Дальнейшее общение королевы с кузеном еще больше убедило ее в правильности своих первых впечатлений. Он действительно был красив, умен, грациозен, добродушен и к тому же на редкость элегантен.
К сожалению, их багаж еще не прибыл к ужину, и поэтому братья не смогли надлежащим образом одеться, хотя лорд Мельбурн настаивал, чтобы они пришли в своей дорожной одежде. Они появились только после ужина, и принц Альберт несказанно порадовал королеву тем, что долго и весьма охотно танцевал с ней. Она была просто в восторге от его утонченных манер и умения держать себя на публике. А пару дней спустя она не без удивления узнала, что Альберт не только прекрасно танцует, но и столь же прекрасно играет на пианино. Причем это обнаружилось, когда он с воодушевлением исполнял ее любимые симфонии Гайдна. Конечно, по всему было видно, что он не получает такого удовольствия от танцев и музыки, как она, и все же это было для нее приятным открытием. Ей показалось, что ему больше нравится живопись, а не танцы и музыка. Во всяком случае, он выглядел гораздо более счастливым, когда в воскресенье вечером увлеченно рассматривал альбомы с рисунками Доменичино, а девушка сидела рядом и украдкой наблюдала за ним.
Королева Виктория пересказала лорду Мельбурну свои впечатления о принце Альберте, И тот терпеливо выслушал ее, с трудом подавляя в себе все более нарастающее чувство грусти. Понятно, что перспектива увидеть при дворе мужа королевы могла вконец разрушить его карьеру и сделать ненужным. Однако он стойко воспринимал грядущие перемены как неизбежные и не пытался противиться им. Лорд Мельбурн вынужден был согласиться с Викторией, что принц Альберт действительно прекрасно выглядит, хорошо образован, превосходно воспитан и обладает аристократическими манерами. При этом он не преминул поддразнить ее, вспомнив ее восхищение Александром Менсдорфом-Пуйи, чтобы королева признала, что она вообще неравнодушна к истинной красоте. В конце концов, Мельбурн поддержал Викторию в том, что она делает прекрасный выбор, а «стойкие протестантские чувства» принца Альберта, несомненно, будут дополнительным аргументом в его пользу. Лорд Мельбурн был крайне растроган этим разговором и чуть было не расплакался под конец, когда пожелал королеве счастья и удачи. «Я считаю, что вы сделали правильный выбор, — сказал он Виктории, и будете чувствовать себя более комфортно и уверенно. Я понимаю, что женщина не может слишком долго оставаться одна, в какой бы ситуации она ни находилась». Правда, при этом он посоветовал ей подождать хотя бы неделю, чтобы как следует поразмыслить и только тогда решить. Однако королева уже не могла позволить себе подобной роскоши. Она сгорала от нетерпения и готова была принять решение прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик.
«Я сказала лорду Мельбурну, что уже приняла окончательное решение и не намерена долго ждать, — записала она в своем дневнике. — Он не удивился и только спросил, когда это должно произойти. Я сказала, что не ранее года, и тут же спросила, как лучше сообщить принцу Альберту о своем решении. Мельбурн громко рассмеялся».
Вечером 15 октября, то есть спустя пять дней после приезда гостей, Виктория, прекрасно понимая, что принц Альберт никогда не осмелится сам сделать предложение королеве Англии, отправила ему записку, в которой просила прийти к ней для важного разговора. Он приехал точно в назначенный срок и был заметно взволнован. По всему было видно, что Альберт нервничал и даже дрожал от возбуждения. Впрочем, и Виктория не могла унять дрожь. Несмотря на то что накануне вечером они очень тепло расстались и он многозначительно задержал ее руку в своей, что могло означать принципиальное согласие, они оба очень волновались в этот ответственный момент. Сперва они долго говорили по-немецки о каких-то мелочах, а потом она перешла на английский и быстро сказала, что была бы «счастлива», если бы он согласился обручиться с ней. Эти слова оказали на них обоих успокаивающее воздействие. Не успела Виктория закончить фразу, как Альберт схватил ее за руки, осыпал их поцелуями и быстро пробормотал по-немецки, что будет счастлив провести с ней всю свою жизнь. «Он был таким добрым, таким отзывчивым, — записала королева в дневнике, когда снова осталась одна. — О Боже мой! Мне даже представить трудно, какое счастье я испытала в этот момент! Как это приятно осознавать, что я любима таким прекрасным человеком! Он — само совершенство! Совершенство во всех смыслах — и по внешности, и по характеру... Боже мой, как я люблю его... Мы часто обнимаемся с ним и не можем остановиться».
В тот вечер принц Альберт пришел на ужин в сине-красной виндзорской униформе, введенной для членов королевского двора еще королем Георгом III. Вскоре после ужина королеве Виктории вручили письмо от принца Альберта. «Не могу поверить, — говорилось в нем, — что я заслужил столь большую любовь... Я верю, что сами небеса послали мне ангела, который будет ярко освещать всю мою последующую жизнь... Душой и телом всегда буду твоим рабом, твой верный Альберт». Прочитав это трогательное послание, королева Виктория расплакалась от умиления.
Она действительно была счастлива, и это сразу же заметили при дворе все. Она так же безотрывно следила за каждым шагом принца Альберта, как когда-то следила за действиями лорда Мельбурна. Виктория и Альберт проводили вместе все время, пели песни дуэтом, гуляли по парку, ездили верхом на прогулку за город, дарили друг другу кольца и пряди волос. А когда она была занята изучением государственных документов, он сидел рядом и пристально следил за каждым ее движением. Они даже военные парады в Гайд-парке принимали вместе. При этом он был одет в белые кашемировые бриджи и, как отметила она с восхищением, «под ними у него ничего не было». Они пристально вглядывались друг в друга, желая поскорее остаться наедине, чтобы обняться и поцеловаться. И когда они наконец остались одни, слезы счастья потекли по ее щекам. Тогда он взял ее лицо в свои руки и неоднократно поцеловал ее.
«Я люблю его так сильно, что не могу выразить свои чувства словами, - сообщала Виктория королю Леопольду. — Эти несколько последних дней пролетели как один миг, как один короткий сон, и я так поглощена нахлынувшими на меня чувствами, что с трудом могу подыскать нужные слова. Я действительно очень счастлива». А когда принц Альберт вынужден был распрощаться с ней перед отъездом в Кобург, королева Виктория «много плакала, но все же была счастлива при мысли, что на сей раз их разлука не будет слишком продолжительной». «О, как я счастлива! — писала она в дневнике. — Я люблю его всеми фибрами своей души, люблю преданно, горячо и безгранично!»
Подобные чувства испытывал к королеве и принц Альберт. «Нет надобности говорить, — писал он ей из порта Кале, — что с тех пор, как мы расстались, все мои мысли и чувства наполнены тобой. Эти дни пролетели очень быстро, но дни нашей разлуки пролетят так же незаметно».
«Моя дорогая Виктория, — сообщал он ей на следующий день, — мне так хочется поговорить с тобой. Без тебя все кажется мне слишком тоскливым. Твой портрет стоит у меня на столе, и я просто не могу оторвать от него глаз». « Виктория так добра ко мне, так великодушна, — делился он своими мыслями с бароном Штокмаром. — Иногда мне кажется, что я с ума схожу от одной только мысли, что являюсь любимым человеком королевы. Я знаю, что вы проявляете немалое участие в моей судьбе, и именно поэтому решил излить вам душу». «Твоя любовь переполняет мое сердце, — писал он королеве несколько позже. - А там, где любовь, там всегда счастье... Даже в самых смелых мечтах я не смел надеяться, что когда-либо встречу такую глубокую любовь».
Однако в письмах своему другу принцу фон Лёвенштейну, а также некоторым членам своей семьи принц Альберт был более сдержанным и неоднократно повторял, что предвидит некоторые сложности в отношениях с королевой. Он с тревогой говорил, что, вероятно, ему «понадобится в будущем больше твердости и решительности», если не сказать — смелости, чтобы отстаивать свои позиции при королевском дворе. Иногда он даже высказывал опасения, что «не сможет полностью соответствовать» своему новому положению и тому ритуалу, который утвердился в королевском окружении. «Да поможет мне Господь Бог», — закончил он одно из своих писем бабушке. Словом, его будущее казалось ему «блестящим, великолепным, но вместе с тем обильно усыпанным острыми шипами». Что же касается его мачехи, то принц ограничился кратким сообщением, что королева Виктория отнеслась к нему «чрезвычайно благосклонно и дружелюбно» и что он надеется, что небеса не отдадут его в злые руки. Правда, при этом не преминул напомнить, что небо над его головой «не всегда будет таким ясным и безоблачным». Конечно, принц Альберт заверял всех, что верой и правдой будет служить своей новой стране, но при этом никогда и ни за что не забудет, что является «истинным немцем и преданным представителем рода Кобургов». Вскоре после возвращения в Кобург ему пришлось на деле выдержать те испытания, которые ожидали его в будущем.
