Пять баронств, Пиксквары, Кемгербальды, Гердскольды ну и Нона сразу в лице двух фамилий, все они были смертниками, все они были обречены на казнь, так как магистрат бестиаров, не простит северу заминку в пять месяцев и всю ту кровь и нервы которые они попортили им здесь на севере. И это понимали все.
Касприв вздулся суетой. Строительные артели, не дожидаясь расчета, снимались длинными эшелонами фургонов, уходя с поля грядущей резни. Уходили гномы, эвакуируя семьи и бросая свое еще не достроенное детище в лице подземного города. Купцы старались спасти самое ценное барахло в три дорого фрахтуя речные суда, что бы успеть вывезти хотя бы частично и выборочно наиболее ценный товар. Наступило время легкой анархии, воровства и беззакония, каждый пытался выжить, каждый пытался минимизировать свои потери в кошельке и имуществе.
Ну а что делал я?
Правильно, вытолкал маленькую лодочку на водную гладь, взял спиннинг в руки и тихо предавался радости рыболовства, думы думая и пережевывая последние печальные новости.
Тут ведь какая штука вырисовывалась. У меня на руках, новое имя, у меня на руках титул и чистая совесть перед новыми правителями. Для них я никто и звать меня никак. А старые? А старые скоро все умрут. Казнят Паскаля, вырежут практически все поголовье магов и защитников, хоть это и будет не легко, но с опытом рыцарского ордена вполне реально. Наступит новая эра новых правителей, жизнь простых смертных на этом не закончится. Я вполне в силах уйти на покой, начав все с нуля совершенно наплевав на обязательства и те надежды, которые возлагал на меня Финор. Да и собственно не видел я выхода особого из всей этой ситуации. Кто я в конце концов? Миссия? Я же не могу по щелчку пальцев исправить весь этот бред. Но… Всегда есть какое‑то внутреннее «но», так и у меня душа была не на месте.
Я хоть и потерял все свои труды и земли, но не мог просто так смотреть, как все это будет втоптано в грязь армейским сапогом. Было жалко, было банально жалко своих прошлых трудов, тех высот, которых добился местный народец успевший поднять голову из беспросветной серости и грязи. Всего этого было жаль.
В очередной раз тяжело вздохнув смотал снасти, вставил весла в уключины и неспешно погреб на своей лодчонке к берегу, где меня поджидал небольшой возок с лошадкой и хмурый последнее время алхимик, все еще с обидой припоминающий мне свой полет из окна гостиницы.
На Нону мне было наплевать… Хотя нет, вру конечно, была какая‑то горечь и не мелкая тоска в груди. Баронства было откровенно жаль, но больше всего сердце было не на месте при мыслях о Германе. Парень пропадет. Как сюзерен всех пяти баронств и формальный владетель всей этой земли, мальчишка выгребет по полной, и ладно бы за дело, а то даже толком и пожить по воевать не успел. Естественно юношеский максимализм бурлил у него в одном месте ворохом надежд и чаяний что все будет хорошо, только вот реальность, увы, куда как жестче и прозаичней детских фантазий.
Лодочка ткнулась носом в берег и я, немножко напрягшись, вытянул ее по глубже на отмель, дабы ее не унесло. Рыбу я отпускал, так что, кинув на плечо снасти, уже через минуту грузился в повозку.
Был полдень, серость с неба разогнал прохладный ветерок и хотя солнышко ярко блистало в голубом океане небосвода, под курточку уже приходилось поддевать что ни будь, дабы не застудится.
Потряслись по дороге в Касприв. В гостиницу не хотелось, Алю было все равно где бродить, уткнувшись в книгу, ну а я решил проведать своего друга, мысли о котором не давали мне покоя. Де Мирт упрямо не желал слушать доводы разума, полностью игнорируя варианты с бегством. Явно дурное воспитание господина Ло сказывалось, маленькому монаху вообще все было до балды, он либо медитировал, либо колотил врагов своей «кий–йа» палкой. С графом и его ребятами я пока расстался, все же абстрагироваться полностью от творящейся вокруг вакханалии не стал. Вампиры в статусе развед группы у меня колесили по баронству незримыми тенями выхватывая дополнительную информацию.
Именно благодаря гнезду вампиров я был предупрежден о новом акте «Марлезонского балета», а именно о группе посетителей, некогда моей вотчины, что инкогнито передвигались по глухим местам баронства.
Мак еще в утренней мареве выцепил своим поисковиком легкие неверные тени в сопровождении меня любимого от города до нынешнего место положения. Гости не спешили выходить на контакт, все было ненавязчиво и если бы не Мак, я скорей всего даже бы не подозревал о ведущейся за мной уже который день подряд слежке.
Ну да, как не готовься, а когда тебе в твой открытый возок с одной из веток низко нависающего дерева грациозно спрыгивает черная пантера, увешанная грудой смертоносных мечей и кинжалов, волей не волей, но вздрагиваешь.
Тихо, мягко, Аль даже не сразу осознал за чтением книги, что мы с ним приобрели нежданного пассажира, а слуга извозчик сидящий к нам спиной, так вообще не заметил этого.
— Добрый день. — Поздоровался я, учтиво склонив голову.
— Эм–м-м… — Аль был тоже учтив до невозможности.
Смертельная грация необычайно подвижного и ладного тела, затянутого в черные одежды, прошитые вороненой проволокой с накладками стальных, так же затемненных пластин, дышала смертельной опасностью. Глухая маска, полностью скрывала лицо, оставляя нашему взору лишь блеск умных и не менее острых, чей её кинжалы, глаз. Впрочем, кинжалы практически сразу ушли в ножны, а фигура все так же молча продолжила внимательно изучать меня, взвешивая все мои достоинства и недостатки на весах внутреннего не заурядного интеллекта.
— Здравствуй Ульрих. — Рука фигуры мягко потянула маску с лица, а мы с алхимиком как зачарованные смотрели, как переливом нефти с отблесками казалось голубых искорок, по плечам фигуры водопадом из‑под ткани распадается грива черных волос, открывая нашему взору восхитительные черты не человечески красивого лица темной эльфийки.
— Вау. — В слух огласил мои мысли молодой алхимик.
Это действительно было «Вау», и даже больше. Эльфийка была прекрасна, чего уж тут греха таить и, если виденные мной до этого льёсальфы из дома Солнца, вызывали своей красотой некий ореол холодной отчужденности, то прекрасная представительница дома Луны, просто источала своим ликом жар потаенной агрессии, некий ореол эмоциональной несдержанности, сумбур пламени страстей.
Даже не знаю, как объяснить, какая‑то мимическая предрасположенность был заключена в этой композиции, кричащая о том, что человек взрывоопасен.
— Позвольте представиться господа. — У нее даже улыбка вышла насмешкой. — Тайшана, уполномоченный представитель народа дьёсальфов, дома Луны в Финоре.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
