Чем больше королева думала о будущем замужестве, тем больше ей не нравилась постановка вопроса. Она действительно «не могла» понять, зачем нужно выходить замуж только ради самого замужества. Ее ужасно пугала даже мысль о браке. Виктория с детства привыкла к самостоятельности, она постоянно все делала так, как ей хотелось, и часто признавалась, что с трудом соглашается с мнением окружающих. А когда она говорила, что мать ни за что на свете не оставит ее в покое, пока она не выйдет замуж, лорд Мельбурн обычно отвечал: «Ну что ж, значит, есть только один способ решить эту проблему». Однако Виктория не желала решать такие важные вопросы столь примитивным способом и считала, что для нее это слишком «шокирующая альтернатива». С другой стороны, она изрядно устала жить в окружении людей, которые намного старше ее. Если же к ней приезжали в гости ровесники из числа близких родственников, то она понимала, как хорошо общаться с молодыми людьми. Ведь она сама была еще очень молодой особой, о чем, к сожалению, «часто забывали» ее придворные.
А в сентябре в гости к Виктории приехали и другие представители семейства Кобургов, включая сыновей дяди Фердинанда Огастуса и Леопольда, а также их сестру Викторию и другого кузена — Александра Менсдорфа-Пуйи, сына принцессы Софии Саксен-Кобургской. Королева Виктория радушно приняла гостей и провела с ними немало времени. Ей чрезвычайно понравились их семейные шутки и бодрое настроение, беззаботная веселость Виктории, очаровательный взгляд Александра и его чудные волосы и милая привычка всплескивать руками при каждой новой встрече. «Мы были так близки, так едины, так счастливы», — записала она в своем дневнике. А когда они уезжали в Вулвич, она лично проводила их на борт судна «Молния». Она даже попыталась помочь им погрузить свои вещи и позвала с этой целью офицера, но они отказались от помощи, сообщив, что привыкли все делать сами.
Вскоре наступило время очередного визита в Англию принца Альберта и его брата. Королева Виктория тщательно подготовилась к этому событию и сделала все возможное, чтобы ни у кого из них не возникло никаких необоснованных надежд насчет ее будущего брака. Другими словами, Альберт должен был понять, что «между нами пока нет даже намека на помолвку». Она никогда не давала повода говорить о своем желании выйти замуж за Альберта и не собирается делать этого сейчас. Правда, часто говорила о том, что он ей нравится как человек и как родственник, но не более того. Если она когда-нибудь все же примет окончательное решение обручиться с ним, то прежде всего сообщит об этом дядюшке Леопольду, и к тому же при непременном условии, что речь о замужестве может пойти только через два или три года, никак не раньше.
Обеспокоенный таким поворотом дел и решимостью королевы во что бы то ни стало оттянуть время формального заключения брака, король Леопольд попросил своего племянника приехать к нему в Брюссель для более подробных консультаций. Что же до самого принца, то его вполне удовлетворил такой ответ и он готов был ждать сколько угодно, пребывая в уверенности, что рано или поздно такой брак все равно состоится. «Я готов подождать, — сообщил он королю, который тут же поделился с бароном Штокмаром, — но только при условии, что мне будут даны определенные гарантии. Но если по истечении трех лет я увижу, что королева по-прежнему не расположена заключить брак, то это поставит меня в совершенно идиотское положение и может в конце концов разрушить все благополучные перспективы в моей жизни».
Король заверил его, что все должно быть нормально. Другими словами, все будет хорошо, если принц Альберт совершит еще один визит в Англию.
Этот визит состоялся в октябре 1839 г. В тревожном ожидании очередной встречи с принцем Альбертом королева Виктория вела себя нервно, часто капризничала, ругала прислугу и даже не могла как следует сосредоточиться на своей рутинной письменной работе. А когда узнала, что кузены не могут выехать в запланированное время, то написала довольно острое письмо королю Леопольду. «Мне кажется, — заявила она, — что они не проявляют достаточного желания приехать ко мне, и это доставляет мне массу неприятных чувств». Еще более нетерпеливой и раздражительной она стала по отношению к лорду Мельбурну, который практически каждый раз засыпал после ужина и громко храпел в церкви во время воскресной службы. Она не понимала, как он может вести себя подобным образом в присутствии стольких людей. А когда он пил много вина, чтобы не спать, Виктория тут же напоминала лорду, что от этого ему станет плохо. Все чаще она испытывала раздражение из-за того, что он не ставил ее в известность относительно всех перемен в министерстве внутренних дел. Она хотела бы знать, что происходит в правительстве, и какие именно решения принимаются от ее имени, а выходило так, что узнавала обо всем последней. Еще лорд Мельбурн, как и король Леопольд, настаивал на приглашении кого-нибудь из тори на встречу с Альбертом и его братом, когда они приедут.
Во время таких неприятных бесед с лордом Мельбурном Виктория часто выходила из комнаты и возвращалась только через некоторое время, когда считала, что немного успокоилась. А за день до приезда кузенов Виктория снова разозлилась на лорда Мельбурна, когда он пришел к ней для очередного разговора. «Боюсь, что он почувствовал мое дурное настроение, — записала она в дневнике, — поскольку не уселся по обыкновению, а остался стоять и стоял до тех пор, пока я не пригласила его сесть... Не могу понять, что со мной происходит, — так продолжала она свои рассуждения в дневнике, — ведь я всегда любила этого человека и всегда считала его самым добрым и самым дорогим для меня другом».
Разумеется, такая молодая особа, как королева Виктория, непременно должна была иметь возле себя хоть каких-то молодых людей, с которыми можно беззаботно посмеяться и развлечься. Ей недоставало такого общения во время безрадостной жизни в Кенсингтоне, и примерно те же чувства она испытывала, став королевой Англии. Именно поэтому Виктория так любила танцевать на вечеринках, ей нравилось заглядываться на красивых молодых мужчин и поздно ложиться спать. «В этом нет ничего противоестественного», — глубокомысленно заметил лорд Мельбурн, пытаясь скрыть от нее свою озабоченность и предательские слезы на глазах.
14. ПРИНЦ АЛЬБЕРТ
«Я верю, что сами небеса послали мне ангела, который будет ярко освещать всю мою последующую жизнь...»
Рано утром 10 октября 1839 г. королева Виктория проснулась в своей спальне в Виндзорском дворце с ужасной головной болью и тяжестью в желудке. Давала о себе знать большая порция мяса, которую она съела накануне вечером. Это было далеко не лучшее время для приезда кузенов. Еще больше расстроило известие о том, что какой-то лунатик разбил во дворце несколько окон. Она вышла погулять на свежем воздухе, но не успела отойти от дворца, как ее догнал паж с письмом в руке. Король Леопольд сообщал, что ее кузены должны приехать сегодня вечером.
В половине седьмого вечера королева Виктория уже стояла на верхней ступеньке парадной лестницы и встречала гостей. Она смотрела, как они поднимались, уставшие от длительного и весьма утомительного плавания через Ла-Манш. Точнее сказать, все ее внимание было приковано к ослепительно красивому и обаятельному принцу Альберту. Его голубые глаза были «прекрасны», фигура грациозна и казалась намного более стройной, чем во время их первого знакомства. А самое главное заключалось в том, что он заметно возмужал, стал шире в плечах, а его миловидное лицо украшали «деликатные» усы, которые еще больше подчеркивали чувственные губы. Он действительно был «очень привлекательным» молодым человеком, и королева вдруг почувствовала, как сильно заколотилось сердце. У него был вполне нормальный вес, да и рост соответствовал ее представлениям о мужской красоте. Она любила высоких мужчин, но они, как она считала, должны были быть все же не настолько высокими, чтобы подчеркивать ее собственные миниатюрные размеры.
Дальнейшее общение королевы с кузеном еще больше убедило ее в правильности своих первых впечатлений. Он действительно был красив, умен, грациозен, добродушен и к тому же на редкость элегантен.
К сожалению, их багаж еще не прибыл к ужину, и поэтому братья не смогли надлежащим образом одеться, хотя лорд Мельбурн настаивал, чтобы они пришли в своей дорожной одежде. Они появились только после ужина, и принц Альберт несказанно порадовал королеву тем, что долго и весьма охотно танцевал с ней. Она была просто в восторге от его утонченных манер и умения держать себя на публике. А пару дней спустя она не без удивления узнала, что Альберт не только прекрасно танцует, но и столь же прекрасно играет на пианино. Причем это обнаружилось, когда он с воодушевлением исполнял ее любимые симфонии Гайдна. Конечно, по всему было видно, что он не получает такого удовольствия от танцев и музыки, как она, и все же это было для нее приятным открытием. Ей показалось, что ему больше нравится живопись, а не танцы и музыка. Во всяком случае, он выглядел гораздо более счастливым, когда в воскресенье вечером увлеченно рассматривал альбомы с рисунками Доменичино, а девушка сидела рядом и украдкой наблюдала за ним.
