршировали к буфетным стойкам автовокзалов, а оттуда ― прямиком в тюрьму.
К концу марта сидячими демонстрациями было охвачено свыше пятидесяти южных городов. В ряде городов демонстраций дожидаться не стали. Например, в Хьюстоне и Сан-Антонио владельцы универсальных магазинов в спокойной обстановке обсудили ситуацию с местными правозащитными группами и без шума открыли для негров свои буфетные стойки. Студенческие организации северных городов активно поддерживали чернокожее студенчество Юга и их борьбу за равенство. Они писали петиции в их защиту, собирали для них деньги и пикетировали местные представительства тех торговых компаний, которые в своих буфетах на Юге продолжали вести политику сегрегации. В Нью-Хейвене 200 учащихся Йельской теологической школы провели марш молчания в поддержку сидячих демонстраций. Ими также был составлен «черный список» наиболее непримиримых в расовом отношении хозяев гостиниц. В Нью-Йорке члены профсоюзов, либеральных организаций и КЗРР пикетировали сотни магазинов компании «Вулворт». Координатор бойкота от КЗРР Гордон Кэри 4 апреля докладывал: «В некоторых из этих магазинов за всю вторую половину дня не было и дюжины покупателей».
Учащиеся Колледжа Монтгомери обратились к новому председателю МАУ Ралфу Эйбернети с просьбой помочь им организовать сидячую демонстрацию в здании суда. За эту акцию из колледжа отчислили семь студентов. Среди них был и Бернард Ли ― председатель Студенческого комитета протеста Алабамы. Некоторое время спустя Ли вместе с Джеймсом Бивелом и несколькими другими активистами сидячих демонстраций были приняты в штат КЮХР. Новые члены привнесли с собой в движение совершенно новый настрой, они изменили всю конфигурацию сил, выступавших за расовое равенство.
В Нэшвилле, где располагалась штаб-квартира представителя ТПРП Джеймса Лоусона, местное отделение КЮХР сумело установить очень крепкие связи с местным Советом христианского руководства, который возглавлял Келли Миллер Смит. В течение многих месяцев сотрудники этих организаций совместно занимались проведением семинаров по организации ненасильственных действий. При их содействии было организовано пикетирование местных буфетов. В первый же день этой акции, 13 февраля, было арестовано в общей сложности 79 студентов. Их обвинили в нарушении общественного порядка. Джеймсон Джонс, издатель общеамериканского методистского студенческого журнала «Мотив», работавший в Нэшвилле, дал в своей статье описание происшедшего: «Их всячески обзывали, но они хранили спокойствие. Они не отвечали ударом на удар. И даже тогда, когда белые подростки таскали за волосы и тушили окурки о спины негритянских девушек, они не сопротивлялись. Они молились и были готовы с достоинством вынести все, что им предстояло».
Сидячие забастовки продолжались в Нэшвилле в течение двух месяцев, пока массовый марш протеста, проведенный 12 апреля, чуть было не закончился вооруженным противостоянием. Только тогда местные коммерсанты согласились на переговоры. Они пошли на это, чтобы избежать серьезной вспышки насилия. Однако нельзя сбрасывать со счетов и экономический бойкот. Эти два фактора в равной мере влияли на урегулирование ситуации в различных населенных пунктах. Через месяц буфеты шести универсальных и специализированных крупных магазинов Нэшвилла были открыты для чернокожих клиентов. Однако даже три года спустя сидячие забастовки здесь продолжались. Полная десегрегация мест общественного питания была достигнута только после столкновений, приведших к человеческим жертвам.
Белые участники сидячих демонстраций ― расисты называли их «любителями черномазых» ― подвергались особо жестокому преследованию. Малколм Карнахэм ― белый однокашник Джеймса Лоусона по богословскому факультету ― был однажды избит молодыми расистами, а затем арестован полицией вместе с ними за драку, несмотря на то что сознательно не оказывал никакого сопротивления. В Новом Орлеане, где сидячие демонстрации встретили яростное сопротивление, власти арестовали белого студента Тьюлейна Сидни Голдфинча, обвинив его в «преступном анархизме». С 28 марта I960 года по февраль 1962 года в Новом Орлеане было арестовано свыше трехсот участников демонстраций. Но выступления протеста здесь продолжались, и 12 сентября 1962 года для негров были открыты буфеты в пятнадцати крупных магазинах. В Джексонвилле, штат Флорида, белый американец Ричард Паркер был приговорен к трехмесячному тюремному заключению. Однако по всей стране прокатились протесты, через шестьдесят дней его освободили. В Далласе 58 белых студентов из Южного методистского университета присоединились к двум своим негритянским однокашникам, устроившим сидячую забастовку за буфетной стойкой в местной аптеке. Их пытались выгнать, даже опрыскали ядохимикатами, но они просидели до закрытия аптеки.
Преподобный Мэттью Макколам, один из основателей КЮХР, начал работать в Оранджберге, где господствовали расистские настроения, еще до автобусного бойкота в Монтгомери. Сидячие демонстрации в этом городке отличались превосходной организацией. Учащиеся Колледжа Клофлин и Южно-Каролине кого государственного колледжа были разбиты на группы по сорок человек. Планы действий разрабатывались самым тщательным образом, учитывалась любая мелочь, включая точный хронометраж: устанавливалось, к примеру, сколько минут занимает дорога из колледжа до каждого магазина. К участию в демонстрациях допускались только те, кто был уверен, что он не ответит, «даже если его лягнут, ударят или плюнут на него». Поэтому, выйдя в тот день, 25 февраля, из студенческого городка группами по 3―4 человека, каждый из черных студентов знал, в какую именно дверь магазина он должен войти и на какой именно стул за буфетной стойкой он должен был сесть. Для каждой группы разрабатывался самостоятельный маршрут, чтобы они подошли одновременно к универмагу, избежав при этом ареста за несанкционированное массовое шествие. Это было начало кампании, которая достигла своего апогея 15 марта. Было холодно, температура упала ниже 0° по Цельсию. Полиция встретила демонстрантов слезоточивым газом и водой из брандспойтов. Все участники марша промокли до нитки, а некоторые оказались на асфальте ― их сбило с ног струями воды. В их числе оказались слепая девушка и еще несколько инвалидов. Свыше 500 учащихся было арестовано. Из них 150 отвезли в городскую и окружную тюрьмы. Остальных, порядка 350 человек, дрожавших от холода и сырости, загнали на открытую площадку, где они начали громко молиться и распевать псалмы. Участь тех, кого развезли по тюрьмам, была немногим лучше. Некоторых заперли в подвале, рядом с бойлерной, где стояла страшная жара. Один из учащихся оказался в камере, пол которой был залит трехдюймовым слоем воды.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
