А потом наступает для оленеводов очень ответственное дело — соленый водопой. Давно у нас считают, что без водопоя морской водой олень не набирает веса на жировке. У нас и раньше все морские водопойные места делились по стадам. Каждый знал свое время и место, где поить стадо.
Дядя учил меня:
— Морской водопой — наш кормилец. От одного дня зависит, сколько мяса дадут олешки.
Еще только подходили к морскому берегу, а дядя меня взял смотреть водопойное место. Тетка ему говорит:
— Ты измучил мальчика. Что его таскаешь зря? Чего ему смотреть заранее место? Он и так его увидит, когда оленей поить станет.
— Я ему хочу показать пригодные и непригодные места, чтобы он все знал, — возразил ей дядя.
Пошли мы с ним заранее. На три дня ото всех отошли. Сначала, когда шли, дядя мне говорил:
— Надо оленей поить в таком месте, где нет песчаного берега или же нет мелких камешков.
Наконец мы вышли на берег моря. Скалистый такой берег. К нему подойти трудно и людям. Спускаться тяжело, надо руками хвататься за камни. Дядя меня спрашивает:
— Ну как, это место подойдет?
Я уже все тогда понял, отвечаю ему:
— Не подойдет. Здесь олени спуститься не могут.
— Правильно. Только еще какая причина есть, что не подходит?
— Не знаю.
— Мы с тобой целый день шли по местам, которые очень сырые. Если оленя пригнать с сырого места, то он мало напьется морской воды. А надо, чтобы он много напился. Для этого его надо подводить по местам, где воды нет.
Мы дальше пошли. Шли по сухому месту. Я подумал, что здесь, на этом месте, можно стадо целый день продержать. И оводов здесь почти нет — ветер с моря их отгоняет. Подойти к берегу легко — прямо к морю идет долина и берег отлогий.
Дядя меня опять спрашивает:
— Как, пастух, приведешь сюда стадо пить?
— Конечно, приведу.
Он тогда рассмеялся, говорит:
— Ты, умный мой пастух, еще подумай… Видишь, на этот берег много морской травы выбросило? Видишь, здесь и свежая морская трава, и сухая, старая? Значит, это такое место, на которое всегда много морской травы море выбрасывает. Как только олени сюда попадут, они сразу станут морскую траву есть. А в морской траве всегда много песку и мелких камешков. Как эти камешки оленям в живот попадут, то они станут болеть. Понял, пастух?
Потом мы дальше с ним пошли и пришли на нужное место. Очень хорошее место. Вернулись в бригаду и через два дня пригнали стадо к берегу. Тут пасмурно стало и ветер усилился.
— Надо стадо на два дня отогнать назад. Непогодь будет, — сказал дядя.
Пастухи стали обсуждать, куда надо стадо отгонять. Я сижу слушаю, почему нельзя сейчас стадо напоить. Сам не вытерпел и говорю:
— Надо сейчас стадо поить. Сейчас хорошо. Пасмурно. Стадо спокойное и после будет отдыхать хорошо.
Пастухи засмеялись, а дядя говорит:
— Вот как рассудил наш бригадир. Почему только он не подумал о том, что когда море неспокойное, то в воде бывает много камешков и песка, а если погода пасмурная, то олени будут меньше хотеть пить?
Мне тогда стыдно стало, и я голову опустил. А один старший пастух всем говорит:
— Это не всякий и старый оленевод знает. Есть люди, которые на погоду не смотрят, и постарше его…
Скоро погода сменилась солнечным днем. Мы стадо все время не поили, пока вечером к морю опять не привели. Олени еще издалека почуяли морскую воду. Мы даже их и не подгоняли — сами быстро пришли на берег. Они так долго пили, как я еще не видел. Я и сейчас удивляюсь, сколько олени морской воды могут выпить. Как бочки становятся. Сопеть начинают, когда с берега идут.
Дядя сам тогда стадо повел. Еле-еле шел он со стадом вверх от моря. Ложиться, однако, оленям сразу не давал. Все вел и вел их почти половину ночи. Они часто вставали, мочились. Их опять вел дядя дальше, на новое пастбище. И привел их на место, где и зелени много, и воды достаточно. Только там стадо положили. Олени отдохнули и утром начали кормиться.
От этого места мы повернули обратно. Пастухи были в это время очень худые, все время на ногах.
Пошли первые грибы. Один раз все сидели и говорили о том, как обратно идти будем. А дядя на меня смотрит и говорит:
— Ну, теперь будем проверять, как наши ночные пастухи работали, не спали ли они по ночам. Как бригадир думает, как мы их проверим?
— Не знаю.
У нас самые опытные пастухи дежурят только днем с помощниками. Ночью могут дежурить и молодые, не такие опытные. Ночью олени ведут себя спокойно. Летом и хищники на наших оленей почти не нападают. Я все думал, какая может быть работа у ночных пастухов и как ее надо проверять.
Потом, когда грибное время кончилось, я понял. Ночной выпас простой, однако пастухам надо все время пригонять отбежавших. Если ночные пастухи не приучат животных держаться ночью вместе, то в грибное время это сразу же всем станет видно. А хорошо обученное стадо всегда держится плотно.
Прошло позднее лето, и настала осень. Мы опять возвратились к поселку. Тут и бригада моего отца близко оказалась. Как-то вечером мы с дядей сидели на сопке. Вдруг дядя говорит мне:
— Смотри вон в ту сторону.
Я посмотрел — человек идет. Немного побежит и опять идет — так у нас все пастухи ходят.
Дядя спрашивает:
— Кто это? У тебя глаза молодые, должен узнать.
Я смотрел, смотрел — не узнаю.
— Это твой отец.
Как он его тогда узнал — не могу понять. Я и сейчас с такого расстояния человека не узнал бы.
Мой отец тогда принес мне новый чаат, а дяде и другим нашим людям — разные подарки. Мне он говорит:
— Может быть, ко мне пойдешь в бригаду?
— Нет, я в своей бригаде останусь.
Тогда все пастухи меня похвалили и сказали отцу:
— Это неправильно, что ты у нас лучшего работника забираешь. Он уже двух оленей заработал за лето.
Я не знал, что они сговорились мне двух телят подарить. Я очень обрадовался:
— Я здесь останусь, может, еще заработаю.
Все так смеялись, что я даже убежал.
Потом мы пришли к нашему летнему стойбищу, где все родные оставались. Потом был наш самый большой праздник — возвращение стад. Я тогда ходил как большой пастух — подаренный отцом новый чаат все время носил через плечо. Все ребятишки за мной ходили и все меня расспрашивали. Тогда мне и мать, и другие родные говорили, чтобы я остался. Только дядя рассердился:
— Какой он будет пастух, если он гона не увидит?
Скоро мы ушли дальше, на осенние пастбища. После гона меня опять родители хотели забрать в поселок, но я сам остался у дяди на всю зиму и пробыл у него до самого отела. После отела мы пришли в поселок по последнему снегу и я остался до школы».
