Без Вадима стало спокойнее. На ужин мы наварили два килограмма креветок и ели их под хорошее пиво, разговаривая обо всем на свете. Ребята оказались неплохими и даже знали приличные анекдоты.
После ужина я попросила выдать мне любую книгу, которая могла находиться в этой квартире, начала читать и уснула.
В десять утра во входную дверь принялись звонить и даже треснули пару раз кулаком:
– Васька, гад похмельный, открывай, мы видели, у тебя вечером свет горел! Ты нам подъезд не позорь, зассанец подзаборный!
Серый приподнялся с матраса на полу и посмотрел почему-то на меня.
– Кто такой Васька? – спросила я.
Из спальни сонный голос Виталика пояснил, что Васька – это тот алкоголик, который сдал ребятам квартиру. Серый выслушал информацию и тут же откинулся обратно на матрас, досыпать.
Но сильно недовольная подъездная общественность продолжала биться в запертую дверь.
Серый босиком дотопал до входной двери, посмотрел в глазок, вернулся, потирая нога об ногу. Виталик, выскочивший из кровати в одних трусах, ждал его, стоя возле меня:
– Ну?
– Там вот такая бабища, рядом с нею немного поменьше, и обе стучат ногами и руками, боюсь, дверь сломают.
Через дверь слышался истеричный женский голос:
– Васька, открой! Нету нашего терпежа на твои безобразия! Не хочешь сейчас говорить, мы тебя в милицию сдадим. Нет! Мы тебе сюда милицию вызовем! Мы весь подъезд в свидетели возьмем!
Пока Виталик растерянно топтался, решая, что первым делом сделать, Серый набрал телефон, доложил Вадиму ситуацию. Получив указания начальства, он сам заорал в дверь:
– Кончай базар, женщины! Сейчас открою, только штаны надену.
Открыв дверь, Серый запустил в квартиру двух теток гренадерского телосложения. Тетка поменьше рассмотрела его со вниманием и сообщила другой:
– Не Васька.
– Ежу понятно, что не он, – заявила та, что побольше и, оттерев подругу, выдвинулась на середину. – Где наш местный гад?
Серый натягивал свитер, на теток не смотрел.
– Чего надо? Говорите быстрее. Хозяина нет, уехал на время к сожительнице своей.
Очень большая тетка повернулась к просто большой и запричитала:
– Это что же, а? Мы морим. Мы постоянно морим, а им плевать? Как жить? Где гигиена? Ты посмотри, Анька, в какой вертеп они тут все превратили! Полы не помыты, на столе бедлам, блядь какая-то в кровати прячется. Срам!
Виталик, одетый и даже причесанный, вышел из второй комнаты и попытался утихомирить теток:
– Ну хватит. Мы в своей квартире что хотим, то и делаем.
– В своей квартире? У тебе прописка есть? Покаж прописку, собутыльник! Да у нас дом всегда был высокой культуры быта. А теперь по нему из Васькиной квартиры вся гадость расползается!
– Кто расползается? – тихо переспросил Серый.
– Гадость, – менее громко ответила тетка-гренадер, но тут же опять набрала обороты: – Мы плевательницы на этажах поставили, домофон. Мы морим, морим, а они ползут. Отсюда ползут.
– Кто ползет? – совсем интимно поинтересовался Серый.
Он был выше на голову даже этой необъятной бабищи. Женщина сделала шаг в сторону:
– Ты чего? Это че за тон у тя? Мы про тараканов. Мы их морим, морим, а Васька относится к нашей инициативе наплевательски. Тараканы везде дохнут, а в его халупе у них реанимация. Они тут отсидятся, а потом опять по подъездам расползаются. У нас двадцать лет дом высокой культуры быта! У нас знамя в Красном уголке ЖЭКа семь лет висело!
– А где оно теперь висит? – заинтересовался Виталик.
– Дома у меня, – гаркнула вторая тетка, прислонившаяся к стеночке и внимательно оглядывавшая квартиру. – Так будем порошок брать или опять проигнорируем общественное начинание?
Огромная баба пошуровала в карманах пальто, похожего на трехместную палатку, и выкинула на стол два пакета с серым порошком. Пакеты шлепнулись на очистки креветок, и те зашелестели.
– По двадцать семь рублей. Цените, мы оптом брали, так бы по тридцатке выкладывать пришлось.
Серый и Виталик рассматривали два невзрачных пакета с мелким неудобочитаемым текстом, но крупными тараканами и блохами на вложенной бумажке-инструкции.
– Вчитываться в инструкцию потом будете. Деньги давайте.
Серый вытащил сто рублей. Тетка отсчитала ему сдачу:
– Сегодня же посыпьте. Приду – проверю. Здесь же главное – синхронность. А то весь подъезд три дня как посыпался, а у вас – полная тишина и рассадник.
Серый подхватил тетку за локоть и вывел за порог, приговаривая:
– Да. Конечно. Сделаем. Посыпем. Проконтролируем.
Во время всей сцены я сидела, закрывшись по глаза одеялом, боялась расхохотаться в голос. Татьяну Степановну еще можно было представить в качестве подъездной активистки, но Ладочникова, удивленно рассматривающего «развратный вертеп», можно было квалифицировать только как старую деву. И все же молодцы.
Виталик и Серый решили, что спать больше не стоит. Я попросила их управиться в туалете как можно быстрее и отнести меня в ванную. Там у меня ушел час на возню с гигиеной и на разработку заживающей ноги. Почувствовав боль от переутомления, я разрешила отнести себя на диван и с удовольствием увидела чистый стол и убранную с пола постель. Вот ведь могут, когда хотят.
Но оказалось, что стимулировала моих охранников не врожденная слабость к чистоте, а звонок начальства с предупреждением о прибытии.
Только мне удалось с комфортом пристроиться на диване и посмотреть новости, как приехал квадратоподобный мужчина с Вадимом в качестве шестерки.
Авторитет, или как там еще его должность называется, сел за стол хозяином, огляделся и констатировал:
– Расслабились!
Мужчина смотрел на меня как на товар и анализировал ситуацию по своей, неведомой мне, логической цепочке.
Ребята при нем стояли на цырлах, ели начальство глазами.
– Я извиняюсь, меня Настя зовут. А вас как?
Квадратный мужчина посмотрел в мою сторону с выражением, с каким рассматривают раздавленную лягушку, сморщился:
– Не били, что ли?
Серый вытер руки о штаны и прогнулся в поясе:
– Че ее бить, она инвалид.
Вадим согласно закивал, попытался стянуть с меня одеяло. Я держала одеяло двумя руками. Он потянул сильнее, складка постельной принадлежности тронула сложное устройство на колене – и я от души, с наслаждением заорала в голос.
Дядька с пустыми белесыми глазами хотел было преподать урок своим подчиненным, даже отодвинулся для этого от стола и нагнулся к дивану, отставив руку для удара. Но я отпустила край одеяла, оно слетело, и серебристая конструкция на ноге сверкнула ему в глаза.
– Это че за… ерунда?
– Коленка у нее не движется, – встрял Вадим. – Я вам говорил, она инвалид.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
